Мы с Дином, Майклом и Лией опустили пальцы. Лия кашлянула, призывая внимание Слоан.

— Я ничего не говорю так, словно это нормально, — объяснила Слоан. — Девяносто восемь процентов времени я совсем не нормальная, — она сделала паузу. — Я никогда не знала первую сотню цифр в числе Пи.

Майкл застонал. Все, кроме Слоан опустили по пальцу. У меня оставалось всего семь, а ведь прошло только три раунда.

— Твоя очередь, — сказала мне Селин. — Придумай что-нибудь хорошее.

Я взглянула на Лию.

— Я никогда не жила в уборной музея Метрополитен.

Лия фыркнула и медленно опустила средний палец на левой руке.

— Серьезно? — спросила Селин.

Лия взглянула на девушку с опасным блеском в глазах.

— Серьезно.

Судя по всему Дин почувствовал, что взгляд Лии не сулил ничего хорошего — ни Селин, ни Майклу, ни самой Лии — потому что в этот момент он присоединился к игре.

— Я никогда, — медленно произнёс он, — не целовался с Майклом Таунсендом.

— Однажды, здоровяк, — подмигнув, сказал ему Майкл. — Если будешь хорошо себя вести.

Я уставилась на Дина и опустила палец. Почему он это сказал? — гадала я. Но когда Лия опустила палец, я поняла, почему Дин выбрал именно этот факт.

Селин не пошевелилась.

— Я никогда, — через несколько секунд произнёс Майкл, — поспешно не предполагал, что моя вторая половинка влюблена в девушку, которую я никогда не встречал.

Лия загнула палец и перегруппировала пальцы так, чтобы поднятым оставался только средний.

— Я никогда не употребляла словосочетание «вторая половинка», — парировала она.

— Технически, — заметила Слоан, — ты только что это сделала.

Селин фыркнула.

— Я никогда не имела слабости к блондинкам, — произнесла она. А затем, не отводя взгляда от Слоан, она одарила нашего эксперта по статистике ослепительной улыбкой и опустила собственный палец, показывая, что она имеет слабость к блондинкам.

Ты никогда не целовалась с Майклом, — осознала я, — потому что Майкл не в твоём вкусе.

— Я никогда не хотела завести карликового ослика, — произнесла Слоан, понятия не имея о том, что Селин с ней флиртовала.

Снова подошла моя очередь.

— Я никогда не подстраивала собственное похищение из-за чего-то, что сказал мне Тэтчер Таунсенд.

Отец Майкла отрицал, что он спал с Селин, виделся с ней в день её исчезновения или угрожал ей. Но, как сказала Лия, правдой могло оказаться и всего один факт из трёх.


Возможно, он с тобой не спал, но всё равно виделся с тобой. Возможно, он угрожал тебе из-за чего-то другого.


Селин — порывистая и бесстрашная — опустила палец.

— Мне никогда не угрожали из-за бизнеса моего отца, — предположил Дин, но прогадал.

Селин обернулась к Майклу.

— Становится скучно, — сказала ему она. Судя по всему, что бы ей не сказал Тэтчер Таунсенд, она не хотела этим делиться.

На несколько секунд повисла тишина, а затем Лия произнесла:

— Я никогда не позволяла кому-то избивать меня.

Майкл перевел взгляд с Селин на Лию.

— Подловила, — сказал он, указывая на свою разбитую губу. — Очень проницательно.

Вместо ответа Лия опустила левую руку. Через несколько секунд я поняла, что таким образом она опустила средний палец. Вдруг я поняла, что так Лия пыталась сказать Майклу, что когда-то она была на его месте.

После долгой паузы заговорила Селин.

— Меня никогда не признавал мой собственный отец, — голос Селин звучал хрипло, словно для неё слова Майкла и Лии тоже что-то значили.

Слоан уставилась на Селин. Так как мой отец признал меня, я загнула палец. Как и Дин. Как и Майкл. Как и Лия.

Но Слоан не пошевелилась.

— Ты тоже родилась вне брака? — спросила она у Селин. В её голосе не было осуждения. Она не знала, что обычно люди не задают такие вопросы.

