– Какого? О каком вероломстве может идти речь? – удивился гетман. – Ведь мы не звали русского царя и ничем ему не обязаны!

Кантемир обвел бояр долгим, пристальным взглядом. Потом спокойно произнес:

– Звали. И обязаны…

Бояре недоуменно переглянулись. Лица их выражали недовольство. Один за другим повставали со своих мест.

Послышались возгласы:

– Когда ж это его позвали?

– И кто?

– По чьей воле?

Господарь медленно поднялся с трона. Взял в руки государственные регалии – меч и булаву.

– Я позвал царя, – раздельно сказал он. – Такова воля государства.

– Государство – это мы! – выкрикнул Антиох Жора.

– Нет! – властно отрезал Кантемир. – Государство – это те, кто обладает мужеством его защищать! – И, обернувшись к главному казначею Луке, приказал: – Немедленно огласить всему народу договор, который я подписал с царем Петром Алексеевичем в Луцке!



Протяжно и звонко зазвучали трубы. Медный праздничный гул церковных колоколов поплыл над столицей.

Бурлящие людские толпы вливались в широко распахнутые ворота дворца. Навстречу народу вышли бояре – смущенные, растерянные. На крыльце Антиох Жора протиснулся к Йордаки Русету, тронул его за плечо, заглянул в глаза. Прошептал на ухо:

– Что же ты молчишь, князь? Разве не видишь – Молдавия катится в пропасть!

По лицу ворника пробежала усмешка.

– Молдавия – не мы с тобой! Молдавия – это те, кому господарь возвращает захваченные тобой земли!

– Но я – гетман Молдавии!

– Пока еще, – поправил его Йордаки Русет.

Вперед вышел главный казначей Лука. Толпа притихла…

– …с этих пор, – торжественно читал Лука, – государство Молдавское снова обретает свои прежние границы. Захваченные турками молдавские крепости должны быть возвращены. На два месяца крепости займут русские гарнизоны. Через два месяца их сменят молдавские гарнизоны. Молдавские войска будут участвовать в войне на стороне русских. Молдавия не заключит с турками мир без согласия царя. Россия не заключит с турками мир без согласия господаря. Молдавия не будет выплачивать России никакой дани. Молдавский престол будет принадлежать господарю пожизненно, а после его смерти перейдет к его сыновьям…

Лука замолчал, и воздух сотряс мощный крик:

– Да здравствует господарь Дмитрий Кантемир!

Господарь поклонился народу. Поднял руку, успокаивая людей.

– Герой Полтавы, – начал он, когда стало тихо, – который превратил отсталую страну в мощное цивилизованное государство, повергшее в изумление Европу и ставшее грозой для Порты Оттоманской, протягивает нам сегодня руку. Нам и другим народам, томящимся под турецким игом. Балканы ждут его как своего освободителя. Мы поднимемся первыми. Мы подадим пример. И наш пример воодушевит на борьбу и валахов, и болгар, и сербов, и греков. Мы поступим так, ибо нет у нас иного пути к спасению. Наш спаситель – Россия! Еще мудрый Досотей говорил: свет приходит с Востока. А я говорю вам и через вас всей стране: поднимайтесь! К оружию! Вставайте с открытой душой и со всей отвагой!

– Да здравствует господарь Дмитрий Кантемир! – снова загремела толпа. – Да здравствует Петр – царь России! Да здравствует наше братство по оружию!..

Обеденный стол был давно накрыт. Но никто не прикасался к приборам. Дети, правда, тайком отщипывали кусочки то от одного блюда, то от другого, посматривая пои этом на мать, – не замечает ли? Но мысли Касандры витали далеко.

За дверью послышались знакомые шаги.

– Папа пришел! – встрепенулись дети, вскакивая. Кантемир вошел и весело оглядел семью.

– Скорее, папа! Мы умираем с голоду! – озорно воскликнула Мария.

Кантемир поцеловал дочь в лоб и сел за стол.

– Сколько раз я просил тебя, Касандра, – обратился он к жене, – не ждать меня к столу!

Касандра не ответила. Она была бледна, казалась подавленной.

– Ты похудела, – озабоченно сказал Кантемир. – Выглядишь, как… – Вдруг он увидел свободный прибор и лишний стул. – Мы ждем кого-нибудь к обеду?

Касандра обернулась и укоризненно посмотрела на мужа. В ней словно надломилось что-то. На глаза навернулись слезы.

