Глава 1

\"Бадж\"

Бадж был маленьким, ничем особо не примечательным миром, в трёхстах пятидесяти километрах от тёмной стороны Нокта. Бадж — тридцатикилометровый шарик, а Нокт — восьмисоткилометровый гигант — крупнейший мир в обозримом пространстве.

Хотя сколько было их, этих миров? Даже невооружённый глаз замечал десятки, а уж если взглянуть в средней мощности телескоп, то виднелись уже сотни и даже тысячи миров. Все они висели в одном ярком, лазурном океане воздуха, и все оставались недостижимыми для простых жителей Баджа.

А ведь они уже знали, что перелёты с мира на мир возможны, что для этих целей используют аэроциклы. Но до недавних пор Бадж был совсем не развитым миром, обитатели его из поколения в поколения занимались сельским хозяйством, а о дальних мирах мечтали только немногие из них. Может, кто-нибудь уже и додумался так улететь. И улетел, только другие не знали об этом…

Только с недавних пор Ноктское правительство начало проводить новую политику: иные миры активно исследовались, а затем использовались — естественно с выгодой для могучего, технически развитого Нокта.

Для Баджа Ноктская интервенция началась тихо, мирно, и даже приятно. Стали появляться подарки. Их находили на крылечках одноэтажных домишек, и даже на крыльце самого высокого на Бадже двухэтажного «дворца» местного правителя Загогора 197.

Подарки — это вкусные продукты, игрушки для детей, инструменты для работы мужчин, и красивые наряды для женщин. Жителям Баджа казалось, что все эти предметы восхитительны и даже предположить не могли, что это Ноктский ширпотреб, — и в целом все эти подарки — только реклама крупнейших Ноктских производителей.

А потом появились и гости — люди очень радушные, улыбчивые, источающие тонкий, притягивающий аромат духов и одеколонов. Никогда прежде на Бадж не прилетали гости из иных миров (а если и прилетали, то слишком давно и никто об этом не помнил). Но разве же можно было воспринимать этих расчудесных гостей настороженно и уж тем более — враждебно? Тем более, что гости привезли с собой целые корзины подарков, к которым так привыкли жители Баджа.

Гости поселились во «дворце» правителя Загогора 197, и прожили в нём ровно два дня. За это время они заключили с правителем договор, которым Загогор остался очень доволен. Ведь и прежде определённый процент от всех торговых сделок на Бадже перетекал в закрома Загогора, а тут гости предложили открыть несколько магазинчиков, торгующих Ноктскими товарами, к которым так уже привыкли жители Баджа.

Затем люди эти пошли по селениям, расхваливая, как старые, так и новые, ещё неизвестные этим простым людям товары. Эффект был заранее просчитан — ведь на Нокте хватало специалистов, которые только и занимались тем, что просчитывали, просчитывали и… редко ошибались.

Люди, так наивно влюблённые в эти, по большей части ненужные им товары, влюблялись в них ещё больше. Ведь рекламировали их прекрасные, благоухающие существа, сошедшие к ним несомненно, из лучшего мира. И люди с радостью соглашались брать эти товары в кредит. На всём Бадже не нашлось ни одной семьи, которые не приобрела бы в кредит хотя бы что-нибудь из Ноктских товаров. А многие набирали себе столько, что им пришлось бы работать многие годы (естественно, с учётом набегающих процентов).

На Бадже ввели Ноктские деньги — эзкудо. Теперь жители Баджа работали на полях и в садах вдвое больше прежнего, а из полученных за свою работу эзкудо половину отдавали за кредит. Но то ещё только начало. Помимо Ноктских магазинчиков, открылись ещё и Ноктские заводики — маленькие, но нещадно дымящие и ухудшающие здоровье баджцев. Тем ни менее, на заводиках платили побольше, чем за работу на полях, так что многие баджцы шли именно туда. Только вот беда — сколько они ни работали, а долги их только увеличивались. Преобретение одного товара влекло за собой покупку следующего, ведь от того, к чему привыкаешь, так сложно отказаться, а тут ещё и реклама неустанно работала. Тот кто не приобретал Ноктских товаров, чувствовал себя неполноценным, чуть ли ни изгоем, и в конечном итоге вынужден был идти в магазинчик.

