Микки Спиллейн
Пожиратель лодок
Моей дочери Кэролайн, истинному плоду пляжа
Глава 1
Было жарко. Обычное явление для мест, где проходит течение Гольфстрим в середине июля. Хукер растянулся в старом полотняном шезлонге, подставив лучам солнца и без того уже загорелое тело, наслаждаясь странным ощущением, когда кажется, что интенсивное солнечное излучение вытягивает из тебя все накопившиеся за долгое время болячки.
На протяжении последнего часа он старался позабыть обо всем на свете, целиком отдаться настоящему. Еще один прекрасный день, немного, пожалуй, жарковатый для нормального человека, но все равно приятный. Над головой с криком кружат чайки, но в воду не ныряют, а это означает, что мелкая рыбешка остается на глубине.
Глаза были закрыты, но он не дремал и сразу почувствовал на себе взгляд Билли Брайта. Старина Билли был одним из немногих коренных обитателей Карибских островов, и пусть его кожа всего лишь чуть-чуть темней, чем у него, Хукера, белые люди — они, черт возьми, есть белые люди, и такими и должны оставаться, какие бы штуки ни проделывало с ними солнце.
Хукер ухмыльнулся и открыл глаза. Всего на долю секунды они встретились с глазами Билли, и тот резко отвернулся. Машинально поправил капитанскую фуражку, которую подарил ему новый босс, и приподнял крышку пластиковой коробки с приманкой, где плавала дюжина голубых карангов.
— Ну, когда собираешься поймать мне рыбу, Билли?
Не поднимая на него глаз, тот ответил:
— Не мы ловим рыбу, мистер Хукер, сэр, это рыба ловит нас.
— Тогда поторопись, — сказал Хукер. — Сам знаешь, к столу у нас сегодня ничего нет.
Билли опустил крышку и поднял голову, на его лице застыло растерянно-укоризненное выражение.
— За свою жизнь я многих брал ловить рыбу, мистер Хукер, сэр. Одни ловят ради развлечения, другие на спор, кто больше. Третьи — ради денег. Вы первый, кому рыба нужна для еды.
— Просто я люблю рыбу.
— Все время?
Хукер кивнул.
— Что может быть вкуснее?
— Ну, возможно, жена...
— Я тоже люблю женщин, но только не тогда, когда ловлю рыбу.
Билли призадумался, затем после паузы заметил:
— По ту сторону острова Пеолле, сэр... есть одна очень красивая женщина. Живет там. Одно время я работал на нее и...
— Ты мне зубы-то всякими красотками не заговаривай. Ты мне лучше рыбу поймай.
Билли Брайт поднял голову и оглядел небо.
— Скоро, сэр, уже скоро.
Ветер свежел, потрепанная непогодой сорокафутовая посудина начала все ощутимее раскачиваться на волнах. Хукер усмехнулся, потянулся за очередной банкой пива. Стер лед с боков, стряхнул его в пластиковый стаканчик, потом дернул кольцо. Да, еще один славный денек. Он являлся владельцем этой лодки, заплатил за нее наличными, заправился на берегу двумя тысячами галлонов высокооктанового топлива и теперь мог сполна наслаждаться заслуженным отдыхом.
И пусть там, на большой земле, все перегрызутся.
Перережут друг другу глотки от ненависти, ему плевать. Он, Хукер, вышел на пенсию и отправился рыбачить. Прежде он еще никогда не рыбачил ради еды, как-то даже и в планах не держал, и вот, на тебе, он тут.
Катушка быстро щелкнула несколько раз подряд, Билли так же быстро поднял голову. Хукер — тоже. За несколько недель он уже понял, что мог означать этот звук. За толстую леску, способную выдержать не менее восьмидесяти фунтов, кто-то сильно тянет, стало быть, клюнуло что-то крупное. Хукер неспешно выпрямился, вынул удилище из гнезда и приготовился подсечь, когда наступит момент.
Вот леска снова сильно натянулась, но Хукер не шевельнулся.
— Играет со мной, Билли, — заметил он.
— Они это любят, сэр.
— Здесь глубоко?
— Футов пятьдесят-шестьдесят будет.
Хукер кивнул и слегка повел удочкой.
— Дай-ка мне пива, старина.
Билли потянулся за банкой, и в этот миг рыба рванула. Очень резко рванула, и Хукер без промедления подсек. А Билли уже собирался обозвать его тупой и никчемной сухопутной скотиной, и не посмотрел бы, что он белый, его босс, и все такое прочее, но тут увидел, как натянулась леска, и промолчал. Потому что как раз в кои-то веки даже тупым и никчемным сухопутным скотинам может повезти.
Хукер прочел все это на лице Билли.
— Она моя, приятель. Чую, как заглотнула наживку всей пастью. Так что наша малышка влипла по самое не хочу!
