— Добрый вечер, Кейт, — многозначительно произнес он, когда мы проходили мимо его стола.

Я нажала кнопку вызова лифта. Двери сразу открылись, и мы ступили с Джулианом внутрь.

— Какой этаж? — спросил он.

— Седьмой.

Протянув руку, Джулиан вдавил нужную кнопку.

— Да, Джоуи, похоже, очень удивился, — заключил он, когда сомкнулись двери лифта.

— Я не так-то часто привожу домой мужчин.

— В самом деле?

— Точнее, пока что ни одного, — призналась я. — После колледжа я вроде как решила завязать со свиданиями.

— Да ну? И отчего же?

— Слишком уж много… Какое ты слово недавно употребил? Да, мерзавцев.

Наконец двери открылись, и я повела Джулиана к моей квартире.

— Что ж, посмотрим, дома ли Брук… — мрачно пробормотала я, вставляя ключ в замок и отворяя дверь. — Извини, это не совсем то, к чему ты привык.

— Здесь мило.

— Ты еще даже внутрь не заглянул.

— Тогда давай скорее войдем. Я за тобою в нетерпении.

Затаив дыхание, я перешагнула порог, очень надеясь, что Брук в своем репертуаре.

— Брук? — позвала я.

Ответа не последовало. Ну и слава богу!

— Ее еще нет, — пояснила я Джулиану, включая в прихожей свет. — Так что это удовольствие придется отложить на потом. Ну вот, типичное девичье жилище на Манхэттене. Гостиная, кухня и две спаленки дальше по коридору. Хозяйка у нас Брук, это ее квартира. То есть родителей. Они купили квартиру в подарок к ее выпуску из колледжа. А я плачу ей за аренду.

Джулиан снисходительно улыбнулся моей болтовне и прошел в гостиную, наполняя своим блеском тесное пространство скромного жилища.

— Как тебе удалось найти себе такое уютное местечко?

— Нашла в «Крейглисте».[36] Садись. Могу я тебе что-то предложить? Воды? Или кофе? У меня есть френч-пресс, в этой штуке получается чудесный кофе.

— Тогда давай кофе. Только позволь я тебе помогу. — И он последовал за мной в наш крохотный кухонный отсек.

— О в этом нет необходимости, — запротестовала я.

Раковина была завалена посудой, оставшейся с завтрака Брук. Судя по сковороде, та жарила себе яичницу. Она даже не удосужилась залить ее водой, и остатки еды затвердели не хуже эмали.

— Извини за беспорядок, — сказала я, пуская воду, чтобы наполнить раковину. — Я ухожу обычно раньше, чем моя соседка, и никогда не знаю, что меня ждет по возвращении.

— Милая, тебе вовсе незачем постоянно за все извиняться.

— Я разве извиняюсь?

От радости у меня аж зазвенело в ушах: он снова назвал меня «милой».

— Именно. Так где этот твой хваленый френч-пресс?

— Так вот же, — потянулась я было за прессом.

— Нет, я сам. Только скажи мне, что делать.

Итак, Джулиан приготовил, а я тем временем перемыла посуду. Мы смеялись и то и дело сталкивались друг с другом в тесной кухоньке: я — в своем вечернем платье, он — в смокинге. Все это походило на эксцентрическую бытовую комедию, и как-то незаметно некоторая натянутость между нами перелилась в дружескую фамильярность.

— Ну, говори, — сказала я, когда мы наконец уселись на диван, держа в руке по чашке кофе. Разувшись, я подобрала ноги под себя, точнее, под платье.

— О чем? — Он осторожно сделал глоток, и на лице его разлилось удивленное наслаждение.

— Вот видишь? Очень даже неплохо, — гордо сказала я. — Подарок от брата на новоселье.

— Расскажи мне о своем брате.

— О Кайле? Ну, он живет там же, в Висконсине. Пока что учится в колледже, на старшем курсе. Он классный парень. Очень увлечен бейсболом. Специализируется по бухгалтерскому делу.

— Вы тут еще способны изучать бухучет? — хохотнул Джулиан.

— А то! У нас в Америке любят в колледжах подобные науки.

— А вы с ним достаточно близки? Ты с братом?

Я мгновение поколебалась.