И, наконец, на Бадже открылся развлекательный комплекс. Конечно, «комплекс» через чур громкое слово для двухэтажного, сверкающего разноцветными огнями дома, но всё же размерами он превосходил даже «дворец» Загогора 197.

А Загогор 197 вовсе не ревновал к размерам, ведь и выделенный ему незначительный процент от прибыли этого заведения превосходил всё, о чём он мог мечтать прежде. Он и без того уже стал значительно богаче 196-ти своих предшественников.

В \"развлекательном комплексе\" был и игровой зал, где баджцы кое-что выигрывали, но значительно больше проигрывали, и несколько новых, особенно дорогих и манящих магазинчиков, и зальца с аттракционами, и, наконец, — кинотеатр.

Вот кино воспринималось баджцами как настоящее чудо. Десятки раз они готовы были ходить на одни и те же фильмы, ахая при спецэффектах, рыдая, или закрывая глаза, когда любимому супергерою грозила опасность, а потом радостно смеяться и поздравлять друг друга при счастливом финале.

Эти разрекламированные Ноктские фильмы были глупыми фильмами… такими же как жизнь баджцев, но в отличии от их жизни — более красочными, насыщенными, счастливыми, вот поэтому и тратили баджцы столько денег на кино, и залезали во всё новые и новые долги.



Задние двери развлекательного комплекса распахнулись, и из них повалила возбуждённо бурлящая, счастливая толпа баджцев. То и дело слышались имена любимых актёров и героев. Актёрами были Мэрианна Ангел и Стиг Лучий; героями, которых они играли — Мэрианна Нэж и Эван. И Мэрианна Нэж и Ангел существовали в реальности (хотя Нэж пропала при полёте к скорлупе мирозданья), у них была своя яркая, необычная, но резко отличающаяся от показанного в фильме жизнь. И всё же жители Баджа, также как и жители Нокта, также как и жители уже значительного числа миров, где распространялась Ноктская продукция, воспринимали героев именно такими, какими им показывали в фильмах и в комиксах…

Рука об руку из кино шли юноша и девушка. Им было по девятнадцать лет, юношу звали Дэклом Водом, а девушку — Аннэей Вэгз. Девушка — миловидная, с розовыми щеками, вся пышущая здоровьем, с сияющими глазами, говорила возбуждённо:

— Но как прекрасна Мэрианна Ангел! Как она играет! Она — божество для меня, и как бы мне хотелось хоть немного приблизится к той жизни, которую она ведёт.

Юноша — хмурый, остроносый, слегка сутулый, но привыкший к тяжёлому труду на поле и от этого здоровый, жилистый, со сосредоточенными, готовыми вспыхнуть вдохновеньем глазами, с короткими волосами пшеничного цвета, и с небольшой бородкой, одетый гораздо скромнее девушки — пробурчал своим по обыкновению негромким голосом:

— И что ты там станешь делать?

— Ах, а ты будто не знаешь? Я стану актрисой!

— Ну, как говорится: мечтать не вредно.

— Будешь так ругаться, я обижусь и уйду от тебя. Или ты не знаешь, что у меня талант актрисы? Как я изображала для тебя всякие сценки из фильмов с ЕЁ участием, и как ты мне хлопал! Или забыл об этом?..

— Нет. Не забыл.

— Так какие же сомнения? Или ты не искренне хлопал? Или я сама не видела, как горели твои глаза, как каждым своим словом, каждым движеньем ты выражал искреннее восхищение мною?

— Аннэя, я был искренен и тогда, и всегда при общении с тобой. Жаль, что я не умею обманывать тебя. А то бы сказал, что у тебя нет актёрского таланта и, стало быть, нечего тебе стремиться на Нокт…

— Но зачем бы ты стал обманывать меня? Если бы тебе даже удалось — ты бы только очень огорчил меня. А разве ты мне желаешь зла?

— Милая Аннэя, ведь ты знаешь, что я желаю тебе только хорошего, и именно поэтому хочу предостеречь от этого стремления попасть на Нокт и стать киноактрисой.

— По-твоему, это очень сложно?

— А ты разве не знаешь, что за визу на Нокт просят сто тысяч эзкудо, а с нашим заработком и с долгами наших родителей надо всю жизнь вкалывать, чтобы собрать только половину этой суммы. Из всех баджцев до сего дня на Нокте побывал только Загогор 197, да члены его семьи. Правда, семья у него большая и родственников хватает, но для всех остальных, кто не получает процент с наших кровных, путь туда заказан.