Пожав плечами, Билли отступил на шаг и наблюдал за тем, как его новый друг управляется с леской. «А босс похудел, — подумал он. — Почти никакого жира не осталось, и теперь видно, до чего крепкий парень. За короткое время загорел дочерна, кожа потемнела, а волосы выгорели и стали почти белыми. Даже брови и мелкие волоски на руках приобрели смешной желтоватый оттенок...» Несколько секунд Билли размышлял над тем, почему с ним не происходит ничего подобного, погряз в старых, как мир, генетических рассуждениях, но затем увидел, как Хукер отчаянно борется за ужин, и подхватил острогу, готовый прийти ему на помощь.
Хукер пошатнулся и едва не опрокинулся на спину.
— Черт! — крикнул он и изо всех сил вцепился в леску.
— Теперь никуда не денется, сэр, — успокоил его Билли.
— Ушла куда-то в сторону, — сказал Хукер. — Надеюсь, ты не против карангов на ужин?
— Они не так уж и плохи, сэр, — усмехнулся в ответ Билли, не сводя глаз с того места в воде, куда уходила леска. Там показалось что-то темное.
— Дьявол!.. — пробормотал Хукер. На конце лески виднелась наживка, голубая каранга. Она торчала из пасти рыбины весом не меньше пятидесяти фунтов. Судя по всему, добычей оказалась акула ваху.
— Вы поймали мистера Акулу, сэр. Глядите, как бы он не оставил нас без ужина.
— Лично я сам не против слопать эту красотку.
Билли покачал головой.
— Слишком уж он крупный, сэр. Вот, смотрите, — и указал пальцем, — сейчас развернется, сами увидите, до чего ж здоровенный попался мистер.
Рыба в воде походила, скорее, на тень, а не на реальное существо. На секунду она ушла куда-то в сторону, скрылась из вида, затем вернулась и, вытянувшись во всю длину, начала подниматься. Голову она держала немного бочком и не сводила огромного черного глаза с Хукера.
— И все же хотелось бы вытащить эту штуковину.
— Да зачем вам, сэр? И потом мистер Акула, он тоже должен что-то кушать.
— Только не мою рыбу, Билли.
— Да у нас такой полно. На двоих вполне хватит. Хотите, приготовлю вам похлебку из головы? Пальчики оближите!
— Шутишь, что ли?
Билли явно обиделся.
— Вам не нравится моя стряпня?
— Да нет, отчего же... готовишь ты здорово. Разве я когда жаловался?
— Тогда вам точно понравится моя похлебка.
— Билли...
— Да, сэр?
— Только, пожалуйста, вынь глаза, о\'кей?
— Но сэр... ведь это ж самая вкуснятина и есть!
— Сделай это для меня, очень прошу.
— Ну, ладно. Только ради вас, сэр, — нехотя согласился Билли.
Следовало признать, ужин получился отличный, пусть даже Билли и не позволил боссу заглядывать в старый эмалированный котелок. Хукер подбирал остатки густой похлебки корочкой хлеба, не переставая размышлять о том, вынул ли этот сумасшедший глаза из головы большой рыбины или нет. Впрочем, не так уж это его теперь и волновало. Впервые оказавшись на Карибах, он какое-то время не мог без содрогания смотреть на то, что варят эти люди в своих горшках. Теперь же он почти утратил чувство брезгливости и мог есть что угодно. За исключением рыбьих глаз. Почему-то сама мысль о них не давала покоя. Глаза не предназначены для еды.
Билли забрал у него пустую тарелку и протянул банку пива, в этот момент радиоприемник поймал волну какого-то транспортного судна. Человек говорил быстро, взахлеб, эдакое бешеное стаккато искаженных слов, к которому примешивался треск электрических разрядов. И Хукер, хоть и не разобрал ни слова, догадался, о чем идет речь. Какой-то островитянин терпел бедствие в открытом море, у него кончилось горючее. Он взглянул на часы. До наступления темноты оставалось часа полтора.
«Какой-нибудь чужак, — подумал Хукер. — Ни один из местных ни за что не выйдет в море после захода солнца, это исключено». Два часа тому назад Билли развернул «Клэмпдип» и взял курс на остров Пеолле; теперь ходу до него оставалось минут сорок пять, и Билли был счастлив. Потому как сегодня их уже точно не достанет «эта тварь, которая жрет лодки».
На минуту радио умолкло, и Хукер спросил:
— Как думаешь, кто это, Билли?
— Питер с рынка, сэр.
Голос Билли звучал как-то странно. А на лице возникло хитровато задумчивое выражение. Поджав губы, он наверняка размышлял о лодках, людях, погибающих в них, и страшной твари, Прожоре, которая живет в океане.
— Что там у него?
— Его лодка, «Сокан», только что получила пробоину.
Хукер резко поднялся.
— Где он?
Билли указал на северо-запад:
— Там... в двенадцати милях.
— Плохи дела, да?
— Быстро набирает воду, сэр.
— Кто в него врезался?
— Питер говорит, что-то со дна.
— Но, Билли, там глубина свыше четырех тысяч футов... нет ни рифов, ни скал, ничего!
— И, однако, что-то ударило его снизу, сэр. Считает, что в днище пробоина.
— Черт побери, Билли...
