Улетел мой Вресень золотой,
Вновь полна душа томленьем странным:
Ты окошко в горнице открой
Утром золотистым и туманным.
Взяв Псалтирь в сафьяне со стола
Меж листов найди шиповник красный:
Я еще недавно здесь жила,
Но теперь искать меня - напрасно!
I. В серебряных бликах волна,
Лазурен небесный покров.
Днепровская мчит быстрина
Двурядье червленых щитов.
II. Ты ногой упираешься в борт
Звероглавой широкой ладьи,
Парус кожаный выгнуто тверд,
— Так замес наверху. Стреляют. Мы на каких-то уродов нарвались. Так и не поняли, свои это или нет. Полезли в провал, а там лаз в метро.
Ветер волосы треплет твои.
— Ладно. Складно все как-то у тебя получается. Я сейчас слубезников вызову. Пусть для начала разберутся, свои вы или засланные. Вы пока волыны сдайте. Короче сами правила знаете, если свои. — Он повернулся и стал подниматься по ступенькам к переговорной трубе. Услышав сзади два характерных и очень знакомых звука, он резко обернулся. Черновик успел заметить что Шмон и Гопник уже лежат на полу у двери, а усатый назвавшиеся Коновалом взмахнул рукой и метнул Стробоскопу нож прямо в горло.
***
III. Встает над брегом Киев, град великий,
— Уж очень мы легко проникли в их логово. Тебе не кажется? — пробормотал Николай, помогая Людоеду затащить тела под деревянный настил платформы.
Своих крестов подъемля множество:
— Да кто мог подумать, что враг, вот так, в наглую, будет в дверь стучаться? — усмехнулся Крест. Просто не ожидали они. Да и никто не думал, что оттуда кто-то прийти мог. Так, попок глупых тут держали для солидности. Вот и все. Да и не в логове мы еще. Мне так думается.
Здесь золотое сердце Гардарики,
— Глупый риск, — кряхтел Васнецов. — Ты же слышал, что у них ссора назревала. Надо было подождать, пока они сами друг друга завалят и все.
Услышь, варяг, биение его!
— Вот это и было бы глупостью, — мотнул головой Крест. — Во-первых, я думаю, что перепалка так и осталась бы словесной. Это своеобразная публика. За кровопускание в стаде ответ надо держать перед основными. А основные за такое на ремни пустить могут. Понимаешь? Тут главное, кто кого перещеголяет в витиеватых выражениях, насыщенных их местными жаргонизмами. Кто складнее и убедительнее говорить будет, того и правда. Они просто побоялись бы мочить друг друга. А во-вторых, если бы они стали друг друга убивать, да еще с применением огнестрельного оружия, то дальше кто-то услышал бы выстрелы, и сыграли бы тревогу. А это нам совсем не надо. Смекаешь?
Привет тебе, Гаральд, изгнанник гордый!
— Понятно, — Николай кивнул, огорчившись тому, что сам до такого не додумался.
Злат-купола встают, встают окрест…
Разобравшись с телами, они пошли дальше. Они теперь двигались мимо множества деревянных и железных ящиков самых разных размеров. Ими было заставлено все пространство до свода тоннеля и, лишь двухметровой ширины проход позволял идти вперед. Еще через полсотни шагов перед ним предстало стояще на рельсах шасси вагона, от которого остался лишь пол. Видимо шасси играло роль транспорта, для передвижения грузов по тоннелю. Вдоль стен расставлены железные бочки. Людоед принялся разглядывать их.
Что свет свинцовый милых сердцу фъордов
— Хлорпикрин, — пробормотал он, потирая нос.
И грозной стали дальних тех небес
— А что это?
— Жидкость такая гадкая. Боевое отравляющее вещество.
Пред этим градом в паволоке солнца,
— Откуда оно у них? — изумился Васнецов.
Наброшенной на снежно-белый камень,
— Да его сделать несложно. Нужны только пикриновая кислота и хлорная известь. Ну и некоторые познания в химии. Да и на военных складах его навалом было. Как химическое оружие, он устарел уже лет сто назад, а вот для учебных целей в армии его использовали до последнего.
С цветной слюдою набранных оконниц
— Слушай, Илья. Может, разольем пару бочек?
И мостовой дубовой под ногами?..
— Зачем? — Людоед удивленно взглянул на Николая.
— Ну как… Черновики все передохнут.
Открылась пристань - гул разноязыкий,
— Ну, ты гуманист, — усмехнулся Крест, — еще говорил, что людей ему жалко. А как мы в живых останемся, ты подумал?