— Но если работать не жалея себя, можно скопить хотя бы половину этой суммы. А остальное взять в кредит.

— Будто ты не знаешь, что на визу они кредита не дают. Гости с иных миров для них нежелательны; опасаются, наверное, что мы привезём какую-нибудь заразу. И потом, если случится чудо, и ты попадёшь туда, что думаешь там найти? Так сразу и возьмут тебя в актрисы! Ха!.. Да — может, у тебя талант. Но киноактрис известных — по пальцам пересчитать, а на место каждой из них рвутся миллионы таких вот молодых, энергичных, не обделённых талантом.

— Так уж и миллионы. На всем нашем Бадже тысяча человек проживает, а миллион — в тысячу раз больше.

— А ты не сравнивай Нокт с Баджем.

— Я и не сравниваю… А точнее, — всё же сравниваю, и поэтому так мечтаю попасть туда.

— Нет там счастья. Много ненужной мишуры к нам оттуда пришло. И деньги — будь они неладны, эти деньги — сейчас все только и думают о деньгах. А счастливы только тогда, когда не живут своей жизнью, а забываются в Ноктских подделках.

— Ты и фильмы Ноктские считаешь подделкой? Разве не восхитительны Эван и Мэрианна Нэж? Разве не хотел ты быть похожим на Стига Лучия, который с таким вдохновением играет Эвана? Разве не замирало у тебя сердце сегодня, когда из-за пределов мирозданья из этой дыры в скорлупе полезли щупальца, такие здоровые, что каждое из них могло бы обхватить и раздавить наш мир, как помидор…

— Аннэя, но ведь я смотрю фильм \"Эван и тьма извне\" уже в третий раз. Мне хватило бы и одного раза, чтобы понять: Ноктская киноиндустрия опять не породила ничего, кроме суеты, которая отнюдь не добавляет в мир красоты. Но мог ли я отказать, когда ты с таким пылом завеешь на каждую премьеру, а потом — пересматриваешь эти фильмы вновь и вновь.

— Ах вот как! Так, стало быть, тебе всё-таки не нравится Ноктский кинематограф?

— В нём есть отдельные положительные моменты, например, — широкий размах. Но общее направление — не нравится. — Дэкл намеренно старался готовить сдержанно, без эмоций.

А вот Аннэя Вэгз так и пылала эмоциями. Она высвободила своё запястье из ладони Дэкла и фыркнула:

— Очень глупо так говорить! Ты видишь только плохое, а ведь сколько людей трудятся, чтобы создать это необычное, захватывающее зрелище! Тебе не нравится Нокт? Быть может, ты поклонник старого Баджа?

— Нет, я не поклонник старого Баджа. Тогда поколения сменялись поколениями, текла ленивая, размеренная жизнь, и ничего хорошего не создавалось. Люди были привязаны к шарику, который можно обойти за сутки, и не знали, и не хотели знать, как устроено мирозданье. Нет — мне не нравится растительная жизнь. Но и сейчас баджцы привязаны к своему Баджу, и сейчас не хотят знать ничего, кроме примитивных Ноктских развлечений. Ах, ну да, — ведь эти развлечения помогают забыть о тяжёлых трудовых буднях, о зарабатывании гадких эзкудо на эти развлечения и товары, которыми нас пичкают, не оставляя нам никакого выбора.

— Какой ты, всё-таки, сердитый, Дэкл!

— А почему я должен быть радостным, улыбчивым, когда я жажду — именно жажду вырваться отсюда. Но не для того, чтобы помогать Ноктской промышленности, а чтобы узнать всё-всё, увидеть всю возможную красоту. Я хочу побывать в центре мирозданья, я хочу побывать у скорлупы и за скорлупой мирозданья.

— Скажешь тоже — \"за скорлупой\". Ведь ты только что фильм посмотрел.

— Ну и что же? Мало ли, что там показано?

— Но ведь говорилось, что фильм основан на реальных событиях, и в нём показывается то, что видел Эван, когда его вынесло через дыру. Этот монстр, который полёз в нашу лазурную реальность — он хоть и огромный, а только частица тьмы и хаоса, которые царят за скорлупой.