Но тот уже отвернулся и включил полный вперед. На лице застыло смешанное выражение тревоги за друга, который терпел бедствие, и озабоченности, из-за времени. Часов у Билли не было, но он умел определять время с точностью до минуты, даже порой секунды. И теперь у него оставалась одна надежда: добраться до «Сокана», оказать помощь, а потом выбраться из того района до наступления темноты.
Хукер лишь пожал плечами и достал из футляра бинокль. Лично он был не против того, чтобы провести в океане хоть всю ночь, но знал, что с заходом солнца Билли совершенно обезумеет от страха, а потому придется играть по местным правилам. Впрочем, неважно. Все равно делать больше нечего.
Билли разглядел крохотную точку вдали первым.
— Вот он, «Сокан», мистер Хукер, сэр.
Проследив за направлением его взгляда, Хукер сфокусировал окуляры на лодке. Еще одна старая развалина, такие строили в тридцатых. Длиной приблизительно футов в тридцать пять, на глаз определил он. Она шла к порту, во всяком случае, туда был устремлен нос, над одной из труб вился еле заметный дымок, это означало, что какое-то топливо еще осталось.
И тут прямо у него на глазах «Сокан» дал крен, а дымок нырнул внутрь. Из кабины показался человек, махнул им рукой, потом опять исчез. Снова невнятно забормотало радио, торопливый поток слов, перемежаемый треском, длился еще с минуту.
Билли обернулся и сказал:
— Он идет ко дну, сэр. Мотор остановился.
— Сколько у него еще есть?
— Десять минут, сэр. Заткнул пробоину матрасом, но долго ему все равно не продержаться.
— Как думаешь, успеем?
— Думаю, успеем, сэр.
Хукер усмехнулся и поднял глаза к небу.
— Но до темноты нам ведь все равно не успеть, верно?
Билли Брайту захотелось возненавидеть своего босса всеми фибрами души. Возненавидеть за то, что он так наплевательски относится к смерти, которая ходит рядом. Возненавидеть за то, что он не уважает странных и хищных тварей, обитающих в морских глубинах, мало того — еще и ни капельки их не боится. Но он не мог возненавидеть его, потому что Хукер был хорошим человеком. Нет, там, на суше, он, видно, был очень крутым парнем. Многочисленные шрамы говорили о том, что он часто вступал в смертельные схватки и всегда их выигрывал, иначе бы его здесь просто не было. И, тем не менее, человеком Хукер был хорошим. А уж он. Билли Брайт, в людях разбирался.
— До темноты нам не успеть, — сказал Билли.
— Боишься этой своей Прожоры?
— Ну, как-то не слишком мечтаю о встрече, — уклончиво ответил Билли в надежде, что Хукер сменит тему.
— Неужто считаешь, она может слопать нашу лодку?
— Пять штук уже сожрала, сэр. Питер будет шестым.
Теперь Хукер видел «Сокан» вполне отчетливо и опустил бинокль.
— Может, у него пробило днище сорванным винтом?
— Питер бы сказал.
— А он в этом разбирается?
Билли кивнул.
— Еще бы. Он ведь инженер. Как раз по моторам. Не шибко выдающийся, но лодки его ходят. Сказал, что-то ударило снизу. Получил в днище пробоину.
Они поравнялись с «Соканом», проскочили вперед, дали задний ход и мерно закачались на волнах. Судно быстро шло ко дну. Оно дало сильный крен. На палубе, вцепившись в перила, стоял высокий костлявый туземец, рядом с ним застыл круглощекий малыш. И когда «Клэмдип» снова поравнялся с ними, оба они прыгнули; Хукер успел подхватить их и перетащить на борт, держа каждого за руку. И вот они оказались на палубе. Питер с рынка поклонился, пожал Хукеру руку, потом подошел к Билли и встал рядом с ним.
«Клэмдип» медленно обогнул тонущее судно по кругу. Стала отчетливо видна часть днища. Внезапно внутри тонущей лодки раздался какой-то громкий скрежещущий звук, точно металл и дерево терлись друг о друга. Затем корпус перевернулся полностью, секунды три демонстрируя днище в заклепках, после чего судно резко ушло вниз, в темные воды, словно всасываемое некой гигантской соломинкой.
Хукер увидел ЭТО.
И тут же подумал, что лучше бы не видел.
В заходящих лучах солнца он разглядел дыру, словно из днища вырвали огромный кусок, оттуда торчали перекрученные стальные пружины и клочья ваты, видно, от матраса, которым Питер затыкал пробоину. Но вовсе не это зрелище повергло Хукера в шок.
Нет, за эти несколько секунд он успел разглядеть на дереве ровный ряд шестидюймовых отметин, словно оставленных острыми клыками. И при виде этой картины его пробрал озноб, точно в лицо повеяло ледяным ветром от целого поля айсбергов.
Он быстро обернулся, проверить, заметили ли то же остальные, но Билли с Питером смотрели на заходящее за горизонт солнце. Хукер тихо проворчал себе что-то под нос и откупорил очередную банку пива. Потом посмотрел на карту и убедился, что глубина в этом месте составляет две тысячи футов.