Людское море движется, шумит…
— У меня в рюкзаке пара противогазов, — Васнецов пожал плечами.
Здесь золотое сердце Гардарики,
Варяг, ты слышишь, как оно стучит?
— Они фильтрующие, балбес. Фильтры тут бессильны. Тут изолирующие противогазы нужны. Да и не передохнут черновики. Большинство просто повыскакивают на улицу, и вернуться не смогут. И то неизвестно где их жилые блоки. Может до них токсин до утра не дойдет. Плюс ко всему тут могут быть пленные, которых нам с тобой убивать не зачем. Или ты решил пройти крещение кровью? — Илья снова усмехнулся.
— Да я как вариант, — Васнецов поморщился, в очередной раз почувствовав, как оконфузился.
ЧАСТЬ I. ПОДРУГА
Бочек с хлорпикрином тут было всего пять. Остальные оказались с бензином и соляркой. Еще несколько деревянных бочек с карбидом кальция. И несколько жестяных банок с краской. Николай открыл их. Большинство были засохшими. И только в таре с белой краской, под толстой засохшей коркой была густая белая масса. Васнецов, сам не зная зачем, стал искать, во что набрать немного краски.
— Ты чего застрял? — тихо позвал ушедший вперед Людоед.
I. Вечер. Пыль на Боричеве стынет.
— Сейчас. Минуту, — шепотом ответил Николай, хватая лежащую в углу литровую пластиковую бутылку. Перепачкав рукавицы, он все-таки набрал краску и положил бутыль. В вещмешок. Затем принялся догонять товарища, задавая себе в уме вопрос, на кой ляд ему это вообще нужно.
В синих тенях черный окоём.
«Пригодится» — ответил внутренний голос
Я пишу посланье по-латыни,
Присыпая золотым песком.
За небольшим поворотом Крест и Васнецов обнаружили решетчатую стену, в которой была закрытая с той стороны на навесной замок дверь. За этой преградой тоннель был застроен возведенными кирпичными стенами с железными и деревянными дверьми. Отсюда начиналось пусть скудное, но уже электрическое освещение. Разглядывая потолок, Людоед через некоторое время поднял руку и произнес:
— Вот и кабель «генератора чудес».
Я люблю бересту, не пергамент,
— А что с замком делать? — вздохнул Николай.
Под рукою - розовый листок,
— Это пустяки. Замок простой. Открывается флажковым ключом. Отпереть его пара минут. — Людоед достал из кармана что-то напоминающее отмычку и стал колдовать над замком.
Тоньше, благовонней притираний,
— У тебя, я смотрю, в карманах все и на все случаи жизни есть. — Покачал головой Васнецов.
Что на торг привозит к нам Восток.
— При моем образе жизни, отмычка — предмет второй необходимости, после ножей, меча и огнестрельного оружия.
Первой буквы контур вписан твердо:
Замок щелкнул, и решетчатая дверь со скрипом отворилась. Они двинулись дальше. Людоед подходил к каждой двери и внимательно вслушивался в то, что происходило за ними. Открыл одну. Небольшое помещение с различной утварью. В другом большое количество разобранных армейских кроватей. В третьем кто-то храпел. Крест осторожно приоткрыл дверь. В маленькой коморке на раскладушке спал провонявший алкоголем и чесноком старик. Илья хмыкнул и прикрыл дверь. Направился к следующей. Открыл ее. Очередное помещение было больше предыдущих. Вдоль стен стояли железные шкафы и еще одна дверь. В темном углу железные клетки. Как для собак. Примечательным был и запах. Наиболее острый и особо неприятный по сравнению с тем, что было до этого. Пахло тут гнилью, гноем, испражнениями, хлором, какими-то медикаментами. Но больше всего ощущалась именно биологическая составляющая этого конгломерата запахов. Людоед включил фонарик и посветил на три стоящие в углу клетки. Две были пустыми. Но в одной было какое-то существо. Они приблизились. Нечто, размером с овчарку лежало на полу, свернувшись калачиком. Рядом грязная миска с какой-то зловонной массой. Крест наклонился, приглядываясь к существу. Оно, почуяв чье-то присутствие, проснулось и распрямилось, встав на четвереньки. Николай отпрянул. Это было не животное. Небольшое, пугающе похожее на морлока существо в грязных, потерявших цвет лохмотьях, с длинными, никогда не стриженными и грязными волосами, с не стриженными и обгрызенными даже на ногах ногтями, было человеческим ребенком лет пяти или шести отроду. Взглянув безумными и дикими большими глазами на незваных гостей, ребенок забил ладонями по полу и зарычал, мотая головой. Слипшиеся, грязные полосы волос стали елозить по лицу, и он принялся ловить их зубами. Поймав одну прядь собственных волос, ребенок притих и стал яростно ее кусать, не спуская при этом глаз с людей.