— Аннэя, я верю, что Эван совершил это путешествие, также был крейсер «Спаситель», и с опасностями Эвану довелось столкнуться, он и сражался, его и в дыру высасывало… Я верю всему этому, потому что смотрел интервью с ним по телевизору…

— Да, да, я тоже смотрела! Разве же можно пропустить такое…

— Ты обратила внимание на его глаза? Эти глаза не врали. Пусть он говорил то, что от него требовали на Нокте, заранее отрепетированное, выученное, лживое — об некой неопределённой опасности, которая ждёт нас за скорлупой мирозданья, ну и прочую чепуху в том же духе… Но его глаза не обманывали. В душе он не поддался Нокту, вот поэтому глаза говорили больше, чем рот. Там, за скорлупой, он увидел красоту. Что это такое, я не знаю, но к этому он теперь стремится.

— Да, Дэкл, пожалуй, ты прав. Смотря то интервью, я подумала о том, о чём ты сейчас говоришь.

— Вот! А восхищаешься Ноктским кино…

— Восхищаюсь! Потому что это движение вперёд, развитие. Весь Нокт — это развитие, открытия в самых разных областях. Это лучше, чем старый Бадж. Без Ноктской науки Эван не добрался бы до скорлупы мирозданья, и ты не увидел бы его правдивых глаз по телевизору.

Увлечённые этим разговором, Дэкл и Аннэйя и не заметили, как подошли к сумрачной стороне Баджа. Теперь перед ними простиралось погружённое в вечный сумрак поле. Блеклая, невысокая, похожая на призраков настоящих трав и цветов растительность робко выглядывала из почвы. За этим сумеречным полем начиналась уже тёмная сторона Баджа.

Также как на светлую сторону всегда падало сияние лазурного неба, так тёмная половина никогда этого света не получала, и всегда представляла собой холодную, каменистую пустыню. Этим Бадж не отличался от миллиардов миров Многомирья.

А с недавних пор на тёмной стороне Баджа дымил один из Ноктских заводиков. Хотя и Бадж и все остальные миры Многомирья висели в одной атмосфере — отравленный воздух не плыл к Нокту или же ещё куда-то, а оставался, привязанный тяготением, к этому тридцатикилометровому шарику. Баджцы замечали ухудшение своего воздуха, некоторые уже и кашляли. Кормились обещаниями Ноктских начальников, которые сулили очищающие воздух фильтры, но всё не привозили и не привозили.

И когда, снова взявшиеся за руки Дэкл и Аннэя поднялись на вершину холма, отделяющего сумрак от тьмы, то увидели на фоне чёрных камней, чёрную же трубу, из которой поднималась струйка неприятного жёлтого дыма.

Дэкл проговорил с гневом:

— Посменно, без остановки работают. Всё гадят и гадят — отравляют и себя и окружающих. Ради того чтобы приобрести побольше шмоток, и в сотый раз посмотреть фильм!

— Ну хватит ворчать! — взмолилась Аннэя.

— Если бы я мог поменять язык на крылья, то с удовольствием совершил бы такую сделку, и улетел отсюда.

— Кому нужна птица без голоса?

— А какой птице нужен хозяин? Птице только свобода, только небо нужны.

— Но и небу нужны птичьи голоса.

— Скоро у нас все птицы перемрут из-за этих распроклятых заводов.

— Хватит ругаться. Вот ты лучше скажи: знаешь ли легенду о Радужном камне?

— Конечно знаю, мне её ещё бабушка рассказывала. Есть мол, на тёмной стороне Баджа такой волшебный камень, а возле него лежит молот. Вот если взять тот молот, да по камню ударить, то выскочит из него радуга. А радуга — это вроде такой цветной мост. И можно по этому мосту перебежать на такой мир, где всё хорошо и благостно, где люди не знают ни печалей, ни болезней. Только наказывала мне бабушка: не ищи радужный камень, потому что сторожат его злые духи, и разрывают на кусочки всякого, кто попытается к тому камню приблизиться… А я и не искал, потому что знал, что всё это — только сказки.

— А давай сейчас поищем, — неожиданно предложила Аннэя.

— Всё равно ничего не найдём.

— Ну тогда хотя бы погуляем по тёмной стороне Баджа. Не так часто мы это делаем.