«Возможно, — подумал он, — это всего лишь плод моего воображения. Или же намокшее днище старой лодки просто не выдержало и проломилось». Он попробовал восстановить в памяти только что промелькнувшую перед его глазами страшную картину, но она затуманилась, уплыла куда-то. Хукер молча покачал головой и глотнул пива.
«Бог ты мой, да он и сам скоро свихнется среди этих сумасшедших островитян».
Хукер предусмотрительно успел перекинуть за борт старые шины, слишком уж резко причалил Билли. Обычно он подводил «Клэмдип» к доку неспешно и плавно, но на сей раз подошел на большой скорости. И всем своим старым корпусом лодка ударилась о доски причала, содрогнулась, и еще неизвестно, чем бы это все кончилось, если в старая резина «Файерс-тоун» не смягчила удар.
Хукер словно предвидел все это, уселся на ящик с пивом, чтоб спасти драгоценный напиток, а все остальное волновало его мало. Завтра Билли приберет всю грязь без всякого ворчания и возражений, так поступал он всякий раз, когда совершал какую-нибудь глупость.
«Просто безумие какое-то», — подумал Хукер. Все местные до смерти боялись этих Прожор, как здесь принято было называть загадочных тварей. Он оглядел стоящие вокруг лодки и допил пиво. Все до одной старые прогнившие посудины держатся на ржавых гвоздях и честном слове. Некоторые затонули прямо здесь, у причала, в тихую погоду, другие разваливались на части в открытом море, точно старый шерстяной свитер в стиральной машине. И эти местные придурки вообразили, что потеряли шесть старых посудин лишь потому, что какая-то тварь их проглотила!
Он бросил пустую банку в мусорное ведро, потянулся за новой.
Из головы не выходили увиденные им страшные отметины на днище «Сокана», не давали покоя, точно дурной сон.
Первые полчаса на берегу прошли не самым веселым образом. День был отмечен потерей лодки, едва не погиб один из рыбаков, но самое противное заключалось в том, что вся эта история рассказывалась и пересказывалась заново и при этом бесконечно приукрашивалась, обрастая все новыми страшными подробностями. Но затем унынье сменилось возбуждением. И если в Хукер не делал периодические налеты на ящик с холодным пивом, все происходящее казалось бы ему просто кошмаром.
Кто-то сложил из сухого плавника костер, он мигом занялся ярким пламенем. В отблесках его сидевшие вокруг аборигены походили на деревянные статуи.
И до этого было скверно. Пожиратель лодок являлся по ночам. А потому, выходя в море в утренние и дневные часы, люди могли чувствовать себя в относительной безопасности. Теперь же все изменилось. Чудище настолько оголодало, что осмелилось напасть на лодку средь бела дня.
На все вопросы Питер с рынка старался отвечать по возможности честно, осторожно подбирал слова. Они уже направлялись к берегу, день был ясный, море спокойное. Ничего такого, что указывало бы на наличие под водой Пожирателя, он не заметил. Да, вокруг кружили и кричали птицы, но все потому, что улов на «Сокане» выдался исключительно хороший, и мальчик выбрасывал за борт сдохшую рыбешку, поскольку приманка была им больше не нужна.
Нападение произошло неожиданно, поверхность моря оставалась спокойной, никаких странных звуков, обычно сопровождавших ночные появления чудовища, они не слышали. Просто почувствовали омерзительный запах, а затем — сильный толчок снизу, отчего лодка содрогнулась всем корпусом, и Пожиратель тут же ушел. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять: днище получило страшное повреждение, там зияла огромная пробоина; тогда Питер вытащил на палубу матрас, забрался вниз и попытался заткнуть им пробоину. Сперва это помогло немного приостановить течь, но старое дерево словно расползалось по швам, появлялись все новые мелкие отверстия. Питеру ничего не оставалось, как запросить по радио помощь, затем они вышли на корму и стали ждать. К счастью, «Клэмдип» оказалась неподалеку...
Хукер раздавил пустую жестянку в ладони и запустил ею в костер, затем поднялся и кивком дал Билли знак следовать за ним. У него вновь возникло тревожное ощущение, столь хорошо знакомое в прошлом: что-то происходит, а ты даже толком не понимаешь, что именно, известны лишь какие-то отрывочные разрозненные детали. Одно не вызывало сомнений: в море затонуло шесть лодок местных рыбаков, и все за последние несколько месяцев. Никакой страховки при этом не полагалось, рыбаки были слишком бедны, чтоб платить страховые взносы. А сами лодки служили для местных обитателей единственным средством существования.
— О чем-то хотели спросить меня, сэр?
— Думаю, ты знаешь о чем. Билли.
В темноте он не увидел, скорее, почувствовал, как Билли пожал плечами.
— Почему бы не рассказать мне все, что ты знаешь об этих происшествиях?
— Так это все он, сэр. В море живет Прожора...
— Перестань, Билли.
— На большой земле белые люди называют это Бермудским треугольником, — нехотя выдавил после паузы Билли. — Говорят, что там пропало гораздо больше судов, не то, что наши несчастные шесть лодок.