– Касандра!.. – Кантемир потянулся рукой к ее плечу, но она поднялась из-за стола и поспешно вышла в соседнюю комнату.

– А ты только сегодня заметил, папа? – удивилась Мария. – Это же прибор нашего старшего брата.

Касандра никому не хотела показывать своих слез. Даже мужу. Особенно мужу! И когда Кантемир вошел в комнату, она повернулась к нему спиной. Кантемир не решился приблизиться к ней и остановился посреди библиотеки, опустив голову.

– Рассудок! – с горечью проговорила Касандра. – Только рассудок! Ты весь, с ног до головы, сплошной рассудок. Трезвый и холодный ум. Беспощадный ум… Ты далеко видишь в прошлом. Далеко заглядываешь в будущее. Только возле себя ничего не видишь – ничего и никого. Не видишь, кто с тобой рядом. Не видишь, кто отсутствует. О, рабство! Оно было сладко! В Константинополе мои дети были в безопасности.

Глаза Касандры вспыхнули ненавистью – безграничной и бессильной.

– Как ты мог, – продолжала она. – Как ты мог забыть, что наш старший сын – заложник? Что его убьют!

– Прости меня… – с болью в голосе сказал Кантемир. – Прости, если сможешь!..



Дан Декусарэ пулей вылетел из распахнувшейся двери, ударился о столб крыльца и упал. Двое слуг подхватили его и сбросили с лестницы.

– На боярскую дочь глаза разгорелись, мужик? – кричал с крыльца Йордаки Русет. – Тоже мне жених нашелся!..

Капитан поднялся с земли, подобрал шапку, пистолет.

– Не отдашь дочь по-доброму – выкраду! – пригрозил он боярину.

– Спустить собак! – приказал разгневанный Русет. – Чтоб на куски разорвали!

В окне показалось лицо Родики.

– А девушек похищают только с их согласия! – раздался ее смеющийся голос.

– Ничего, обойдемся и без согласия!

Капитан уже отбивался от псов, налетевших на него со всех сторон. Наконец ему удалось добраться до ограды. Одним махом перескочил через нее. Йордаки Русет облегченно вздохнул. Но тут открылась калитка, и капитан появился снова:

– Ну, боярин, придет время – сам будешь меня упрашивать, чтоб женился на твоей дочке. А я, может, и не захочу! Запомни это!

Псы тотчас ринулись к калитке, Она с треском захлопнулась перед ними.

Декусарэ, поглаживая шишку на лбу, подошел к солдатам, поившим коней у колодца.

– Когда будем свадьбу играть? – поинтересовался Илие Арборе.

– Молода еще дочка, говорит, – угрюмо отозвался капитан. – Пусть, говорит, подрастет…

Солдаты переглянулись украдкой, усмехнулись в усы.

– По коням! – скомандовал капитан, вскакивая\'\'в седло.

Родика смотрела на них из окна. Вот топот копыт замер вдали, Лицо девушки потускнело.

6

Сорокская крепость отбивала ожесточенные атаки турок. Турки наседали и с суши и с воды. Днестровские воды помутнели, заволновались.

Петр поднес к глазам подзорную трубу. Генералы, склонившиеся над картами, распрямились и обернулись к царю.

– Итак, господа, вы полагаете, что мы останемся здесь, на этом берегу? – спросил царь.

– Так будет удобнее, – ответил генерал Галарт. – Переход из Польши был утомительным. Войска нуждаются в отдыхе. И артиллерия еще не прибыла.

– А ты как считаешь? – обратился Петр к генералу Кропотову.

– У нас нет провианта, – сказал тот. – В Молдавии мы ничего не найдем. Там засуха. Поля опустошены саранчой. В стадах падеж. Подождем, пока везирь перейдет на этот берег.

К полковнику Тигечиу подошел адъютант.

– Задержали лазутчика, ваше величество.

– Что от него узнали?

– Ничего. Он… – Адъютант понизил голос: – Он говорит, что не лазутчик. Что его вроде бы сам государь знает…

– Вот как? – удивился Петр. – А ну, ведите его сюда!

Из-за шатров, разбитых среди деревьев, появился турок в сопровождении двух солдат. Руки у турка были связаны за спиной. Он отыскал взглядом царя, вытянулся в струнку и отчеканил по-русски:

– Здравия желаю, господин бомбардир!

Петр вопросительно взглянул на генералов. Те пожали плечами.