И Дэкл согласился. Ведь он любил Аннэю Вэзг и готов был идти с ней куда угодно.

Глава 2

\"Камень\"

На тёмной стороне Баджа, как и на тёмных сторонах иных миров было прохладно а иногда даже и холодно. Но если там, среди тёмных унылых камней двое молодых, если сердца их греет тёплая, чистая любовь, то что им этот холод? Они увлечены разговором, мечтают о будущем; они счастливы хотя бы тем, что рядом любимый человек, и это у них такие мгновенья жизни в которые не надо вспоминать прошлое, а которое самодастаточны сами по себе, и которые, быть может, потом придётся вспоминать с чуть заметной улыбкой и светлой печалью в глазах — вспоминать, как невозвратно ушедшее…

В те мгновенья у них была конкретная цель — Радужный камень. В обычном состоянии, и даже при просмотре Ноктских фильмов, они не поверили бы, что этот камень не \"бабушкина сказка\", а реальность, но теперь, оказавшись наедине, в прохладном безмолвии, они верили в чудо. Дэкл Вод, правда, и теперь не признался бы, что верит в успех их поиска, а вот Аннэя Вэгз молвила:

— Мы обязательно найдём этот волшебный камень и по радужному мосту перебежим на другой мир.

— Но Нокт? Прямиком в киностудию? — Дэкл хотел сказать это с сарказмом, но голос у него был светлым и вдохновенным, будто он говорил признание в любви.

— Может, и на Нокт, а может и ещё куда-нибудь. Но там мы будем жить счастливо-счастливо, и делать добрые, прекрасные дела для всех людей.

Дэкл рассмеялся:

— Что смеёшься? — с лёгкой обидой спросила Аннэя Вэгз. — Или не веришь, что такое возможно?.. Ведь человек, если захочет, на всё способен…

— Аннэя, милая, я смеюсь только потому, что мне очень хорошо с тобой и я счастлив. Наверное, глупо было бы вот так смеяться всё время. Но в такие мгновенья можно…

— Вот видишь, как благодатно отразилась на тебе эта прогулка. Мы и Радужный камень найдём.

— А если бы такой камень на самом деле существовал, то, как думаешь, где его он? Смотри — камни все тёмные да неприметные.

— Сейчас, подожди…

Аннэя не выпуская ладонь Дэкла, резко остановилась, начала оглядываться. Потом указала на каменистую возвышенность. Размерами она не отличалась от других возвышенностей, но сердце, обострённо чувствующее всё плохое и хорошее, почувствовало некое неизъяснимое, едва заметное для глаз изящество. Будто древние существа привнесли сюда красоту, но за прошедшие тысячелетия красота источилась и теперь осталась только её тень, мимолётное впечатление, которое так сложно уловить.

И Аннэя и Дэкл проговорили одновременно:

— Пойдём туда.

Рассмеялись от этой случайности. Вместе не пошли, а бросились к возвышенности. На бегу Аннэя споткнулась, но и это показалось ей весёлым, она только крепче перехватила Дэкла за локоть.

Вот они подбежали:

Над ними возвышались крепкие, напирающие друг на друга камни, а среди этих камней виднелись…

— Неужели это ступени? — удивлённо спросил Дэкл.

— А ты как думал? — вдохновенно и счастливо воскликнула Аннэя. — Правда — очень старые ступени. В них и сейчас чувствуется былая красота. Здесь просто не может быть ничего плохого, злого.

— Не может быть ничего злого? — проговорил Дэкл, и с трудом приостановил рвущуюся вверх Аннэю. — Я вот сейчас думаю: а, может, и правда существует Радужный камень?

— Конечно же он существует! Скорее! — крикнула Аннэя.

— Но почему ты забываешь о той части этой…хм-м… истории, где говорится, что радужный камень охраняют злые духи? Я, конечно, ни в каких духов — ни в злых, ни в добрых не верю, но там могут быть какие-нибудь ловушки. Ты ведь понимаешь: если там сокровище, то его надо охранять…

— И что же ты предлагаешь? Испугаться этих мнимых ловушек? Вернуться ни с чем?