Майкл повернулся к Селин, изучая черты её лица.

— Си-си?

Если Селин и была рождена вне брака, Майкл явно не знал об этом. Я подумала об эмоциях, которые он увидел на лице своего отца, когда Селин исчезла. Ярость. Оскорбление. Личная обида.

Жажда.

Тэтчер Таунсенд был человеком, жаждущим заполучить всё, чем он не мог обладать. То, что ему не позволяли забрать. То, что принадлежало тебе по праву.

Внезапно, я взглянула на ситуацию с другой стороны — почему Тэтчер решил увидеться с Селин, почему Селин так отреагировала, почему она последовала за Майклом сюда, почему Тэтчер Таунсенд с самого начала решил участвовать в расследовании.

С характером, как и её отец, — слова Элиз Делакруа обрели новый смысл. Не Рэми Делакруа. Её отец. Отец Майкла.

Майкл отвернулся от секретов, которые он видел на лице Селин.

— Как именинник, я имею право потребовать вечеринку достойную мультика «Там, где живут чудовища». И так уж получилось, — продолжил он, скрывая свои эмоции так, как мог только тот, кто умел их читать, — что у меня, с недавних пор приёмника трастового-фонда, есть несколько идей.

ГЛАВА 21

В представлении Майкла, вечеринка означала арендованный парк аттракционов.

— Я хочу знать, сколько это стоит? — спросил Дин.

— Сомневаюсь, — ответил Майкл. — Я хочу знать, почему ты боишься добавлять в свой гардероб цветную одежду? Почти наверняка нет!

Когда мы встретились впервые, мне казалось, что Майкла сложно профилировать. Но теперь я поняла. Чтение эмоций не было его единственным средством выживания. Он научился не чувствовать, превращать всё в шутку, не обращать внимания на правду, которая изменила весь его мир.

Мельком взглянув на Селин, я поняла, что они разделяли эту черту. Уголки её губ приподнялись в безмятежной улыбке.

— Неплохо, — сказала она Майклу, глядя на горящие вдалеке огни колеса обозрения.

— Что я могу сказать? — ответил он. — Хороший вкус — это семейное.

В его словах звучал оглушающий подтекст.

Слоан нахмурилась.

— Количество вкусовых рецепторов человека действительно передается по наследству, но, насколько я знаю, это не влияет на эстетику или предпочтения в развлечениях.

Селин не стала медлить.

— Интеллектуалы, — важно произнесла она. — Одобряю.

Несколько секунд Слоан молчала.

— А большинство людей — нет.

Моё сердце болело от сухого тона, которым Слоан произнесла эти слова.

Селин на удивление ласково взяла Слоан под руку.

— Как тебе идея попытаться выиграть мне золотую рыбку?

Слоан явно понятия не имела, как ответить, так что она выбрала самый простой путь.

— У золотых рыбок нет желудков и век. А их устойчивость внимания в состоянии покоя в одну целую девять сотых раз больше, чем у среднестатистического человека.

Когда Селин повела Слоан в сторону ярморочны игр, я хотела было последовать за ними, но Майкл удержал меня.

— С ней всё будет в порядке, — сказал он мне. — Селин… — он замолчал, а затем сменил тактику. — Я ей доверяю.

— Хорошо, когда есть, кому доверять, — тон Лии не был резким, но это ничего не значило. Она прекрасно умела скрывать резкость за сладостью.

— Я никогда не говорил, что ты можешь мне доверять, — возразил Майкл. — Я сам себе не доверяю.

— Возможно, я пытаюсь сказать, что ты можешь доверять мне, — Лия играла кончиком своего темного хвостика, заставляя эти слова звучать не более чем шутливо. — А может, я пытаюсь сказать, что ты не можешь верить, что я не стану мстить тебе оригинальными и ужасно абсурдными способами.

После этого настораживающего заявления, Лия взяла Дина под руку, точь-в-точь как Селин взяла Слоан.

— Я вижу американские горки, которые просто созданы для меня, Дин-о. Ты готов?

Лия редко о чём-то просила Дина. Он не мог ей отказать. Когда они вдвоём отделились от группы, я подавила инстинкт последовать за ними.