– Не узнаете? – спросил турок. – Под Полтавой… Помните, молдавский полк…

Петр обернулся к полковнику Тигечиу. Полковник кивнул, скрывая улыбку.

– Вы тогда еще нас всех отметили, – продолжал турок. – А мне даже подмигнули. Вот так… – показал он.

Петр рассмеялся:

– Теперь припоминаю! Ты был храбрым солдатом.

– Капитан Декусарэ! – представился турок. – Прибыл по приказанию его величества Дмитрия Кантемира, господаря Молдавии!

– Развяжите его! – распорядился царь. – Я слушаю тебя. Говори, капитан.

– Господарь Дмитрий Кантемир желает вам здравствовать, – четко заговорил капитан, – он приказал мне передать вам, что вся Молдавия взялась за оружие. За десять дней под наши знамена собрались семнадцать полков!

– Вот видите! – торжествующе повернулся царь к генералам.

– Но везирь переправляется через Дунай, – докладывал Декусарэ. – Через день-другой он подойдет к нашей столице. Господарь Дмитрий просит вас незамедлительно перейти Днестр со всеми войсками… И если бы вы только знали, как я хотел вас видеть! – после паузы добавил капитан и умолк, справляясь с волнением.

Помолчал и царь. Потом с упреком сказал генералам:

– Если мы сейчас же не перейдем Днестр, мы обманем их надежду. Надежду, которую сами же посеяли в их сердцах. Надежду на скорое освобождение. А это было бы куда хуже, чем поражение!

Тем временем Декусарэ снял турецкую одежду и бросил ее на траву.

– Как же ты вернешься в крепость без этого одеяния? – спросил царь.

– Я пришел не из крепости, – ответил Декусарэ. – А войду туда без халата и без тюрбана…

– Но как ты войдешь?

– Под водой.

– Не понимаю…

– Там есть подземный ход. Он начинается в крепости, а кончается здесь, на этом берегу…

– Великолепно! – обрадовался царь.

– И мне приказано показать вам этот ход… – добавил Декусарэ.



Турки отступили на холм. Защитники Сорок спешили убрать со стен каменные обломки, укрепляли бревнами крепостные ворота, подносили к амбразурам камни и кипящую смолу. У них не осталось уже ни ядер, ни пороха. Только убитых было много в крепости. Куда больше, чем живых.

Измаил-паша подошел к крепости. Навстречу ему вышел Иоан Некулче.

– У вас нет воды, – сказал сераскер, когда они встретились у крепостных ворот. – Нет провианта…

Некулче молчал.

– Нет пороха, нет ядер, нет людей, – продолжал сераскер. – У вас ничего нет. Есть только надежда… – Измаил-паша указал взглядом на противоположный берег.

– Надежда – большая сила, – заметил Некулче.

– Но эта надежда напрасна, – отозвался сераскер. – Русские не осмелятся перейти Днестр. А если осмелятся – их ждут мои пушки. Я уже получил подкрепление и получу еще. К вечеру здесь будет Крымский хан со всеми своими войсками. А завтра-послезавтра – везирь. Открой крепостные ворота. Твоя жизнь будет сохранена. И жизнь твоих людей тоже…

Некулче долго молчал. Потом переспросил:

– Говоришь: русские не перейдут Днестр?

– Клянусь аллахом!

– Зачем же тогда тебе нужна крепость?

– Твое упорство граничит g безумием, – разозлился Измаил-паша. – И оно тебе дорого обойдется. Жду один час. Если через час я не увижу над крепостью белый флаг – сровняю Сороки с землей!

Белый флаг не был поднят над крепостью. И через час паша Бендерский снова послал янычар на штурм. Но крепость молчала – не слышно было ни выстрелов, ни боевых кличей.

В тишине поднялись крепостные ворота. Изумленные турки остановились. Вдруг раздался барабанный бой и Из ворот выбежали солдаты со штыками наперевес. Раскатилось грозное «ура».

Русская пехота ринулась на янычар.



Высохшая от зноя земля была тверда как камень. Глухо скрежетали лопаты. Пот лил с солдат ручьями.

– И зачем надо здесь копать? – ворчали солдаты.

– Фортификацию возводим!

– Ха! Опять наш царь мудрует…

– Молчать!

Одни копали канаву, другие выкашивали траву на обнесенном канавой участке. Потом пришли еще солдаты. Они покрыли окопанный и выкошенный участок полотном, которого хватило бы на несколько палаток. Остальные с недоумением следили за ними. Что здесь затевается?