Такая мысль показалась Дэклу очень неприятной. Уж чего-чего, а возвращаться на светлую сторону Баджа, к постылой, пропитанной всем Ноктским жизни, ему совсем не хотелось. И Дэкл пробурчал:

— Ладно. Забираемся наверх. Но если там что-нибудь щёлкнет, пискнет или сдвинется, то сразу — сигаем вниз. Поняла?

Аннэя даже не кивнула — так ей хотелось поскорее прикоснуться к Радужному камню.

По полуразрушенным ступенькам, цепляясь за другие выступающие камни, забрались они на вершину возвышенности. Там Аннэю постигло разочарование: она то надеялась, что радужный камень будет лежать прямо под небом, но там лежали только самые обычные, ничем не отличающиеся от миллионов других, камни.

Девушка произнесла:

— Ну, значит, ОН под этими камнями!

И она первой просунула пальцы в узкие трещины между камнями, потянула вверх. Раздался сухой треск.

— Я прошу тебя — осторожнее! — взмолился Дэкл, и сжал плечи Аннэи.

Он сделал это затем, чтобы попытаться отдёрнуть её на безопасное расстояние, если что-нибудь случится.

Но Аннэя продолжала разгребать истрескавшиеся камни и говорила:

— Ты бы лучше не боялся, а помог мне. Тоже мне — герой нашёлся!

— Во-первых, я никогда не называл себя героем, а во-вторых — я боюсь больше за тебя, а не за себя, хотя и собственная жизнь мне тоже, конечно, не безразлична. Никто, потерявши жизнь, не находил её. Но если тебе так хочется рискнуть — ради тебя я приму этот риск на себя. Ты отойди на безопасное расстояние, а я буду разгребать столько, сколько хватит у меня сил…

— Вот уж действительно геройство. Но оно излишнее. Давай уж разгребать вместе…

И Дэкл понял, что возражать ей бесполезно. Он встал рядом с Аннэей на колени и начал разгребать камни…

Несколько минут, как казалось им, ничего существенного не происходило, только энтузиазм двигал ими. Человек более скептически относящийся к жизни уже давно бы бросил это занятие…

Одними руками они раскопали полуметровое углубление, когда запыхавшийся Дэкл произнёс:

— Ну всё, хватит…

Но Аннэя кивнула на особенно крупную, растрескавшуюся и ничем не примечательную каменную плиту, которая лежала под их ногами, и ответила:

— Вот давай её отодвинем, и если ничего там не окажется, то, что ж — отложим наши раскопки до следующего раза…

Дэкл вздохнул, вместе с Аннэей запустил пальцы в трещины плиты, потянул её вверх, и спросил:

— До какого это ещё \"следующего раза\"?

— Ну до того раза, когда тебе наскучит бессмысленно бродить по светлой стороне Баджа, ворчать на Нокт, и ты поймёшь, что жить не сможешь без Радужного камня.

Дэкл ещё сильнее потянул камень вверх. При этом он бурчал:

— Как же это я не смогу жить без Радужного камня, тогда как я уже почти убедился, что его вовсе не существует?

Аннэя хотела ответить ему что-нибудь наставительное, но вместо этого так сильно дёрнула каменную плиту, что она, и без того уже ветхая, переломилась, и две крупных половины отскочили в стороны.

Тогда Дэкл и Аннэя увидели Радужный камень.

Сказать, что он был «прекрасный»? Но как употреблять эпитеты «прекрасный», \"замечательный\", «восхитительный», \"манящий\", «совершенный», тогда как такими, и многими другими словами жители Баджа называли Ноктскую продукцию, начиная от туалетной бумаги, и жвачек и до фильмов и игровых автоматов?..

Радужный камень, в отличие от этой обречённой на быстрое исчезновение и забвение чепухи, был настоящим. Он был красивым, и гармоничным.

Глядя на радужный камень, Аннэя проговорила таким вдохновенным голосом, какого Дэкл никогда от неё не слышал:

— Только теперь я поняла, что такое красота. Раньше я красоты не видела.

Дэкл помолчал немного, затем спросил тихо:

— В Ноктских фильмах такое не покажут, правда?

— Ага… — кивнула Аннэя, и продолжила любоваться Радужным камнем.

…Через некоторое время Дэкл спросил:

— Ну, что тебе напоминает Радужный камень?