— Ну, в общем и целом, да. В том смысле, что я никогда не выворачиваю перед ним душу, но всегда знаю, что, возникни у меня в нем потребность, он непременно будет рядом. Мы постоянно общаемся по электронной почте. Кайл все надеется, что я столкнусь однажды с каким-нибудь крутым бейсболистом из «Янкиз» и добуду для него автограф.

Джулиан улыбнулся, провел пальцами по кофейной чашке.

— А твои родители?

— Обычные люди, — пожала я плечами. — На самом деле даже не знаю, что о них сказать. Папа — страховщик. А мама всю жизнь проработала учительницей. Да и теперь время от времени подменяет кого-то в школе: когда начинается сезон простуд и всяких инфекций, учителей вечно не хватает. — Я отпила кофе. — Она любит читать, ухаживать за садом. Вполне типичная семья.

— Тебе повезло.

— А твои родители? Какие они?

— Мои родители… — Джулиан искоса глянул на меня и поднес чашку к губам. — Не уверен, что сумею все верно объяснить…

— Тайные агенты, да? А ты — старательно скрываемое от всех дитя любви Джеймса Бонда и мисс Манипенни?

Он чуть не подавился кофе.

— Вот проклятье! Неужели это настолько очевидно?

— Я украдкой взяла образец ДНК, — усмехнулась я и резко опустила чашку. — Послушай, ты не возражаешь, если я переоденусь?

— Возражаю! — с наигранным возмущением ответил он. — Мне чрезвычайно нравится это платье. Но ты делай так, как считаешь нужным. Подозреваю, от созерцания сего наряда я получаю гораздо больше удовольствия, чем ты — от его носки.

— Да, вроде того. Я быстро.

— Буду ждать.

Коротким коридором я упорхнула к своей спальне. Я и правда хотела переодеться: парадный наряд оказался не очень-то удобным. Но куда сильнее мною двигала иная причина: после шампанского и всех треволнений у меня уже едва не лопался мочевой пузырь. Я вся скрутилась кренделем, отчаянно расстегивая платье, потом быстро влезла в бюстгальтер и свою обычную домашнюю «форму», состоявшую из майки, мягких спортивных штанов и кардигана. Затем поспешила в ванную — и на миг оторопела, увидев в зеркале свое лицо. Вид у меня был словно у одержимой: кожа сияла странным румянцем, обычно невзрачные серые глаза теперь прямо блистали серебром. Я вытянула из прически шпильки и, тряхнув головой, распустила волосы, потом нашла резинку, чтобы убрать от лица волнистые густые пряди.

Когда я наконец вернулась в гостиную, Джулиан стоял у подоконника, разглядывая выставленные там фотографии.

— Это я с моими лучшими подругами, — пояснила я. — С Мишель и Самантой. По окончании колледжа мы вместе прокатились летом по Европе. Похоже, это снято в Париже.

— Да, в Париже, — тихо ответил Джулиан. Потом повернулся ко мне, окинул меня взглядом. — Так, теперь я чувствую себя совершенно по-идиотски.

— Можешь расслабить галстук.

— Я не так воспитан, чтобы расслаблять галстук, — пробурчал он, но все же немного распустил узел и расстегнул верхнюю пуговицу сорочки, раздвинув пошире острые уголки тугого крахмального ворота. Затем полез во внутренний карман смокинга и извлек оттуда конверт. — Это тебе.

— Что там?

— Я приехал перед самым закрытием аукциона… Видишь ли, я чувствовал, что обязан как-то перед тобой извиниться за свое поведение в минувшее Рождество.

— Ты абсолютно ничего мне не обязан. — Я с подозрением глянула на конверт. — И надеюсь, это не та дребедень с Брайаном Уильямсом, поскольку я вовсе не живу телевидением.

— Нет, вовсе не оно, — хохотнул Джулиан. — Открой.

Я взяла у него конверт, провела пальцем под клапаном.

— Ой, нет! — Кровь прилила к лицу. — Нет, только не это. Ни в коем случае! Ты же не собираешься подарить мне долю в NetJet!

— Но я уже это сделал.

— Джулиан, там была ставка… У меня даже язык не поворачивается ее назвать!.. Это чересчур, просто запредельно много!