Но вот грянул ружейный залп… Еще один, еще… Прибыл драгунский полк. Затем – гусарский. Драгуны подбрасывали вверх шляпы. Гремело мощное «ура».

По проходу, образованному драгунами, шли Петр и Кантемир. Сзади следовали их свиты.

Когда дошли до конца прохода, стоявшие там верховые гусары повернули коней – одни направо, другие налево, – и взорам гостей открылся стол. Он был весьма необычен: столешницей для него служила земля, а сиденьями – край канавы. Посреди стола развевались флаги – русский и молдавский.

– Мебель я забыл дома, – пошутил царь.

– Это царский стол… – проговорил Кантемир.

– Солдатский! – Петр рассмеялся. – Ну ничего, в Петербурге я встречу вас с таким же великолепием и блеском, как вы встречали меня в Яссах…

Подошли к канаве.

– Рассаживайтесь, дорогие гости! – пригласил царь молдавских бояр.

Бояре посмотрели на канаву, друг на друга и не сдвинулись с места. Петр весело подмигнул своим генералам и сенаторам и первым спрыгнул в канаву. Те последовали его примеру. Сел за импровизированный стол и Кантемир. Только тогда спустились в канаву и молдавские бояре, подбирая полы длинных кафтанов.

Из шатра показалась царица.

Петр повернулся к Кантемиру.

– Скажите, государь, что это у вас за восточные обычаи?

– Какие?

– Прятать женщин.

– Разве?

– А где же ваша супруга? Мне хотелось бы ее видеть.

– Она с утра плохо себя чувствовала. Но она придет. – И Кантемир обратился к Некулче: – Сейчас же пошли кого-нибудь за ее величеством.

Вино разлито по бокалам… Петр встал.

– Ваше величество, – начал он, – уважаемые гости! В мире есть большие народы и есть народы малые. Бывает, что большие народы мельчают, а малые крепнут. И не большие народы побеждают малых и не малые больших. Верх всегда одерживают народы храбрые, трудолюбивые. С вашего позволения, господа, я поднимаю этот бокал за ваш народ, который никогда не мирился с турецким игом, как и мой народ не мирился в свое время с игом татарским и в конце концов сбросил его. Ваши враги – наши враги. Наше оружие будет теперь и вашим. Так поднимем же бокалы во славу нашего братства.

Грянули пушки. Все сидящие за столом в один голос крикнули «ура!», и вино снова полилось в бокалы.

Веселье было в самом разгаре, когда возле императорского стола остановилась карета. Паж, соскочив с запяток, распахнул дверцу. Из кареты вышла Касандра, и все взоры устремились к ней. Шум за столом утих.

Господарша приехала на праздник в черном платье, которое делало ее еще более стройной. В тишине, воцарившейся вокруг, облик ее казался печальным и строгим.

Кантемир помрачнел. Петр встал из-за стола, подошел к Касандре и поклонился.

– По ком ваш траур, госпожа? – спросил он.

– По сыну, – резко ответила Касандра.



Возле царского шатра лежал, завалившись на бок, серб. Молодая крестьянка омывала рану на его груди. Ее подруга держала наготове чистое полотенце – перевязать рану. В изголовье раненого сидел мужчина постарше, вооруженный пистолетом и палашом. Он, как и его товарищ, тоже был весь изранен. Судя по одежде и чертам лица, он не был сербом.

В сопровождении Кантемира и Шереметева к шатру подошел Петр. Серб попытался приподняться, но тут же снова опустился на землю, глухо застонал и закрыл глаза.

Царь склонился над ним:

– Говори! Если можешь…

Воин с усилием открыл глаза.

– Сербы восстали… И македонцы… Но… – он проговорил еще что-то неразборчиво и уронил голову на грудь.

Девушка, перевязывавшая его, вскрикнула коротко, подняла глаза на царя и перекрестилась. Царь посмотрел на другого раненого. Тот прикрыл умершего товарища буркой. Потом заговорил:

– Восстание сербов и македонцев подавлено турками. Я пришел от валахов. От Томы Кантакузино.

– Валахи тоже поднялись?

– Нет, ваше величество. Константин Брынковяну и не собирается выполнять обещание. Он слишком богат, чтобы рисковать!..

Царь вошел в шатер, сел. За ним последовали Кантемир и Шереметев.