— И тогда, — пробормотал Майкл, — их осталось двое.

В итоге мы оказались в доме кривых зеркал.

— Ты очень сильно пытаешься меня не профилировать, — прокомментировал Майкл, пока мы пробирались через лабиринт.

— Что меня выдало? — спросила я.

Он постучал по моему виску двумя пальцами, а затем указал на наклон моего подбородка. Мы миновали несколько кривых зеркал, искажающих наши отражения. Они растягивались и сжимались, смешивая цвета моего отражения с цветами отражения Майкла.

— Можешь не напрягаться, Колорадо. Я хочу того, что не могу получить, просто для того, чтобы доказать себе, что не заслуживаю того, чего хочу. И, для человека с моими способностями, я обладаю невероятным умением не замечать того, что у меня прямо под носом.

Я уловила скрытый смысл его слов.

— Ты даже не догадывался. О Селин. О том, кто на самом деле её отец.

— Но как только она сказала мне об этом, всё обрело смысл, — Майкл сделал паузу, а затем опробовал слово, которого он избегал. — У меня есть сестра.

Краем глаза я увидела себя в ещё одном зеркале. От искажения мое лицо стало круглее, а моё тело — меньше. Я подумала о глядящей на качели Лорел. У меня тоже есть сестра.

— Уголки губ опущены вниз, шея напряжена, глаза не сфокусированы, словно ты видишь не то, что находится здесь и сейчас, — Майкл сделал паузу. — Сегодня ты виделась со своей сестрой, и даже Драма Детей и Родителей Таунсендов не заставит тебя забыть о том, что ты видела.

Мы добрались до выхода из дома кривых зеркал и вернулись на улицу. Я увидела, что нас поджидает Селин, и проглотила свой ответ на слова Майкла. Она держала в руках аквариум.

— Слоан выиграла тебе золотую рыбку, — прокомментировал Майкл.

— Слоан выиграла всех золотых рыбок, — поправила его Селин. — Она до ужаса хороша в этих играх. Что-то связанное с «расчётами».

Я и сама произвела кое-какие расчеты и решила, что, хотел этого Майкл или нет, ему нужно было поговорить с Селин. А мне нужно было убраться подальше от зеркал, воспоминаний и внезапного напоминания о том, что до следующей даты Фибоначчи оставалось меньше тридцати шести часов.

Слоан сидела неподалеку от колеса обозрения в окружении аквариумов с золотыми рыбками. Я села рядом с ней. О чём бы не говорили Селин с Майклом, музыка от колеса обозрения заглушила их разговор.

Колесо крутится, — произнёс детский голосок в моих воспоминаниях, — круг за кругом…

Сидящая рядом со мной Слоан напевала что-то себе под нос. Сначала мне показалось, что она подпевает музыке, но затем я осознала, что она снова и снова напевает одни и те же семь нот.

Песенка Лорел.

По моим рукам пробежали мурашки.

— Слоан… — я хотела попросить её остановиться, но что-то в выражении её лица заставило меня запнуться.

— Семь нот, шесть из них не повторяются, — Слоан уставилась на колесо обозрения, наблюдая за тем, как оно крутится. — Ми-бемоль, ми-бемоль, ми, ля-бемоль, фа-диез, ля, си-бемоль, — она сделала паузу. — Что, если это не песня? Что, если это код?

ГЛАВА 22

Семерка. Я знаю семерку. Пока мы сворачивали на подъездную дорогу, слова Лорел вертелись в моей голове. Я заметила, что у дома было припарковано несколько машин. Свет горел не только в кухне, но и на всём первом этаже.

Что-то было не так.

Я вышла из машины ещё до того, как Майкл затормозил. По пути к входной двери я миновала трёх агентов. Агент Вэнс. Агент Старманс. Я не сразу узнала третьего мужчину — один из агентов, охранявших Лорел.

Нет.

Я распахнула дверь и увидела Бриггса с ещё одним агентом. Со спины я не видела его лицо, так что я сказала себе, что слишком бурно реагирую. Я сказала себе, что не узнаю его.

Сказала себе, что с Лорел всё в порядке.