— Ну, это же пошло на благотворительные цели.

— Не в этом дело. Просто ты не можешь, не смеешь делать мне подобные подарки.

— Почему нет?

— Потому что я не отношусь к такого рода девицам, — вскинулась я, резко протянув ему обратно конверт.

Он вздрогнул, словно испугавшись.

— Этого я вовсе не подразумевал! Я совсем не жду…

— Нет, конечно, нет. Я знаю, что ты не… Что это совсем не то… Но как тебе сказать… — пыталась я объяснить, чувствуя, как лицо снова загорается жаром. — Ты просто не видишь очевидного — слона в гостиной. Понимаешь?

— Слона?

— О я тебя умоляю! Не понимаешь того, кто ты, Джулиан. Эта твоя… мм… твои… — Я опустила глаза, нервно теребя пальцы. Я не представляла, как это назвать. «Твои деньги»? Или «твое подношение»? И вместо отповеди я лишь вздохнула: — Давай-ка присядем. Нам надо с этим по-хорошему разобраться.

— С чем разобраться? — недоумевал он.

— Вот с этим. — Я опустилась на диван, пытаясь собраться с духом. — Правило номер один: тебе не позволено покупать мне дорогие подарки.

— И как определяется дороговизна? — Джулиан сел рядом со мной на диван и скрестил руки на груди.

— Ну… это примерно как с порнографией: увидев, понимаешь, что это именно она. А вот это, что в конверте, определенно, чересчур дорого. Просто непомерно дорого. Совсем уж перебор. — Я украдкой глянула на его насупившееся, разом погрустневшее лицо. — Послушай, чудесный подарок — цветы. Еще я люблю темный шоколад. Ну, может, даже подойдет день в спа-салоне. Но ничего такого, что я не в состоянии была бы приобрести сама. Ничего, на что я не могла бы, скажем, отдариться.

— Но ведь это крайне полезная штука! — запротестовал он, подняв перед собой конверт.

— Джулиан, я серьезно. В смысле, ты же не думаешь… — Я замялась.

— Что?

— Что я — охотница за деньгами?

— Разумеется, нет!

— Почему?

— Милая, — мягко сказал он, — уж ты поверь мне, я способен отличить одно от другого. С тех пор как я родился, у меня будто табличка чертова на шее.

— Ну а вдруг я и есть такая «золотоискательница»? А? — Я подтянула колени к груди. — Ведь это непременный спутник твоего имиджа. Неужели ты не понимаешь? Мне приходится убеждать саму себя, что это неправда, что мне дела нет до твоих миллионов. Или миллиардов. Да это и неважно. Нет, ничего не говори! — упреждающе подняла я ладонь. — Я не хочу этого знать. Послушай… Как же мне это объяснить… Понимаешь, я никогда не хотела сделаться этакой Золушкой. Никогда не стремилась стать того рода девицей, что ищет богатенького мужчину, готового осыпать ее бриллиантами. Я всегда хотела сама всего добиться, и меня пугает… что с того самого момента, как я тебя встретила, я ощутила это… эту взаимосвязь. Ведь я даже толком тебя не знала. А что, если все же дело тут именно в деньгах? Вдруг я и правда из тех «искательниц»? Чарли однажды сказал мне одну вещь…

— А, так это Чарли, — с раздражением бросил он.

— Нет, но он заставил меня задуматься. Ведь совершенно ясно, что тебя, Джулиан, невозможно отделить от того, кем ты являешься в обществе. Ты исключительно успешный мужчина, а я всего лишь женщина, и, возможно, я просто запрограммирована на то, чтобы соответственно реагировать на твой успех. Миллионы лет эволюции, — усмехнулась я.

Выслушав, Джулиан приподнял свои длинные, слегка изогнутые брови:

— И это все? То есть лично во мне тут нет причин?

— Нет, конечно же, нет! Ты… — Я запнулась, чувствуя, как стремительно озаряюсь румянцем. — Знаешь, мне бы не хотелось сидеть здесь и перечислять все твои достоинства. И все же — да. То есть у тебя их целая масса. — Я мгновение помолчала. — Ты, например, на редкость галантен, и мне это очень нравится.

— Благодарю. — Он явно был польщен.