– И поляки тоже не прислали обещанного подкрепления, – сказал царь после недолгого молчания. – На сколько дней хватит нам провианта?

– Дней на пять-шесть, – ответил фельдмаршал.

– Да… – произнес царь озабоченно. – Худо дело…

– В Буджаке много зерна и скота, – сказал Кантемир. – И это недалеко отсюда.

– Немедля напиши хану Буджакскому, – приказал царь фельдмаршалу, – пусть пришлет провиант. Да и сам пусть идет сюда со своим отрядом. Иначе ему несдобровать! Так и напиши…

Шереметев вышел. Вскоре вернулся, ведя мальчишку лет двенадцати. Петр и Кантемир молча курили.

– Вот и писарь татарский нашелся! – усмехнулся Шереметев.

– Пишешь без ошибок? – спросил Кантемир.

Татарчонок не ответил – уколол его взглядом и присел к столу. Потом достал из кармана халата чернильницу, из-за уха – перо и посмотрел на всех без тени смущения. Мужчины переглянулись. Кантемир кашлянул:

– Ну что ж, посмотрим! Напиши что-нибудь.

Мальчишка обмакнул перо в чернильницу.

– А ты татарский знаешь? – спросил он Кантемира.

– Знаю.

– Что написать?

– Да что хочешь!

Татарчонок склонился над бумагой и написал что-то крупным и красивым почерком. Кантемир взял у него лист, поднес к глазам, прочел – и изменился в лице. «Будь проклят тот, – было написано на листе, – кто держит в руке кусок хлеба и тянется за другим, побольше».

– Ну, как он пишет? – спросил царь.

– Хорошо, – попытался улыбнуться Кантемир. Потом поднялся – Что-то здесь слишком жарко. – И вышел из шатра.



Бояре все еще сидели за столом. Теперь, когда оба государя покинули их, они состязались в питье, а особенно – в громкой речи. Каждый старался, чтобы его услышали, и никто не желал слушать. Галдеж стоял как на ярмарке.

– Нам очень нравится этот договор! – кричали одни.

– Да, нам он по душе! – поддерживали другие. – теперь нам не надо дань царю выплачивать!

– Турки перешли Дунай?

– Следом за нами идут.

– Назначьте им жалованье, полковник, – приказал Кантемир и повернулся уже, чтобы идти, но один из мужиков остановил его:

– Ваше величество…

– Что тебе? – нетерпеливо спросил Кантемир.

– Дозволь нам, – попросил беглый, – в эти тяжкие дни послужить родине без всякого жалованья!..

– Спасибо! – взволнованно сказал Кантемир, и озабоченное лицо его прояснилось.



К капитану Декусарэ подошли несколько лучников. Одни из них в кольчугах, у других шлемы на голове. Все они были уже не молоды, лет по пятьдесят-шестьдесят.

Капитан насмешливо присвистнул:

– Ваше место, старики, на печке, а не на ратном поле! – Повернулся к ним спиной.

– Ах ты щенок! – разгорячились лучники. – Напялил немецкий кафтан и уже думает, что он – генерал!

– Еще посмотрим на него в бою! – сказал крестьянин, что привел в лагерь всю свою семью, и выпятил грудь колесом: – А вы что толпитесь, будто бараны? А ну-ка, становись по одному!..

Лучники вытаращили на него глаза.

– Да ты в своем уме? Чего кричишь на нас?

– Кричу, потому что я ваш командир! Или, может, не нравлюсь?… А зовут меня Тодикэ. Вот так!..

Те, кому посчастливилось получить оружие, изучали приемы штыкового боя. Другие приставали к русским офицерам:

– Дайте и нам ружья…

Один из крестьян вложил русскому солдату в руку деньги:

– Продай мне хоть шпагу, друг!

– Да я тебе задаром бы все отдал, – засмеялся солдату – даже рубаху последнюю. Но шпагу… Бригадир меня за нее повесит!

Проходивший мимо Петр, услышав эти слова, одобрительно улыбнулся.

Капитан Декусарэ вместе с Илие Арборе обходил строй обнаженных по пояс деревенских парней.

– Мне не нужны простофили, растяпы и мокрые курицы! – приговаривал он, отбирая самых крепких и ловких на вид.

За ним по пятам, не отставая ни на шаг, следовала родика.

– Одно только слово, капитан!

– Бабам здесь нечего делать, боярышня.