Обовьет подножие грифон…
— Что же это такое, Илья? — просипел шокированный увиденным Васнецов.
Нарфикс сточен. Киноварь растерта.
Людоед ничего не ответил. Он достал из-за пазухи пистолет с глушителем, и какое-то время хмуро смотрел на это дитя, видимо раздумывая, убить его или нет. Увидев пистолет, ребенок сначала замер, а затем стал медленно пятиться назад.
И чернил осадок разведен.
— Илья. Не надо. — Прошептал Васнецов.
— Это не для него, — зло прорычал Людоед и толкнул внутреннюю дверь.
Без тебя - немало сотворилось…
Никого, кого стоило бы застрелить, тут не оказалось, и он убрал пистолет обратно.
Рассказать желанью вопреки -
Отчего ж рука остановилась
Они оказались в еще большем помещении. Прямо у входа стояло три заполненных чем-то ведра. Людоед наклонился, светя в них фонарем и, практически сразу отскочил, сжимая кулаки. Лицо его перекосилось от ярости.
На приветной фразе в пол-строки?
— Что это? — Васнецов вглядывался в ведра, держась на расстоянии от них.
Что словами выскажешь одними?
— Там человеческие зародыши. — Тихо проговорил Илья. — Мертвые недоношенные дети с разных сроков беременности. Перемотанные пуповинами и вперемешку с плацентами. Некоторые по частям. Ручки… Ножки… Черт подери, что это за дьявольское место…
Вся душа к тебе летит, любя:
Николай еще не видел Людоеда таким. Казалось, внутри него закипала ядерная реакция. Словно внутри этого человека взорвалась микроскопическая плутониевая бомба, поджигающая дейтерий. И сейчас грянет взрыв.
Чистыми дорогами речными
Крест обернулся и взглянул на стоящие вдоль стены столы. Их было шесть. На каждом лежала накрытая грязной, окровавленной простынею женщина. Их руки и ноги были привязаны к краям столов. Крест подошел к одной и, сняв с руки перчатку, стал искать пульс на ее шее.
Добираться долго до тебя!
— Мертва, — констатировал он и подошел к следующей. — Жива, — монотонно произнес он, ощупав пульс и раздвинул ей веки на правом глазе. Посветил фонарем на зрачок. — Накачали наркотой, похоже.
II. Тугая развернута книга,
Крест осмотрел всех. Из шести женщин три были мертвы и три в бессознательном состоянии.
Разорвана времени связь,
— Илья, их освободить надо, — пробормотал Николай, брезгливо осматривая грязные простыни, забрызганные и перемазанные кровью и нечистотами пол и стены.
Чернигов, Чернигов, Чернигов,
— С ними мы не уйдем. — Отрезал Людоед.
Бел камень да черная грязь.
— Но ведь нельзя их бросать на произвол судьбы! — воскликнул Васнецов.
Крест схватил его за ворот бушлата и буквально прорычал:
Лил дождь - паруса намокали,
— С ними мы не уйдем!
Тревожилась хмурь облаков,
К Чернигову мы подплывали:
В этом помещении тоже оказалась внутренняя дверь, ведущая еще куда-то. Единственная лампа не позволила разглядеть ее, слившуюся с фоном дальней стены. Но сейчас, когда она открылась, уже стало ясно, что эта дверь существует. В помещение вошел пожилой человек в почти белом, грязном как те простыни, халате. Длинные седые волосы свисали с висков, за ушами и с затылка. Вся остальная голова была совершенно лысая. Он смотрел на какие-то бумаги, которые сжимал левой рукой, при этом правой рукой постоянно поправляя очки, держащиеся на ушах посредством резинок. Незнакомцев он заметил не сразу. Но когда обратил внимание на их присутствие, то видимо принял за своих.
Поднялся он, прост и суров
— Живых в стойло и через пару недель можно на повторное оплодотворение. Хотя для развлекухи пойдут и через три дня. Ублюдков собакам отдайте. Трехмесячного уродыша дайте Маугли. Пусть хавает, — Сказал он таким спокойным и добродушным голосом, что можно было подумать, будто он говорит о подопытных крысах. Но ведь и к тем у нормальных людей может быть больше сострадания.