— Или, может, дело тут в твоей наружности, рядом с которой я как будто теряюсь.

— Кейт, — вздохнул Джулиан и, протянув руку, коснулся моих пальцев, — ты чересчур серьезно все взвешиваешь.

— Ну да, имею такую склонность.

— Тогда позволь мне добавить чуточку логики в твои рассуждения. По самому характеру твоей работы ты ежедневно общаешься с несколькими богатыми мужчинами. И несомненно, хоть кто-то из них да набрался однажды храбрости просить тебя о встрече вне офиса. Я прав?

— Да, раз-другой такое было.

— Ты приняла чье-нибудь предложение?

— Нет.

— Пола Баннера, к примеру. Он-то, надо думать, владеет изрядным состоянием.

— Чушь какая!

— Вот видишь? Так что, пожалуйста, позволь мне льстить себя надеждой, что этот твой прелестный пунцовый румянец, — он легонько провел пальцем по моей щеке, — вспыхнул благодаря твоему искреннему ко мне чувству. И я сделаю все, чтобы его заслужить. — Джулиан чуть помолчал. — Ну вот, теперь на твоем лице тень скепсиса… Может, ты мне не доверяешь?

— Не в этом дело… Если честно, я не совсем понимаю, что между нами происходит. Почему ты так внезапно исчез из моей жизни и почему вдруг вернулся? А потом, почему ты вообще со мной связался? Тебе бы следовало развлекаться на вечеринках с актрисами и супермоделями, а не попивать кофе со скучным банковским аналитиком.

— Боже упаси! Неужто ты и впрямь обо мне столь невысокого мнения? И о себе самой?

— Нет, я знаю себе цену. Но это вовсе не то, что может внушить кому-то мгновенное притяжение. Особенно человеку, явно не испытывающему недостатка женского внимания.

Джулиан поднял ко рту чашку, пряча улыбку.

— Не испытывающему недостатка? Это ты про меня?

— Ой, Джулиан, не скромничай! Ты ведь как кошачья мята!

— А ничего, если кто-то старается держаться подальше от кошек? — иронически усмехнулся он.

— Ну а если я как раз одна из них? Откуда тебе знать?

Джулиан исподлобья сверкнул на меня веселым дразнящим взглядом над самым ободком чашки:

— Может, я тщательно изучил вопрос? Может, я все о тебе знаю?

Я невольно вздернула голову:

— Что?! Знаешь все?!

Его веселость разом улетучилась. Он устремил на меня внимательный, спокойный, ясный взгляд, в уголках глаз собрались крохотные морщинки. Тогда я впервые и оценила этот его характерный, всепроникающий взор: он словно один за другим разъединял швы, скреплявшие мою оболочку.

— Виновен, — вздохнул он наконец, опустив чашку, — порой я умышленно оказывался в тех местах, где надеялся хотя бы мельком тебя увидеть.

— Как прошлым вечером?

— Согласись, чудесный выдался вечер для пробежки, и я очень рассчитывал, что ты тоже это почувствуешь. Я вовсе не хотел тебя преследовать, но уже начало темнеть… — Он отвернул лицо, уставившись куда-то в сторону. — Я беспокоился за тебя.

Мгновение я смотрела на Джулиана распахнутыми глазами, любуясь его освещенным лампой профилем, совершенной красотой его черт, словно легкими изящными штрихами набросанных чьей-то невидимой искусной рукой; щеки его по-прежнему чуть розовели румянцем. Именно таким его образ и жил все это время в моей памяти.

— Я просто не могу тебя постичь, — произнесла я, помолчав.

— Правда? — Глаза его оживились блеском.

— Вот почему мне было так тяжело, когда ты вдруг пресек наше знакомство. Потому что ты поразил меня, показавшись самым лучшим. Потому что, когда я пришла в твой дом в тот день, незадолго до Рождества, мне все показалось таким знакомым… Как будто я уже знала тебя и знала все о тебе. Может, не в подробностях, но самое главное, самую суть. Ты оказался не таким, как все, очень интересным человеком и… очень правильным. Да, именно правильным. — Я уткнулась головой в колени, пряча от Джулиана лицо. — А потом ты взял и покинул меня. Просто ни с того ни с сего отверг.