А затем мужчина обернулся. Нет. Нет, нет, нет…

— Кэсси, — агент Бриггс заметил меня и прошмыгнул мимо мужчины. Агент Моррис. Я вспомнила его имя. Агенты Моррис и Сайдс. Двое агентов, охранявших мою сестру.

Это слишком опасно, Кэсси, — сказала мне агент Стерлинг, объясняя, почему моя встреча с сестрой должна была стать последней. — Для тебя. Для Лорел.

— Где она? — спросила я. Всё моё тело дрожало от напряжения. На каком-то уровне я почувствовала, как Бриггс опустил руку мне на плечо. На каком-то уровне я знала, что он ведет меня в другую комнату.

— Здесь оба агента, охранявших Лорел, — сжав зубы, произнесла я. — Они должны скрываться. Вместе с ней.

Я осмотрела комнату, словно Лорел могла быть здесь. Словно, если я хорошенько поищу, я смогу найти её.

— Кэсси. Кассандра, — Бриггс сжал моё плечо чуть сильнее. Я почти этого не почувствовала. Я даже не понимала, что отбивалась, лихорадочно отталкивала его, пока он не обнял меня.

— Что произошло? — спросила я. Мой голос словно не принадлежал мне. Слова казались мне чужими. — Где Лорел?

— Её нет, Кэсси, — это Бриггс завербовал меня в программу. Из всех взрослых в нашей жизни, он был самым сосредоточенным, целеустремленным и больше всех раздавал приказы.

— Она исчезла? — внезапно, я замерла. — Или она мертва?

Бриггс ослабил хватку, но не выпустил меня.

— Исчезла. Несколько часов назад нам позвонили охранявшие её агенты. Состоялся план перехват, перекрыли все ближайшие дороги, но…


Но это не помогло. Вы не нашли её.


— Она у них, — я заставила себя произнести это. — Я пообещала ей, что ей никогда не придется туда возвращаться. Пообещала, что она в безопасности.

— Ты не виновата, Кэсси, — сказал мне Бриггс, опуская ладонь на мой подбородок и заставляя меня посмотреть ему в глаза. — За эту программу отвечаю я. Я отвечаю за тебя. Я принял решение привлечь Лорел, — даже не спрашивая, я знала, что он думал о ссоре между ним и агентом Стерлинг случившейся в Нью-Йорке. О Скарлетт Хокинс и Найтшэйде, о жертвах, на которые мы шли ради победы.

— Где Стерлинг? — спросила я.

— Ищет зацепки в штабе ФБР, — ответил Бриггс. — Пытается понять, как, черт возьми, это произошло.

Это произошло, — слова тисками сжали моё сердце, — потому что я встретилась с Лорел.


Это произошло из-за меня.


Ты


Твой ребенок без сознания лежит на каменном алтаре, вытянув свои крохотные ручки и ножки в форме креста. Такая маленькая. Такая хрупкая.



Каждого проверяют. Каждый должен быть достоин.



Твоё горло покрыто ссадинами и синяками. Твои руки дрожат.



Но Пифия не может показывать слабость.



Пифия не может колебаться.



Твои руки сжимаются на шее твоего ребенка. Ты усиливаешь хватку. Девочке дали наркотики. Девочка спит. Девочка не почувствует боли.



Но работа Пифии не заключается в защите девочки.



Ты ослабляешь хватку на горле малышки.



— Ребенок достоин.



Один из Владык — ты зовешь его Пятеркой — протягивает руку и опускает ладонь на лоб девочки. Остальные один за другим следуют его примеру.



— Вашего внимания, — по окончанию ритуала произносит Пятерка, — требует ещё один вопрос.



К тому времени, как на алтаре просыпается малышка, они прижали твоё тело к стене. Ты не сопротивляешься, когда они сковывают твои лодыжки и запястья.



Пифия — это судья. Пифия — это присяжные. Без порядка, появится хаос. Без порядка, появится боль.


ГЛАВА 23

Я рванула в свою комнату. С каждым шагом я всё глубже и глубже погружалась в сознание Владык. Лорел никогда не будет в безопасности. Вы всегда сможете её найти. Вы создали её с великой целью. Она — Девятка, и вы отпустите её, только если она провалит ваши испытания. Найтшэйд сказал мне, что Владыки не убивают детей. Но это не помешало им оставить одного из предшественников Лорел умирать от жажды и жары, когда ему было шесть — он был всего на два года старше Лорел.