Дождя паволокой окутан
Взрыв у Людоеда все-таки произошел. Но это скорее было не эмоциональное. Это сработал отточенный инстинкт убийцы. Просто для активации этого инстинкта нужен был повод, как нужна была инициация термоядерной реакции. Лучшего повода, чем дикие, неподдающиеся никакому пониманию опыты над людьми, наверное, не найти. Катана пулей выскочила из ножен, и Крест сделал всего два движения рукой. Первое движение в долю секунды разрезало кончиком меча этому старику горло. Следующее движение последовало незамедлительно, и меч вонзился человеку в халате прямо в сердце. Крест надавил на эфес и довел лезвие в тело жертве по самую рукоять. Экспериментатор упал на колени и запрокинул голову. Из разреза хлынула кровь. Людоед уперся подошвой ботинка жертве в подбородок и, выдернув меч, толкнул черновика ногой, заставив распластаться на полу. Людоед вытер лезвие об рукав покойного и вернул катану в ножны. Затем снова извлек пистолет с глушителем.
И серебром купольных бус…
— За мной, — тихо сказал он и вошел в следующую дверь…
У дуплистой ивы как будто
— Слышь, Менгеле, я думаю следующую партию кесарить надо, а то издохнут все. Ребяткам не друг друга ведь долбить. Им живые дырки нужны. — Проговорила тучная женщина в белом халате, сидящая спиной к вошедшим. Сидела она за столом, на котором были разложены хирургические инструменты, какие-то бумаги и миска с похлебкой, которую она поедала. Услышав шаги Людоеда, она видимо приняла его за того старика. Крест без колебаний выстрелил ей в затылок. Голова женщины нырнула в миску. Людоед схватил ее за волосы, приподнял и понюхал то, что она ела.
Мелькнул мне твой синий убрус.
— Человечина, — констатировал он и сбросил ногой мертвое тело со стула. Затем повернул голову в сторону Николая. — Ну что блаженный. Ты готов превратить это место в ад?
Дождь пляшет по доскам залитым,
Шок и тошнота стали отступать, достаточно было посмотреть в источающие бездонную ненависть глаза Людоеда. Николай словно принял часть этой ненависти и ощутил желание пустить оружие в ход и устроить в этом логове черновиков настоящий карнавал смерти. Он ответил Людоеду ухмылкой. Склонился над убитой и срезал ножом прядь ее волос. Затем намотал на вилку, лежащую возле миски с человечиной. Извлек бутылку с белой краской и при помощи этой импровизированной кисточки написал на стене:
С полшага промок сапожок,
«Ад уже здесь!»
И зелень так буйно омыта,
И темен прибитый песок.
Набухли тесовые крыши…
Подруга, врагиня, дитя -
48. МОЖЕТ И МЕССИЯ
Годами шестнадцатью дышит
— А как она выгладит? — Вернувшийся вместе с Людоедом на склад в предыдущем помещении, Николай взглянул на товарища.
Лицо твое в каплях дождя.
— Черт, блаженный, как по-твоему может выглядеть алюминиевая пудра? Как алюминиевая пудра и выглядит.
— А ты уверен, что она тут есть?
Чернигова старая пристань!
Крест усмехнулся, открывая очередную коробку.
Сгружают уж кладь за спиной,
— А ты уверен, что ее тут нет? Здесь борохла всякого вагонами. Глянь пустых дисков сколько. Все что надо и что не надо натаскали сюда.
И взявшись мы за руки быстро
— В самом деле. Откуда дисков столько?
На гору взбегаем с тобой.
— Их тут делали. В Екатеринбурге в смысле. Ты, дружок не отвлекайся. Нам пудру только осталось найти. Время идет.
Приветен дождливый Чернигов:
— А без нее не обойтись?
Стоит как полгода назад
— Она даст более высокую температуру. Краска, что ты набрал, пойдет на загуститель. Еще солидола добавим. Не то конечно, но вариантов нет. Бензина и соляры тут в достатке. Патроны охотничьи в смесь выпотрошим. Порох на пиротехнический эффект, а свинцовые дробины на оплавленные осколки пойдут. Эффективно против живой силы.
Твой терем над каменным низом
Приземистых зимних палат.
Васнецов открыл очередной деревянный ящик и поморщился от странноватого запаха. Затем осторожно посветил внутрь фонарем.