— Кейт, — еле слышно молвил он, — одному богу ведомо, сколько на мне разной вины, но я никогда не думал играть твоими чувствами. Не передать, как я… страдал все эти месяцы, боясь, что причинил тебе боль. Представляя, что ты должна была обо мне подумать.

Я промолчала в ответ.

— Кейт, взгляни на меня.

— Не могу, — отозвалась я приглушенным коленями голосом. — Я не в состоянии ясно соображать, когда ты так на меня смотришь. Я уже три года не ходила на свидания, Джулиан. У меня просто нулевой иммунитет.

— Что ж, у меня он еще меньше, — усмехнулся он. — Так что если уж я способен на такую смелость, то ты тем более.

Я почувствовала, как его рука мягко тронула мой подбородок, приподняв мне голову от колен. Его лицо оказалось гораздо ближе, чем я ожидала — такое же взволнованное, как и у меня, с ярко зардевшимися щеками.

— Я хотел бы обещать тебе, что больше никогда не причиню тебе никаких переживаний. Однако есть кое-какие… обстоятельства… которые я не могу тебе объяснить… на данный момент. Поэтому единственное, в чем я могу тебя заверить, — что испытываю к тебе самые что ни на есть глубокие чувства. Что я проникся ими гораздо раньше, чем ты об этом догадалась. И этим чувствам я буду верен всегда, независимо от любых обстоятельств. Ты меня понимаешь?

Я медленно кивнула, словно завороженная.

— О что за счастье смотреть на тебя, милая, — заговорил он страстным шепотом, — глядеть в эти огромные серебристые глаза, словно читающие мою душу. Мне бы не следовало сидеть тут подле тебя — это с моей стороны просто верх беспечности! — и все же я не в силах больше подавлять это в себе. — Джулиан смолкнул, опустил глаза. — И я не могу простить себе эту слабость, — добавил он, тихо, словно говоря с самим собой. Потом вновь поднял взгляд, вперившись в мои глаза, и горячо произнес: — Но по крайней мере я могу точно сказать тебе, Кейт: для меня никого не существует, кроме тебя. И никогда не будет существовать.

Невозможно было не верить его пылким словам, как невозможно было и отвести взгляд. Некоторое время я молча сидела, ошеломленно, очарованно глядя в его глаза.

— Но ведь ты едва меня знаешь, — выдавила я наконец.

— Пока да.

— А ведь я вовсе не подарок. Тебе следовало бы повременить со столь пламенными посулами, пока ты, так сказать, не разглядишь товар хорошенько.

— Не сомневаюсь, я уже получил о нем верное представление. — Уже знакомая мне легкая улыбка чуть изогнула уголки его рта. Причем с совсем не джентльменской шаловливостью. — Особенно в твоем чертовски соблазнительном платье.

Неожиданно для себя я рассмеялась:

— Видел бы ты, что для меня выбрала Алисия! Так что там, говоришь, у тебя на шее?

Джулиан непроизвольно вскинул к горлу правую руку, заметно задрожавшую, и тут же опустил обратно на колено.

— Да вроде все отлично с моей шеей, — отшутился он.

— Да, все нормально, не спорю. — Храбро протянув руку, я взяла его кисть, зажав ладонью вниз между своими ладонями. Его рука оказалась широкой и мужественной, слегка даже мозолистой, с длинными красивыми пальцами и аккуратно постриженными ногтями. На тыльной стороне мохнатились несколько мягких золотистых волосков, и я нежно погладила их кончиком пальца. — Ты должен время от времени играть мне на фортепиано.

— Буду играть, — пообещал он.

— А где твоя рана?

Я нерешительно оттянула чуть к локтю рукав смокинга, обнажая запястье. Джулиан, как выяснилось, носил на сорочке незатейливые золотые запонки.

— Можно? — тронула я застежку пальцем.

Он кивнул, и я осторожно извлекла запонку из петли и отложила на кофейный столик.

— Мне бы не хотелось причинить тебе боль, — глянула я ему в лицо.

— Не бойся, все давно уже зажило.

Тогда я подняла рукава сорочки и смокинга почти до локтя и затаила дыхание. Во всю длину предплечья тянулся ужасный рваный шрам с глубокой бороздой посередине.