Они подошли к крыльцу коттеджа, освещенного керосиновой лампой. Хукер остановился и взглянул на друга.
— Вот что я скажу тебе, приятель. Этот океан тебе не пустыня, движение там происходит самое интенсивное, и ночью, и днем, в любую погоду. Понятно, что и происшествий случается больше, чем где-нибудь на озере. Ты это понимаешь?
Билли смотрел скептически, однако кивнул.
— Да, там произошло несколько необъяснимых вещей. Потом какой-то не в меру ретивый репортеришка придумал всю эту историю с Бермудским треугольником, и началось. Думаешь, мы, нормальные люди, верим в это?
— Так ваши газеты и радио...
— Да чушь все это! Сам видишь, сколько в этом районе судов. Сам видишь, сколько летает над морем самолетов. Думаешь, все эти компании, «Эссо» и «Шелл», все эти владельцы спортивных и рыбацких лодок стали бы рисковать своими и чужими жизнями, если в была хоть малейшая опасность?
Билли нахмурился и смотрел уже не так уверенно. Он понимал, что босс говорит разумные веши. Даже теперь на горизонте были видны огоньки пяти кораблей, и ни один из них, похоже, ничуть не боялся Прожоры. Тут он вспомнил, с чего начался разговор.
— Вы вроде бы о чем-то хотели спросить меня, сэр?
— Да. Почему ты не сказал мне о странном звуке, который слышали твои друзья при ударе о лодки?
— Вы бы все равно не поверили.
— Это почему?
— Потому, что слышали они дыхание. Штуковина дышала прямо под лодкой, и запах при этом был просто жуть. Вонища, как от протухшей на берегу рыбы.
— И все это слышали?
Билли неохотно покачал головой.
— Только четверо. — Он на секунду умолк, нахмурился и добавил: — А мои друзья. Пока и Лал... они еще и видели «это».
— И на что оно было похоже, твое «это»?
Билли снова покачал головой.
— Просто на... темноту. Большую тьму. Куда темнее ночи. Точно все звезды разом погасли.
\"Да, — подумал Хукер, — люди всегда были склонны романтизировать необъяснимое и непонятное, пусть даже громкое и зловонное дыхание и тьма — вещи ничуть не романтичные. Однако шесть лодок затонуло, бесследно пропали два человека, и он сам, собственными глазами, видел отметины от гигантских зубов на днище «Сокана».
Черт, но должен же существовать ответ на все эти вопросы!
— Давай заходи, Билли, — сказал он. — Посмотрим наши карты.
Два часа спустя Хукер в мельчайших деталях изучил лежавшие к северу от них острова Пеолле и Ара, внимательно выслушал все, что говорил ему Билли. Там не было ни одной пещеры, ни единого углубления, ни скалы или холмика, о которых бы не знал Билли. Пришлось скатать карты и сунуть их обратно в пластиковый футляр.
— А что мы ищем, мистер Хукер, сэр?
— Ты знаешь, что такое саботаж, Билли?
— Знаю.
— Если в капитан хоть одной из этих лодок что-то знал... пусть даже толком и не понимал, что это такое... Что если их за это могли просто уничтожить, а?
— Мы уже думали об этом, сэр, — заявил Билли. — К этим островам никогда не приставали пиратские корабли. И никаких кладов или зарытых сокровищ там нет. Даже сейчас каждое лето туда приезжают студенты из Майами с разными своими хитрыми инструментами. Ищут металл. И находят пивные банки, всякий никчемный хлам. И ничего больше, никаких сокровищ.
— Знаешь, приятель, ты, оказывается, у меня куда сообразительней, чем я ожидал.
— И все равно, ночью в море выходить не буду.
— Ну а днем?
— Тут уж ничего не попишешь, должен, сэр. Помирать с голоду — это не для меня. — Потрескавшиеся от солнца и ветра губы дрогнули в улыбке. — Так что никакого саботажа, сэр.
Хукер усмехнулся и кивнул.
— Те, кто саботирует, вряд ли станут плести небылицы о зловонном дыхании и большой тьме, верно?
— Ни в коем разе, сэр.
— Ты все еще веришь в эту чушь?
— Мне это рассказывали друзья, а потому верю, сэр, — со всей серьезностью ответил Билли.
— Ладно. — Хукер взглянул на часы. Уже почти полночь. — Как насчет того, чтоб сделать мне одно одолжение, Билли?
Широко ухмыльнувшись во весь рот, так что в свете лампы блеснули зубы, Билли радостно ответил:
— Да, сэр. Все, что попросите, сэр.
— Перестань обращаться ко мне с этим словечком «сэр», о\'кей?
Секунду-другую Билли молча и изучающе смотрел на босса. «Странные они все же люди, эти белые с материка», — подумал он.
— Мистер Хукер, с-с... Мистер Хукер, я...
— И слово «мистер» тоже можешь забыть. Мы ведь с тобой друзья.
— Невежливо это будет. И потом я просто не знаю вашего имени...
Хукер с трудом удержался от смеха.
— Хочешь верь, хочешь нет, но звать меня Мако.
— Но в точности так звали акулу, ту самую, бешеную, ловить которую приплывали лодки с Майами...