Каждого проверяют, — слова Найтшэйда эхом отдавались в моих воспоминаниях. — Каждый должен быть достоин.

Будь я нормальным человеком, я бы не смогла представить, какие именно испытания эти чудовища уготовили ребенку. Но я могла — я могла представить каждую ужасающую деталь.

Вы не просто причините ей боль. Вы заставите её причинить боль кому-то другому.

— Кэсси? — Слоан застыла в дверном проёме, словно силовое поле не позволяло ей зайти в комнату.

— Ты расшифровала его? — спросила у неё я. — Код?

Слоан отрывисто вдохнула.

— Я должна была найти его быстрее.

— Слоан…

— Семерка — это не просто число, — она не позволила мне сказать, что она ни в чём не виновата. — Это человек.

С грохочущим в груди сердцем я думала о том, что этой песенке Лорел наверняка научила моя мать.

— Семерка — это человек, — повторила я. — Один из семерых Владык, — внезапно у меня пересохло во рту, а на моих ладошках выступил пот. Лорел была в безопасности ровно до встречи, во время которой она передала мне эту информацию. — Ты знаешь, кто он?

— Я знаю, кем он был, — поправила меня Слоан. — Ми-бемоль, ми-бемоль, ми, ля-бемоль, фа-диез, ля, си-бемоль. Это не просто ноты. Это числа, — она достала из кармана лист бумаги. На нём она нарисовала восемь клавиш пианино. — Если сесть за пианино и пронумеровать клавиши, начиная со средней «до»… — она записала числа.



— Ми-бемоль, ми-бемоль, ми… — произнесла я. — Четыре, четыре, пять?

— Именно, — сказала Слоан. — Из семи нот получается девять чисел — по двузначному числу для ля и си-бемоль. 445-97-1011.

Через несколько секунд я поняла, как эти числа были связанны с тем, что Слоан узнала личность одного из Владык.

— Это номер социальной страховки.

— В этом-то и дело, — ответила Слоан. — Это не номер социальной страховки — по крайней мере, больше нет. Я пыталась понять, что ещё могут означать эти числа, но потом я решила не искать номер страховки в современных базах данных, а исследовать архивы.

— Для чего-нибудь из этого понадобилось нелегальное хакерство? — из дверного проёма раздался голос. Я подняла глаза и увидела Лию, а за ней — Майкла с Дином.

— Почти для всего, — без запинки ответила Слоан. — Я нашла его в архивах давностью в несколько десятков лет. Этот номер социальной страховки принадлежал мальчику, родившемуся в Гейтере, штат Оклахома, сорок три года назад. Его звали Мэйсон Кайл.

Я едва слышала собственные мысли за грохотом моего сердца.

— Мэйсон Кайл, — повторила я.

— Почему ты не нашла Мэйсона в современной базе данных? — спросила Лия. — Он мертв?

— В том-то и дело, — ответила Слоан, опускаясь на кровать рядом со мной. — Не считая номера социальной страховки в сети нет никаких подтверждений того, что Мэйсон Кайл когда-либо существовал. Ни свидетельства о рождении. Ни свидетельства о смерти. Ни сведений о работе. Кто бы не уничтожал информацию о нём, он стёр всё. Я смогла найти номер социальной страховки только потому, что взломала архив давностью в несколько десятков лет.

Вот, что мы узнали от Лорел. Ради этого я рискнула её безопасностью. Из-за этого она снова попала в руки Владык.

Чтобы стать Владыкой, ты должен оставить старую жизнь позади. Ты должен стереть все свои следы до единого. Когда-то ты был Мэйсоном Кайлом, — подумала я, обращаясь к фантому, — а теперь ты — призрак.

— Это всё? — спросила я у Слоан. Я чувствовала тяжесть в желудке, а в моих ушах стоял гул.