– Одно слово – и я уйду!

Отобранные капитаном парни отходили налево, одевались.

– А мы? – забеспокоились остальные.

– За вами придет пехотный капитан, – бросил в ответ Декусарэ.

Отобранные парни были один к одному – и по стати, и по силе. Илие Арборе выстроил их в колонну.

– Вооружи и обеспечь конями, – приказал капитан.

– Коней больше нет.

– Найди.

7

Родика прошла в дубовую рощицу, что была неподалеку. Обернулась, посмотрела на оставшегося позади капитана и разразилась слезами.

Илие Арборе проводил ее взглядом.

– Поимей ты жалость, капитан! – сказал он Декусарэ. – Не видишь разве, как она мучается?

– Мучается? – усмехнулся капитан. – Вот и хорошо, И я когда-то мучался. Оставь меня в покое и занимайся своим делом!

Илие Арборе сделал поворот налево кругом, подошел к колонне парней и увел их. А Декусарэ тут же направился в рощицу, к Родике.

Плечи девушки вздрагивали от рыданий. Капитан отломил ветку от дерева и кашлянул:

– Ну что? Не говорил я тебе, что никуда от меня не Денешься?

Девушка зарыдала еще горше.

– Ладно, перестань! – уже мягче сказал капитан. Наклонившись, он обнял Родику за талию. – Один поцелуй – и все пройдет!..

Родика отпрянула от него.

– Не до поцелуев мне теперь!

Капитан хотел было рассердиться но, заглянув пристальнее в глаза девушки, раздумал. Понял: дело серьезное.

– Что с тобой?

Родика спрятала лицо в ладони.

– О-о-о!..

– Что случилось? Отец тебя из дома выгнал?

– Мне стыдно… Стыдно вам говорить! – простонала Родика. – Мне стыдно смотреть людям в глаза!..

– Да что случилось-то? Скажешь ты или нет?

– Такой позор!.. Лучше умереть…

Капитан опустился на колени, погладил ее по голове.

– Ну, прошу тебя…

– Бояре… Изменники… Бежали к туркам…

– Кто?

– Мой отец среди них…



Зной не спал и с наступлением ночи. В шатре везиря было душно. Двое арапчат обмахивали Балтажи-пашу опахалами.

Йордаки Русет и Антиох Жора опустились перед везирем на колени и поцеловали полу его халата.

– Говорите! – приказал Балтажи-паша.

– Поняв, сколь вероломно поведение господаря… – начал ворник.

– Короче! – прервал его везирь. – Ибо ночи летом коротки, а дни – длинны. Завтрашний день будет длиннее всех. И тяжелее. Нужно оставить время для отдыха. Сколько вас?

– Почти половина всех бояр дивана. И около трехсот наемников.

– Хорошо! – удовлетворенно произнес везирь. – А гяуров?

– Русских? – переспросил Антиох Жора.

– Около пятидесяти тысяч, – ответил Йордаки Русет.

– Я насчитал почти сотню повозок с ранеными, – добавил Антиох Жора.

– Русские войска голодают, – сказал ворник. – К тому же утомлены переходом.

– Сколько у царя пушек?

– Пятьдесят три.

– А какие силы у Кантемира?

– В лагере шесть тысяч. Остальные разосланы по селам за провиантом.

Везирь некоторое время молчал, разглаживая седую бороду. Его острые глазки довольно поблескивали.

– И кого хотите вы вместо Кантемир-бея? – спросил он немного спустя.

Йордаки Русет опустил глаза. Антиох Жора взглянул на везиря:

– Молдавия низко склоняется перед высочайшим султаном и покорнейше просит…

– Имя?

– Великий ворник Иордаки Русет.

Русет еще ниже склонил голову.

– Достойный человек! – сказал везирь то ли с похвалой, то ли с иронией.

Он хлопнул в ладоши, и в шатер вошел чауш. Балтажи-паша шепнул ему что-то на ухо. Чауш поклонился и вышел.

– А что за человек царь? – спросил везирь бояр.

– Врага легче ругать, чем хвалить, – сказал Русет. – К великому нашему огорчению… – Он нерешительно посмотрел в глаза везиря.

– Говори, – подбодрил его Балтажи-паша.

– Нужно признать, – продолжал ворник, – что он поистине велик.

– А ты – правдив, – сказал везирь. – И заслуживаешь молдавского престола…

В глазах Русета засветился лучик надежды.