— Билли, такой была девичья фамилия моей родственницы. До того, как мама вышла замуж. И она ей так нравилась, что мама решила дать мне имя Мако. Возможно, что здесь так зовут бешеную акулу, но в моей стране это простое и старое ирландское имя. Так что выбирай сам, Хукер или Мако. Только...
Билли поднял руку.
— Знаю, как вас звать. Поздний ужин.
— Очень остроумно, парень.
— А как же. Ладно, я пошел спать.
Хукер кивнул и направился к приемнику. Все часы на острове были механическими и заводились вручную, и если не ставить их каждую ночь по сигналу точного времени из Майями, невозможно было узнать, который теперь час. Впрочем, не так уж это было и важно. Он включил приемник, выждал секунду, затем покрутил колесико, ища нужную частоту. Узнав время, поставил свои часы на восемь минут вперед, потом снова стал крутить колесико настройки в попытках найти станцию, передающую последние новости.
И тут вдруг он напал на канал срочных сообщений и снова весь так и похолодел от ужаса. Голос оператора звучал спокойно, деловито, но он сразу понял по характерно напористому тону, что происходит нечто чудовищное. В четырнадцати милях от острова Пеолле терпит бедствие «Королева Арико», быстро идет ко дну. Откуда-то снизу, из глубины моря, по днищу был нанесен чудовищной силы удар, судно затрясло и замотало, как мотает голодный пес кость, в днище образовалась огромная пробоина. Команда занимает места в спасательных шлюпках... тут волна ушла вместе с голосом.
Он поймал другой канал, по которому обычно велись переговоры между судами. Поблизости от места катастрофы оказались два судна. Оба должны были подойти примерно через тридцать минут. Береговая охрана США выслала сторожевой катер «Понтерой», он шел на полной скорости и мог подоспеть где-то через час.
Хукер выключил приемник, вышел из дома. Прямо перед ним чернел океан. Почти полный штиль, волны такие мелкие, что едва слышен прибой. «Что ж, спасательная операция должна пройти нормально, — подумал он. — Погода тому благоприятствует».
И тут же представил себя на месте терпящих бедствие моряков. Каково это, сидеть в шлюпке, знать, что тебе спешат на помощь, и одновременно понимать, что ты здесь не один, что под тобой огромная темная глубина... а там, в этой глубине, затаилось нечто?..
На миг он даже задержал дыхание, а потом со свистом выпустил воздух сквозь зубы. «Нет, это никуда не годится, с каждым днем он становится все больше похож на Билли». Хукер еле слышно чертыхнулся и удрученно помотал головой.
Глава 2
Стоя на капитанском мостике минного тральщика, Чана Стерлинг оглядывала в мощный спортивный бинокль береговую линию острова Ара. Осмотрела пристань с утлыми суденышками, затем навела окуляры на южное окончание острова, где обычно швартовался «Теллиг».
Единственное место, где было восемь футов под килем и могли пришвартоваться суда. И, несмотря на то, что Компания сняла в аренду этот участок суши вместе с акваторией сроком на девяносто девять лет, островитяне частенько оставляли в бухте какую-нибудь свою развалину, которую приходилось убирать. Последние два раза, работая на этом участке, им пришлось извлекать из воды затонувшие двухмачтовые суденышки перед тем, как подвести «Теллиг» к причалу.
— Как ни странно, чисто, — сказала она.
Стоявший у штурвала Ли Кольберт, щурясь, оглядел акваторию и кивнул. На солнце у него снова потрескались губы, он достал из кармана тюбик бесцветной увлажняющей помады и смазал ею кожу. От многомесячного пребывания в открытом море он загорел почти дочерна, но за последнюю неделю прибавил еще, и кожа приобрела слегка красноватый оттенок, отчего стройная сухопарая фигура казалась отлитой из меди. Последние три дня он разговаривал мало, но это никого не удивляло. Ли по природе своей был молчуном, к тому же он никак не ожидал, что ему выпадет это плавание. Компания обещала отпустить его на пенсию еще в конце прошлого месяца, но тут Монро слег от воспаления легких, заменить его было некем, руководство Компании в последний момент внесло изменения в контракт с Ли, и вот он снова оказался в Карибском море, вместо того чтоб отправиться на свою новую ферму в Вермонте.
— Взгляни еще раз на канал, — сказал он. — Две недели назад там торчала какая-то ржавая посудина.
Чана вновь оглядела водную гладь, размеченную буйками, до самого причала.
— Да нет, вроде бы на сей раз ничего не торчит. — Затем наклонилась к приборам и проверила глубину. Под ними было тридцать футов, у причала глубина составляла двенадцать. Восемь лет тому назад Компания расчистила подход к этой гавани, взорвав подводный коралловый риф. Но обитатели острова Ара и не думали поддерживать тут порядок, использовали этот канал в качестве мусорной канавы, куда можно было сваливать любую державшуюся на плаву рухлядь.