— Бог ты мой! Что с тобой случилось?

— Осколком вспороло, от лобового стекла.

— Но он с такими… зазубринами! — Я провела пальцем по длинной неровной дорожке на его руке, окаймленной по обе стороны крупными белыми точками от былых стежков, и на глаза навернулись слезы.

— Ну что ты, перестань, — нежно сказал Джулиан, потянувшись другой рукой к моему затылку. Его голова склонилась к моей, так что мы едва не соприкоснулись лбами. — Это же случилось много лет назад.

Я встретилась с ним взглядом:

— Пожалуйста, не попадай так больше.

— Это просто невозможно.

— Мне даже страшно об этом подумать. Это ж какая боль…

— Да уж, — согласился он, — кровь хлестала будь здоров.

Левой рукой он задержался у моего затылка, неспешно перебирая пряди волос. Я поднесла правую его ладонь к своей щеке, и Джулиан ласково провел большим пальцем вдоль скулы, потом — по подбородку, мягко скользнул вокруг уха, потом осторожно спустился по шее. Глаза его все это время внимательно следили за движением руки, словно в малейших подробностях изучая мою кожу и само очертание головы.

— Как же долго, как невыносимо долго я этого ждал… — молвил он.

Внутри меня как будто все кружилось, разбивалось и рушилось, превращаясь в полнейший безотчетный хаос — и только Джулиан удерживал меня посреди этой неистовой бури своей уверенной крепкой ладонью.

Я спустила ноги с дивана на пол, подняла руку к его лицу. Его бровь изогнулась дугой, словно выдавая охватившее его напряжение. Я провела пальцами по крошечным морщинкам на его лице, бережно их разглаживая.

— Так нечестно, — прошептала я. — Ты неотразим.

— Что ж, — в лице его проглянула печаль, — каким бы я ни был, я весь в твоей власти.

Наклонив голову, Джулиан поцеловал мою руку, потом взял мое лицо в ладони, нежно провел большим пальцем по губам, как будто пытливо приоткрывая их…

Тут я сомкнула рот и резко отстранилась.

— Что-то не так? — не понял он.

— Кофе, — процедила я сквозь стиснутые зубы.

Джулиан тряхнул головой, испустив отчаянный смешок.

— Кейт, разве я не пил кофе вместе с тобой?

— И что! Ведь на тебе это не может так сказаться, — язвительно ответила я. — Ты же — Джулиан Лоуренс, на тебя не действует тот порядок вещей, что на обычных человеческих существ. Не сомневаюсь, твое дыхание будет неизменно чистым и свежим, сколько бы кофе ты в себя ни влил. У меня же во рту всегда будет разить, как в «Старбаксе» с его тяжелым, спертым духом.

— Иди сюда, — привлек меня к себе Джулиан, сотрясаясь от смеха. — Это-то я в тебе и обожаю, Кейт. Ты просто бесподобна! С самого первого мгновения нашей встречи, — крепко обнял он меня, — я жажду всегда ощущать тебя рядом. И хотел бы никогда тебя не отпускать.

Он откинулся на боковинку дивана, увлекая меня с собой, так что я оказалась едва не простертой на его широкой груди, ощущая под щекой холодок атласного лацкана смокинга.

— Господи… — прошептала я, чувствуя, как его пальцы неторопливо перебираются то вверх, то вниз по моему хребту.

Долгое мгновение мы тихо лежали, прижавшись друг к другу, и я слышала у самого уха ритмичное биение его сердца — сильные размеренные удары, выдающие тренированного атлета.

Тишину прорезал дребезжащий звонок. Я испуганно подскочила с дивана.

— Что это? — спросил Джулиан.

— Не представляю. — Я глянула на часы. Одиннадцать тридцать. — То есть это звонит Джоуи снизу. Но ведь у Брук есть свои ключи. Или, может, он просто хочет предупредить нас…

Я поспешила к домофону и нажала переговорную кнопку:

— Да?

— Кейт, это Джоуи. К тебе тут гости, — приглушенно сообщил он.

— Кто там?

— Я уже отправил ее наверх. Просто хотел предупредить. — Он напоследок хохотнул и отключился.

Ее?!