— Когда я узнала, что Лорел исчезла, я продолжила искать, — произнесла Слоан. — Я искала и искала и…

Она прикусила губу и открыла на коленях свой ноутбук, развернув его экраном ко мне. С фотографии на нас глядел маленький мальчик. Ему было где-то шесть или семь лет.

— Это — Мэйсон Кайл, — произнесла Слоан, — около тридцати семи лет назад. Это единственное фото, которое мне удалось найти.

Фотография была блеклой и размытой, словно её отсканировал человек, не очень хорошо разбиравшийся в работе сканнера, но мне удалось различить черты лица мальчика. На его щеках красовались ямочки. В его улыбке не хватало одного из передних зубов.

Он мог оказаться кем угодно.

Мне следовало оставить Лорел в покое. Вместо этого, я привела их прямиком к ней. Мысли о том, что Владыки следили за нами — что они могли быть кем угодно и где угодно — заставили меня вспомнить о леденящей кровь улыбке Дэниела Рэддинга.


Хотел бы я увидеть, что эти люди сделают с тобой за то, что ты их преследовала.


— Существуют программы для состаривания фотографий, — мягко произнесла Слоан. — Если я смогу привести снимок в порядок и найти правильные параметры, возможно, мы сможем…

Я встала.

— Кэсси? — Дин позвал меня по имени. Когда он шагнул ко мне, я сделала шаг назад.

Прямо сейчас я не заслуживала его поддержки. Я подумала о том, как агент Стерлинг сказала, что Скарлетт Хокинс была принесена в жертву на алтаре амбиций. Подумала об обещании, которое я дала Лорел.

Я солгала.

ГЛАВА 24

Не считая света, исходящего от бассейна, на заднем дворе стояла кромешная темнота. Я пришла сюда, чтобы побыть в одиночестве, но подойдя к воде, я обнаружила, что не я одна искала уединенное местечко.

В бассейне плавала Селин Делакруа.

Подойдя ближе, я увидела, что она включила инфракрасное освещение. Как и весь остальной дом, бассейн был создан для нашего обучения. На его дне светился силуэт тела.

Брызги — видимые только под инфракрасным излучением — виднелись на кромке бассейна.

Много месяцев назад Дин показал мне это. Он пытался убедить меня покинуть программу «Естественных». Он сказал, что убийства и хаос — не тот язык, на котором стоит говорить человеку.

Осознав, что она не одна, Селин обернулась ко мне.

— Не обижайся, — сказала она, — но у вас совершенно не выходит скрывать то, что вы работаете на ФБР.

Эта девушка была сестрой Майкла. Здесь она была в безопасности. Но если она здесь задержится, это может измениться.

— Ты должна уехать отсюда, — сказала ей я. — Вернуться в университет.

Селин подплыла к краю бассейна и выбралась из него. По её телу стекала вода. Наверняка ей было холодно, но она не поежилась.

— Я не очень-то хороша в том, что я должна.

Я не единожды слышала, как Майкл говорил эти же слова.

— Ты в порядке? — спросила Селин.

— Нет, — я не стала вдаваться в подробности и задала ей тот же вопрос. — А ты?

Она присела на краю бассейна, свесив ноги в воду, и закинула голову к небу.

— Я тут решила попробовать кое-что новое, — сказала она мне. — Абсолютная честность. Никаких секретов. Никакого вранья, — вот она, девушка с картины — девушка, нарисовавшая собственный автопортрет ножом. — Так что я отвечу на твой вопрос, Кэсси. Я не в порядке. Я невероятно и, скорее всего, бесповоротно запуталась. Вот, что происходит, когда в семь лет ты узнаешь, что твой отец — вовсе не твой отец, а его лучший друг. Вот, что происходит, когда в четырнадцать твоя мать по пьяни рассказывает твоему биологическому отцу, что ты — его дочь. А, в конце концов, этот биологический отец понимает, что ты знаешь, и загоняет тебя в угол в твоей собственной студии, чтобы сказать, что твой отец — человек, который тебя растил, его деловой партнер и, предположительно, друг — разрушил тебя. Что ты стала бы кем-то намного большим, если бы тебя контролировал он. Что, будь у него шанс, он бы выбил из тебя эту дурную кровь, когда ты была младше, как он делал со своим сыном.