Кольберт ввел «Теллиг» в канал и так искусно подвел судно к пирсу, что сидевший там пеликан даже не шевельнулся. Чана первой сошла на берег, закрепила булинь вокруг железной планки, затем пошла на корму, помочь команде выгрузить кое-что из оборудования.
На этот раз его оказалось не так много. Задачей их было установить обмен информацией с судном «Сентилла» и завершить работу над секретным анализом фактов исчезновения лодок и кораблей в секторе IV. Странные истории, которые рассказывали островитяне о гибели судов в этом районе, оказались лакомым куском для средств массовой информации в период относительного политического затишья. Все происходившее в этом дьявольском треугольнике тут же обрастало самыми нелепыми домыслами. Две телекомпании даже держали здесь плавучие команды операторов и репортеров, отправлявших самые дикие репортажи и интервью с уцелевшими во время кораблекрушения людьми.
В подобной ситуации мало что можно было предпринять, однако президент крупной судоходной компании, владеющей роскошными туристическими лайнерами, а также капитаны чартерных торговых рейсов с Майами испугались оттока клиентов и сумели донести свои опасения до определенных политических кругов, где с ними считались. Вашингтону пришлось вмешаться. Хотя вмешательство это, как часто бывало, приобрело весьма странный характер.
На протяжении последних трех месяцев научно-исследовательское судно «Сентилла» занималось изучением морского дна в этом регионе, причем причины этого внезапно вспыхнувшего интереса никак не объяснялись. Однако вполне естественным выглядел тот факт, что в помощь ему было направлено другое судно, «Теллиг», в задачу которого входило установление контакта и доставка дополнительных грузов.
Впрочем, тогда еще никто не знал, что «Теллиг» был всего лишь камуфляжем, прикрытием для «Сентилла», на борту которого находилось самое совершенное научное оборудование, а также группа ученых, способных с помощью этого оборудования производить практически любые морские исследования.
Убедившись, что все идет своим чередом, Кольберт оставил Джоя и Билли Нейнса присматривать за судном, а сам сошел на пирс к Чане. Вынул изо рта трубку и указал ей на берег.
— А Бергер все толстеет с каждым годом. Ты только взгляни!
В дальнем конце пирса, у самого берега, стоял упитанный пожилой мужчина и смотрел на лодки.
— Ну, тест на профпригодность ему в любом случае не грозит, — заметила Чана. — Мне говорили, он выглядел так с самого начала, когда его только наняли. — Она махнула толстяку рукой, тот помахал в ответ. — Чего это он не подходит к нам поздороваться?
Кольберт усмехнулся и покачал головой.
— Морская болезнь, вот почему. Ему становится дурно всякий раз, когда он спускается по этим ступенькам к воде. Пойдем выпьем чего-нибудь.
Чарли Бергер приветствовал их крепким рукопожатием и своей знаменитой улыбкой. Несмотря на жару, на нем был костюм-тройка из индийской жатой ткани в полоску и галстук, весь в жирных пятнах. Ему наверняка казалось, что в этом наряде он похож на Сидни Гринстрита из фильма «Касабланка».
— Надеюсь, путешествие прошло благополучно? — спросил он.
— Да, без проблем, — ответила Чана. — Обычная скучная рутина.
Бергер взглянул на линию горизонта и едва заметно передернул плечами.
— О «Королеве Арико» слышали?
Чана кивнула.
— \"Понтерой\" едва успел к ним. Всех людей из спасательной шлюпки подобрали. Есть какие-нибудь новости?
— Да нет, здесь ничего не слышно. Возможно, их допрашивают в Майами, и мы узнаем обо всем только из газет. Все эти крики радиста о том, что на них напала со дна какая-то тварь, — бред сивой кобылы. Глубина в том месте составляет пять тысяч футов.
— Но ведь что-то потопило это судно, — возразил Кольберт.
— Само собой, — согласился с ним Бергер. — Скорее всего, у них там что-то взорвалось. Эта «Королева» совершает регулярные рейсы в самые горячие точки Южной Америки, так что они вполне могли перевозить боеприпасы. Которые вдруг и взорвались.
— Вам известно что-нибудь, чего не знает Компания? — спросила Чана.
Бергер снова зябко передернулся и вытер пот со лба. Безумные политиканы попортили Компании немало крови, но она по-прежнему оставалась могущественной, и с нею считались во всех уголках мира. К тому же Чана была его непосредственной начальницей.
— Боюсь, что пробыл в этих чертовых тропиках слишком долго, — пробормотал он. — Снова возникли те же ощущения, что у Сидни Гринстрита. — Он скроил смешную гримасу, подражая все тому же актеру, снявшемуся в «Мальтийском соколе» вместе с Хамфри Богартом. Получилось у него, как он считал, неплохо.
Они направились к довольно убогому деревянному строению, над входом в которое красовалась вывеска «Бар». Вошли, и их охватила приятная прохлада. Бетонный пол здесь постоянно смачивался, в центре из скважины бил маленький фонтанчик, к тому же в окна и двери проникал океанский бриз.
— Они когда-нибудь слышали об экономном расходовании воды? — спросила Бергера Чана.