— Смотри Илья. Рулоны какие-то. — Николай аккуратно взял один сверток. То, что он определил на первый взгляд, оказалось верным. Это кожа. Только непонятно какая кожа. На некоторых лоскутах были даже различные рисунки. — Что-то я не пойму что это.
Твой терем, давно потемневший,
Людоед подошел и стал разглядывать находку Николая. Затем снял перчатки и принялся ощупывать эти странные лоскуты.
Как дубьев окрестных кора,
— Это выделенная человеческая кожа, — спокойно подытожил он после минутного осмотра.
В нем нынешней ночью как прежде
У Васнецова сдавило виски.
Пойдет разговор до утра!
— Что? Человеческая? — он сделал шаг назад от ящика.
— Ну да. На некоторых татуировки, что были у людей. Вот это женская кожа. Видишь узор? Такие незадолго до ядрены модно было у девок над задницей набивать. А вот распятие большое на фоне церковных куполов в облаках. Похоже, что коронованного вора в законе освежевали.
Мы свечи загасим с тобою,
К своему удивлению, Николай уже не чувствовал рвотных позывов, бывших для него обычным делом в подобных ситуациях. Только появилась горькая липкая слюна во рту, которую очень хотелось выплюнуть, что он и сделал.
Но долго во тьме не уснем:
— Зачем им человеческая кожа? — выдавил, наконец, он.
Нам зданье свое миростроя
— Ну, мало ли зачем. Может они кошельки с сумками из них собираются делать. И рисунки всякие уже считай готовы. Да хоть и ремни, плетки, или подбойка для одежды. Хотя кожа человека на это слабо годиться. Ты еще не понял что за существа, эти самые черновики? Они-то применение найдут.
Сподручнее строить вдвоем.
— Илья, их надо убить. Их всех надо уничтожить…
— Ну, насчет всех, обещать не могу, но кое-кому мы сегодня пульс остановим. Особенно если ты соизволишь все-таки оказать мне помощь в поисках алюминиевой пудры.
О, духа лазурные дали!
***
Мы вновь - друг от друга - в бреду…
Смородину мы собирали
Конечно, у него было и имя, и даже фамилия. И он их еще помнил. Но если бы кто-то сейчас, да и в любое другое время этого треклятого настоящего окликнул его по имени, то он, наверное, в последнюю очередь подумал бы о том, что обращаются именно к нему. Обычно же его окликали Перфоратором или сокращенно Перфом. Он проснулся от хмельной головной боли и непреодолимого желания отлить изрядную долю того, что он выпил со своими подельниками накануне. Тридцатипятилетний черновик медленно поднялся со своей шконяры, вдыхая затхлый, пропитанный потом и перегаром воздух помещения, которое они называли «купе». Это была огороженная кирпичными и деревянными стенами часть станции метро «1905 года», где жила бригада из восьми человек которыми он руководил. Все спали мертвецким сном, наполняя помещение храпом. Перфоратор осторожно поднялся, напрягая мутное после попойки зрение. Нащупал тумбу. Затем со второго раза нащупал самодельную бензиновую зажигалку и свечу. Зажег ее и, ступая босиком по невыносимо холодному полу, побрел к выходу. У двери, на расстеленной на полу собачьей шкуре сидела девица. Она была на цепи, опоясывающей тугой петлей шею и застегнутой на вмурованном в пол железном кольце. Черновик хмельно усмехнулся, глядя на нее, и подумал, что может, вернувшись из туалета заняться ею снова. Хотя, после того, что они всей толпой учинили над ней накануне вечером, ее непременно надо сдать в мойку. Перфоратор фыркнул презрительно и сделал еще шаг в сторону двери, но тут вдруг до его пьяного рассудка дошло, что что-то с ней не так. То, что она не спала, а сидела на своей шкуре, это еще ничего. Но ведь руки у нее должны быть связаны за спиной. Он хоть и был пьян, но точно помнил, что они, закончив с ней, связали ей руки и снова посадили на цепь. Однако левой ладонью она сжимала себе рот, а ее правая рука была вытянута вперед. Причем если сама девица была совершенно голая, то эти руки отчего-то были в рукавах камуфлированного бушлата. Черновик тряхнул головой и, до него стало доходить, что это не ее руки. И что на него смотрят не только испуганные глаза рабыни, но и еще чей-то жуткий взгляд черных глаз и… глушитель пистолета…
В дремучем и темном саду.