Дурная кровь. Я могла представить, как Тэтчер Таунсенд произносит эти слова, могла представить, как он выбивает из Майкла слабость, которую он видел в самом себе. А затем я подумала о Лорел — о том, как её растили и о том, чего от неё ждали.


Кровь принадлежит Пифии. Кровь принадлежит Девятке.


— Как ты узнала? — хрипло спросила я, пытаясь сосредоточиться на том, что происходило здесь и сейчас, а не на том, чего мои действия стоило единственному человеку в мире, которого я клялась защищать. — Когда тебе было семь, как ты узнала, что Тэтчер Таунсенд — твой отец?

— Я посмотрела на его лицо, — просто ответила Селин. — И посмотрела на своё — не черты лица, не глаза, губы или нос, а строение лица. Кости.

Я оглядела на лицо Селин, в поисках схожести с отцом Майкла, но ничего не увидела.

Видимо, Селин уловила мой скептицизм.

— Я никогда не забываю лица. Могу один раз взглянуть на человека и понять, как лицевые кости его черепа выглядят под кожей. Знаю, жутковато, но что сказать? — она пожала плечами. — Естественный талант.

Дыхание застряла у меня в горле. Селин не знала подробностей программы — она не знала о том, почему ФБР собрало нас здесь или о наших умениях. Она не знала, что означало быть Естественным, с большой «Е». Но я вспомнила слова Майкла о том, что с самого детства она рисовала только лица, а затем — о цифровом рисунке, на котором она изобразила себя с Майклом. Она взяла их детское фото и с невероятной точностью состарила их лица.

Существуют программы для состаривания фотографии, — слова Слоан эхом отдавались в моей голове, пока я думала о том, какую роль гены сыграли в том, чтобы мы стали Естественными. Наше окружение довело наши таланты до совершенства — но они были с нами с самого начала.

А Селин была сестрой Майкла.

— Я правда думаю, что тебе лучше уехать, — мой голос походил на наждачную бумагу. — Но прежде чем ты уедешь, мне нужно одолжение.

ГЛАВА 25

С рисунка Селин на меня глядело знакомое лицо.

Найтшэйд.

Единокровная сестра Майкла изобразила портрет с пугающей точностью, вплоть до мальчишеского выражения на лице убийцы.

Семерка, — думала я, пока сердце яростно грохотало в моей груди. — Семь Владык, семь способов убийства. Последовательность начиналась с Владыки, который топил своих жертв, и кончалась ядом. Найтшэйд — Семерка.

Найтшэйд — Мэйсон Кайл.

Часть меня, онемевшая и опустевшая в тот миг, когда я осознала, что Владыки забрали Лорел, начала трескаться, словно лёд под ударами ледоруба. За последние десять недель ФБР не удалось узнать ничего о прошлом Найтшэйда. Теперь мы знали его настоящее имя. Мы знали, где он родился. И — что самое главное — мы знали, что он очень старался скрыть эту информацию.


Это ты привёз Лорел в Вегас. Ты сказал мне, где она.


Я чувствовала себя так, словно мой живот вспороли и всё, что было внутри, сочилось наружу. Мужчина на этом рисунке убил дочь Джадда. Он следила за нами, а когда мы поймали его, он преподнёс мне Лорел с милым маленьким бантиком. Почему? Ему было приказано так поступить? Всё это было частью какой-то сумасшедшей игры?

Я нашла агента Стерлинг на кухне, сидящей напротив Бриггса. Её руки покоились на столе, в дюймах от его рук. Ты не позволишь себе коснуться его. И не позволишь ему коснуться себя.

Это она разрешила мне увидеться с Лорел. Она не станет винить за это Бриггса. Или меня. После смерти Скарлетт агент Стерлинг ушла из ФБР — потому что она винила себя.

— Селин Делакруа — Естественная, — сказала я, замирая в дверном проёме. Прямо сейчас у нас не было времени на чувство вины. — Она состарила фотографию, которую нашла Слоан. Найтшэйда зовут Мэйсон Кайл. Мы можем это использовать, — мой голос надломился, но я заставила себя продолжить. — Мы можем использовать его.