Я обреченно соскользнула по стене, взявшись ладонью за лоб.

— Что такое? — возник рядом Джулиан. — Твоя соседка?

— Хуже, — простонала я. — Моя матушка.

ГЛАВА 8

— Привет, мам, — открыла я дверь. — Никак не ожидала, что ты приедешь.

— Солнышко, я страшно изволновалась! Твой телефон не отвечал.

— Ах да, он, похоже, до сих пор выключен. — Я поцеловала мать в щеку, обняла ее: — Мам…

Было уже поздно что-то говорить. Мама уже направилась мимо меня в гостиную и остолбенела.

Джулиан сделал шаг навстречу. «Не волнуйся, — уверил он меня минуту назад. — Матушкам я обычно нравлюсь».

— Добрый вечер, миссис Уилсон, — произнес он своим задушевным голосом. — Невыразимо рад вас видеть.

Она лишь молча смотрела на Джулиана, оценивая великую значимость его присутствия — разглядывая его красивое лицо, внушительную фигуру, парадный смокинг, изящно изогнутый черный галстук-бабочку… который сейчас, съехав на сторону, предательски болтался у расстегнутого воротничка.

Я неловко кашлянула.

— Вот, мам, это мой друг Джулиан. Джулиан Лоуренс.

— О-о! — сипло отозвалась она.

Джулиан улыбнулся своей лучезарной улыбкой и протянул руку, спросив:

— Полагаю, вы прилетели нынче вечером?

Мама вложила свою ладонь в его, позволила легонько пожать:

— Да. Я так волновалась за Кейт. Когда она еще только отправлялась в Нью-Йорк, я ей говорила…

— Мама, я ж тебе сказала, со мной все отлично. Это просто дурацкое происшествие.

— Могу себе представить, — медленно проговорила она, не отрывая глаз от Джулиана. — Я премного благодарна вам за все, молодой человек.

Я поморщилась. Молодой человек! Ради всего святого!

— Совершенно не за что, уверяю вас, — пожал плечами Джулиан. — Кейт — в высшей степени способная себя защитить молодая особа.

И он выдал маме свое потрясающее «специальное субботнее предложение»,[37] перед которым невозможно устоять, — широкую, красивую, обворожительную улыбку, убивающую женщин наповал.

Мама, разумеется, была сражена. Увидев, как лицо ее с каждым мгновением смягчается и тает, точно оставленное на солнце сливочное масло, я повернулась, выразительно выпучив глаза на Джулиана.

— Пойдем, мам. У нас осталось еще немножко кофе. Где твой чемодан?

— О, его сейчас доставит этот милый парнишка снизу.

— Ты имеешь в виду Джоуи?

— Его так зовут?

— Миссис Уилсон, вам необходимо присесть и отдохнуть, — сказал Джулиан, увлекая мою матушку к дивану. — Представляю, как вы утомились в дороге. Когда прибыл ваш самолет?

— В десять тридцать, — охотно отозвалась мама.

— Я сейчас принесу вам чашку, — глянул он на меня с укором.

Я сложила руки на груди.

— Кофейные кружки — в шкафчике справа от раковины, — крикнула я ему вслед, когда он уже свернул в кухню.

Мама уставилась на меня во все глаза:

— Ого, какой!

— Да, я знаю, — пробормотала я.

В квартиру позвонили. Похоже, прибыл Джоуи. Я прошла в прихожую, открыла дверь.

— Вот, пожалуйста, Кейт. Все в порядке? — ухмыльнулся он.

— Да, Джоуи, все отлично. Спасибо тебе.

Я забрала у него мамин багаж. Внедрившись наконец в новую эпоху, матушка сменила свой старый добрый «Самсонайт» с жесткими боками, образца примерно 1962 года, на новенький черный чемодан на колесиках. Как бывалый путешественник, она обтянула его посередине радужно-полосатым шнуром, чтобы сразу распознавать среди других вещей на багажной карусели в зале прилета. Я оттащила чемодан в гостиную, где Джулиан как раз вручал маме кружку с кофе.

— Он изрядно подостыл, так что я согрел его в микроволновке, — объяснял он. — Не слишком горячий?