Щелчок и вошедшая в голову черновика пуля прекратила его существование и все эти мысли…
Под вечер - у пялец с иголкой,
Людоед подхватил падающее тело и аккуратно, чтобы не создавать лишнего шума, положил его на пол, поставив рядом не потухшую свечу. Затем кинул девушке одежду, взятую с первой попавшейся табуретки и, тихо шепнул прятавшемуся за ее спиной Николаю:
Стежок продолжая стежком,
— Помоги ей одеться. Я займусь остальным мясом.
Об орфиках спорили долго,
Крест извлек из ботинка длинный и острый стальной прут, который прихватил в одном из предыдущих помещений, и направился к ближайшему спящему черновику.
Играли латинским стихом.
Васнецов отпустил девушку и бросил взгляд на то, как Людоед, держа наготове одну руку у рта спящего человека, другой резко вгоняет ему прут прямо в ухо. Тот чуть вздрогнул и продолжал лежать в принятой им во сне позе. Но уже мертвый.
— Я не хочу их одежду, — дрожащим голосом и потрескавшимися, окровавленными губами, прошептала девушка.
Наскучив же вдруг разговором,
Как гнали мы резвых коней
— Другой нет. Одевайся. — Ответил Николай, стараясь не смотреть на ее избитое, покрытое синяками и ссадинами худое голое тело. Он схватил ее за ноги и бесцеремонно стал натягивать на них ватные штаны черновика.
От белой громады соборов
— Как странно, — нервно хихикнула она, — Впервые вижу мужиков, которые не пытаются меня раздеть, а наоборот, заставляют одеться.
Вдоль скошенных узких плетней
— Просто мы не люди, — угрюмо пробормотал Васнецов.
— А кто? — она удивилась.
Тесинами улиц мощеных,
Что деревом глухи седым…
— Ангелы смерти. Ну не сиди ты сиднем. Одевайся.
Чернигов смородиной черной
— У меня болит все… осторожней… — всхлипнула девушка.
Зарос по яругам своим.
Людоед тихо и мгновенно умертвил каждого. Но последний черновик проснулся и уселся на кровати, глядя пьяными глазами в пол и лениво почесывая волосатую грудь. Он ничего подозрительного не успел заметить. Крест схватил его, сжимая ладонью рот, и сильно ударил другой рукой в область печени. Черновик обмяк и замычал.
— Блаженный, ну-ка дай ей нож, — сказал Илья, ехидно улыбаясь.
Как быстро летели недели!
Николай без лишних слов протянул ей холодное оружие.
На третьей седмице поста
— Держи.
В саду опустились качели,
— Зачем, — она испуганно взглянула на Васнецова.
Прощанье отверзло уста.
— Отомсти. Накажи этого выродка. — Ответил Николай, поняв замысел Людоеда.
— Нет, — она замотала головой, — Я не могу… Нет…
Двух рек чистоструйные дали
— Зарежь этого упыря, — продолжал Васнецов, — Вспомни, что они с тобой делали.
В злат-Киев меня унесут…
— Зачем ты мне напоминаешь об этом?! — вскрикнула девица и заплакала.
Едва ль мы тогда постигали
Васнецов взглянул на Людоеда и, вздохнув, развел руками.
Прощанья ту страшную суть!
— Успокойся, сестренка, — произнес Крест, — Как тебя звать кстати?
— Рита, — тихо ответила девушка.
Ты веришь? Мы вспомним прощанье:
— Рита. Скажи, Рита, ты прощаешь его?
Ты смотришь мне вслед на крыльце
Она бросила на последнего в этом помещении живого черновика презрительный взгляд и нервно кивнула.
Смородинной сказки очами
— Да… — сдавленно ответила она.
На бледненьком детском лице.
— Слышь, урод, — проговорил Людоед на ухо бандиту, — Великодушная Маргарита тебя прощает.
Черновик что-то замычал и быстро заморгал.
Упали, закрыли туманы -
Они ли тебя отдалят?
— А я нет… — Договорил Людоед и свернул ему шею. — Вот и все. Эту авгиеву конюшню, можно сказать вычистили. Пора идти дальше.
Смородиной черной и пряной
Забившись в угол и сжавшись в комок, девушка тихо заплакала.
В Чернигове пахнет земля.
— Зачем вы вообще пришли, — простонала она.
— Тебя спасти. Уже не мало, — ответил Людоед, вытирая от крови стальной прут.
ЧАСТЬ II. ГОСПОДИН
— Зачем, — выдохнула она сквозь слезы.