ГЛАВА 26

На организацию допроса ушло шестнадцать часов. По одну сторону зеркала Бриггс и Стерлинг сидели напротив Найтшэйда. По другую за ними наблюдали мы с Дином, Майклом и Лией.

Мы оставили Слоан дома с Селин и Джаддом. Единственным взрослым по нашу сторону стекла был отец агента Стерлинг.

Это сработает, — подумала я. — Должно сработать.

— Скорее всего, ты считаешь, что тебе нечего нам рассказать, — агент Стерлинг начала допрос, словно обычный разговор. Она говорила о чувствах и желаниях убийцы, словно они имели значение. — Но, думаю, эта фотография может заставить тебя передумать.

Она опустила на стол снимок — не Мэйсона Кайла. Слишком рано. Агенту Стерлинг нужно было с чего-то начать, чем-то нарушить молчание убийцы — в данном случае, фотографией Лорел.

— Ты называл её Лорел? — спросил агент Бриггс. — Или Девяткой?

Ответа не последовало.

— Знаешь, они забрали её, — агент Стерлинг говорила спокойно, но в её тоне читались нотки напряжения, словно каждое слово, слетавшее с её языка, было живым. — Мы спрятали её, но недостаточно хорошо. Они нашли её. Возможно, они знали о том, где она, с самого начала. Возможно, они просто ждали подходящего момента.

Я должна была защитить её, — яростно подумала я. — Я должна была быть рядом.

Дин опустил ладонь на тыльную сторону моей шеи. Я хотела податься навстречу его прикосновению, но не стала. Я не заслуживала прикосновений. Не заслуживала чувства безопасности. Я заслуживала только сидеть здесь и наблюдать за тем, как убийца дочери Джадда потянулся к фотографии Лорел.

— Ты привёз её с собой в Лас-Вегас, — произнесла агент Стерлинг. — Почему?

— Если бы я не знал, — когда стало ясно, что Найтшэйд не собирался отвечать, заговорил Бриггс, — я бы сказал, что ты заботишься о ребенке. Что ты хотел помочь ей выбраться из жизни, которой она жила.

Найтшэйд ответил на эти слова очередной оглушительной тишиной.

— Он не был рад, когда узнал, что она снова у Владык, — сообщил агентам Майкл. На нас были надеты микрофоны. Бриггс и Стерлинг могли нас слышать, а Найтшэйд — нет. — Но он не был удивлен или расстроен. Если он что-то и чувствует, то тоску.


По чему ты тоскуешь? Не по Лорел. Что-то другое. Кто-то другой…


— Спросите у него о моей матери, — сказала я.


Когда тебя поймало ФБР, ты использовал свой последний — и единственный козырь — чтобы поговорить со мной. Ты увёз Лорел от других Владык. Ты рассказал мне о том, что не должен был знать никто за пределами ваших священных стен.


— Лорелея попросила тебя увезти её малышку? — спросил агент Бриггс. — Нашептала отчаянную мольбу тебе на ухо?

Пифия не шепчет. Пифия не станет молить. Я почти чувствовала, как эти слова — или что-то вроде них — бурлят под поверхностью молчания Найтшэйда. Но ФБР не может узнать о том, кем и чем была Пифия — для тебя, для таких, как ты. Ты им не расскажешь.

В молчании — власть.

— Покажите ему Мэйсона Кайла, — предложил Дин.

Отнимите его власть, — подумала я, — отнимите его молчание.

Не произнося ни слова, агент Стерлинг достала фотографию Мэйсона Кайла, которую нашла Слоан.

Майкл присвистнул.

— Только что он едва заметно выставил подбородок. Ему едва удается не сжать губы. Видите, как его руки сложены на столе? Его большие пальцы напряжены.

— Он злится, — заключила я. — А ещё он напуган, — я вспомнила всё, что я знала о Найтшэйде. — Он зол, потому что он напуган, и напуган, потому что он зол. Ему полагается быть выше подобного. Выше всего этого.

Я понимала эмоции не так, как это делал Майкл. Я не думала о мышцах не челюсти Найтшэйда или блеске его глаз. Но я знала, что чувствует человек, живущий ради победы, осознавая, что он прогадал.