— О, в самый раз. Только… да, лучше быть не может. — Она с любопытством взглядывала на нас, то на одного, то на другого. — Что, ребятки, надеюсь, вы мило проводили вечерок?

Прежде чем ответить, я выразительно сверкнула на нее глазами.

— Да, классно. Мы были в центре на благотворительном банкете, и Джулиан подвез меня до дома.

— И на самом деле, — Джулиан глянул на часы, — мне пора откланяться. Мне кажется, и тебе, и твоей матушке не помешает немного поспать.

Мама набрала в грудь воздуха и неожиданно высказалась:

— Мне бы вовсе не хотелось выпроваживать вас, Джулиан, если вы предполагали здесь остаться. Я всегда сплю здесь, вот на этом старом чудесном раскладном диване, — и для вящей убедительности похлопала по нему ладошкой. — Он очень удобный.

Провалиться мне на месте!

— Вы чрезвычайно добры, миссис Уилсон, — ответил Джулиан с еле заметной растерянностью в голосе, — но мне действительно нужно идти. Завтра мне очень рано надо быть на работе. Еще раз: невыразимо рад был с вами познакомиться. — Он с улыбкой посмотрел на меня. — Вы вырастили замечательную дочь.

— Вам правда вовсе нет нужды уходить, — не унималась мама.

— Он хочет уйти, мам, — не выдержала я. — И я хочу, чтобы он ушел. Все совсем не так, как ты подумала.

— Ой… — Она снова забегала глазами между нами. — Что ж, тогда… было очень приятно познакомиться с вами, мистер Лоуренс. Я рада, что здесь есть кому присмотреть за моей дочуркой.

Джулиан открыл было рот, явно собираясь ответить ей новой вспышкой остроумия, однако я поспешно это пресекла:

— Я провожу тебя к лифту, Джулиан.

— Да, госпожа, — смиренно произнес он и весело подмигнул моей матушке.

Та подмигнула в ответ.

Взяв Джулиана под локоть, я повела его к входной двери.

— И нечего переглядываться, — бросила я через плечо и вытянула гостя на лестничную площадку.

Лифт находился почти сразу за углом. Я нажала на кнопку вызова и развернулась к Джулиану, снова сложив на груди руки.

Он улыбнулся и крепко привлек меня к себе.

— Ты в самом деле хочешь, чтобы я ушел? — прошептал он мне в самое ухо.

— В данный момент — да, — ответила я, старательно разгоняя клокочущий дурман, заволакивающий разум всякий раз, как Джулиан ко мне прикасался.

Он мягко хохотнул.

— Когда я увижу тебя опять?

— Позвони моей помощнице — она ведет мой ежедневник.

— Кейт, — хохотнул он снова, — тогда я сделаю тебе сюрприз.

Лифт клацал где-то уже совсем рядом, и, расцепив руки, я быстро обвила его талию:

— Жду не дождусь.

Звякнул звоночек открывшегося лифта. Я отстранилась назад и, подняв на Джулиана глаза, встретила его напряженный внимательный взгляд. Он наклонился и легко коснулся губами моих губ.

— А я тем более, — ответил он и шагнул в кабину лифта в тот момент, когда двери уже стали закрываться.



— Отлично, мама, — сказала я, захлопнув за собой дверь. — Пожалуй, это самый неловкий и позорный момент в моей жизни, если не считать тот ужасный день, когда я в первом классе намочила штаны. Или когда я запорола соло на выступлении джаз-ансамбля. Боже ты мой! Ну, зачем, зачем ты это сказала?!

— А что я такого сказала?

Мама к этому моменту уже подхватилась с дивана и принялась невозмутимо приводить в порядок недоубранную нами кухню с присущим ей непогрешимым моральным превосходством.

— Сама знаешь, что сказала. «Мне бы вовсе не хотелось выпроваживать вас, Джулиан, если вы предполагали остаться», — проговорила я нервным фальцетом. — Я хочу сказать, у нас еще даже не было ни разу никакого свидания. Мы даже еще не…

— Чего вы еще, лапушка?

— Не целовались, — пробормотала я.

— Разве он не поцеловал тебя сегодня на прощанье?

Я сердито сверкнула на нее глазами:

— Кажется, я просила тебя никогда не подглядывать.