— Им это здесь ни к чему, — ответил тот. — Это артезианский колодец. И ключ бьет из земли, наверное, со дня формирования этого острова. — Он подвел их к своему постоянному столику, догадаться об этом было несложно, поскольку к нему было придвинуто кресло весьма внушительных размеров, явно сделанное на заказ. Бергер усмехнулся, опустился в него и с довольным видом откинулся на спинку.
— Не так уж много и нужно человеку в этой жизни, — заметил он и взмахом руки подозвал бармена. Тот принес и поставил на стол кувшин холодного пива и три стакана. Бергер разлил пиво, произнес тост за их прибытие, а потом спросил: — Ну, с чего начнем?
Чана достала из кармана пудреницу, выложила на стол. С виду она ничуть не походила на портативный кассетный магнитофон.
— Славная штучка, — заметил Бергер. — На сколько рассчитана?
— Час пятнадцать минут.
— Ну, нам столько и не потребуется, — заверил Бергер. — Будете задавать вопросы, или мне рассказать все самому?
— Поскольку все ваши предварительные отчеты у нас уже имеются, может, немного освежите данные, а там видно будет.
— Да, конечно, но не совсем понимаю, с чего лучше начать. Одно определенно... все эти лодки затонули. И еще, островитяне или кто-либо другой к этому непричастны. Проблема в том, что все происходящее обрастает самыми фантастическими подробностями. И с каждым разом они все хуже.
— Как это понимать?
Бергер развел руками.
— Ну, эти люди... они ведь островитяне, понимаете? Верят в разные небылицы. А уж что касается суеверий, тут их никому не переплюнуть. Короче, когда один человек что-то говорит, рассказывает о том, что видел, другой это все преувеличивает. И пробовать изменить их мнение или уличить во лжи просто бесполезно. Стоит попытаться, и они тут же замыкаются в себе.
Чана нахмурилась и кивнула.
— Ну а общее во всех этих рассказах есть?
— Да. Якобы их кто-то пытался съесть. Некое чудовище.
— Ерунда, и вы прекрасно знаете это.
— Но этого им не докажешь. И потом это... существо видели.
— Но в отчете у вас сказано «не совсем отчетливо видели».
— Да, именно, — кивнул Бергер. — Ведь дело всегда было ночью. И в глубине, под звездами, виднелось что-то темное. И оно дышало и плохо пахло.
— Вы сами-то что думаете об этом, Чарли?
После паузы Бергер поднял на нее серьезные, даже грустные глаза.
— Я всего лишь контрактник на местом уровне, Чана.
— Так тем лучше, что на местном. Хотелось бы знать ваше мнение. Ведь вы здесь уже почти двадцать лет.
— Ладно, — ответил он. Достал из кармана фрагмент карты, разложил на столе.
— А где остальное? — спросил Кольберт.
— Нам и этого хватит. — Бергер обвел пальцем район к востоку от островов Ара и Пеолле. — То, что нас здесь интересует, представляет лишь часть пресловутого треугольника. А недавно несколько катастроф произошло за пределами этой области, но они имеют под собой вполне реальные объяснения. Все выходя-шие за пределы разума случаи сосредоточены именно здесь, — и он постучал пальцем по карте.
— Что означают эти цифры? — спросил Кольберт.
— Порядок, в котором затонули суда. Заметьте, никакой четкой схемы здесь не просматривается, хотя самые первые пошли ко дну недалеко от островов. Потом один корабль терпит бедствие на расстоянии ста миль, следующий — в восьмидесяти милях к югу. Потом еще один, уже ближе и тоже к югу, затем в ста пятидесяти милях к северу. Ну и последний случай с «Королевой Арико», которая пошла ко дну в ста десяти милях к востоку отсюда.
Чана развернула карту к себе и довольно долго рассматривала ее, потом пододвинула к Кольберту и спросила Бергера:
— И о чем это говорит, Чарли?
— Ну, — протянул тот в ответ, — отсюда можно сделать только один вывод. Чем бы там ни являлась эту штуковина, она не стоит на месте. Движется, высматривает что-то.
— Чушь собачья, — тихо прошептала Чана. Потом взглянула на капитана и осеклась. На лице Кольберта застыло то же выражение, что и у Бергера. Такое выражение возникает у людей, которые рассуждают о том, во что не верят, и, тем не менее, вынуждены смириться с наличием невероятного, потому как другого объяснения просто не существует.
Смех Чаны помог немного сбавить напряжение.
— Ну, ладно, довольно шуток, — сказала она. — Забудем на время о монстрах и обо всем, что с ними связано. Как это влияет на обстановку в целом, Чарли?
— Я ведь имею дело только с рыбаками. Слушаю, что они говорят. И все их речи сводятся к наблюдениям, а не к выводам.
— Это наша работа, делать выводы, — заметила Чана.
— Ага. Говорят, что здесь в море много кубинцев.
— Здесь всегда было много кубинцев.
— Знаю. Вот этот номер пять на карте был кубинским кораблем. И с ним случилось то же, что и с остальными. Затонул, а перед тем его сильно тряхнуло.
— К политике это не имеет ни малейшего отношения.