— Он… словно уплотнившееся бесконечно небо… Но от того что оно так уплотнилось, оно не стало хуже. Нет! Ни в коем случае! Оно ещё улучшилось, словно бы всё тепло небесное, вся сила небесная, которая в свете выливалась бы тысячелетиями, уплотнённая в одно мгновенье, лежит перед нами… И можно до этой красоты дотронуться, провести по ней ладонью, вобрать в себя хотя бы маленькую толику этого чуда…

С этими словами Аннэя приблизила ладонь к поверхности камня, уже почти дотронулась до неё, однако Дэкл перехватил её, и сказал:

— Осторожно…

— Ну, что такое? — вздохнула Аннэя.

— Мне вспомнилось предупреждение о злых духах.

— Вот глупости! И в такой неподходящий момент. Создавшие такую красоту не стали бы ставить здесь никаких ловушек…

— Может, и не создатели этого камня. Тем более, что я думаю, у камня и не было создателей — он — порождение природы, того же самого лазурного неба. Но, видишь — он обрамлён обручём из серебристого металла, это уже кто-то постарался, и этот кто-то не хотел бы, чтобы кто попало дотрагивался до этого действительно красивого камня…

— Вот если будешь думать такие плохие вещи, то с тобой и случится какая-нибудь неприятность. А я верю, что когда дотронусь до камня, то взовьётся из него радуга, и унесёт нас в мир такой хороший, где уже не придут к тебе подобные мысли…

Она снова попыталась провести ладонью по Радужному камню, а пристыженный её словами Дэкл собирался позволить ей сделать это, но тут вблизи от той возвышенности, на которой они находились, раздался резкий, хрустящий звук.

Тут Аннэя сама отдёрнула руку, и сжала запястье Дэкла, спросила у него трепетным, дрожащим шёпотом:

— Слышал?

Дэкл молча кивнул. Что тут было говорит? Что объяснять? Ведь на тёмной стороне Баджа отсутствовала какая-либо растительность и животные туда не захаживали. Откуда же в этой тишине могли появиться такие резкие звуки?.. Несложно было догадаться, что поблизости появился некто.

Дэкл окликнул напряжённым, сдавленным голосом:

— Эй, кто здесь?!

Аннэя шикнула:

— Тише, прошу…

Дэкл прохрипел:

— А чего нам таиться? Если здесь есть кто-то, то он уж нас наверняка заметил.

И снова раздался этот резкий, хрустящий звук, теперь, как им показалось, поближе, нежели в первый раз. Аннэя произнесла:

— Всё же надо это сделать.

И, быстрее чем Дэкл смог её остановить, провела ладонью по Радужному камню. Недавнее счастливое выражение вернулось на её лицо. Она шепнуло:

— Он тёплый, живой. В нём — настоящая сила. Но до этой силы ещё надо добраться.

И тут лежавшая рядом, прежде казавшаяся неподъёмной, глыба плавно отъехала, и оказалось, что под ней лежит покрытый замысловатой резьбой молот — судя по виду, очень старый, но всё ещё крепкий.

Всё это произошло через чур быстро, чтобы Дэкл или Аннэя испугаться. Но всё же они подумали, что из открывшейся выемки вылетят ещё призрачные и совсем неприятные охранники (вообще, рядом с Радужным камнем с большим трудом представлялись всяческие страшные образы). Но, во всяком случае, кроме этого молота ничего в этой выемке не было.

Обычно Аннэя задавала вопросы, а Дэкл старался на них ответить, но в этот раз традиция была нарушена. Дэкл спросил:

— Как думаешь, что с этим молотом делать?

А Аннэя ответила:

— Думаю, если есть молот и есть камень, то по камню надо ударить молотом.

— А как же…

— Нет-нет. Я совершенно уверена, что от этих ударов камню ничего не сделается, но зато из него может появится радуга…

— Что же, можно попробовать, — кивнул Дэкл.

В это время снова раздался неприятный, хрустящий звук. И теперь источник этого звука находился уже совсем близко — возле подножия возвышенности, на которой находились Дэкл и Аннэя.

Дэкл схватился обеими руками за молот, и из всех рванул его вверх. Он ожидал, что молот окажется тяжеленным, рассчитанным на сказочного богатыря. Молот, действительно был весьма тяжёлым, но всё же не настолько, насколько ожидал Дэкл.

Так что юноша не удержался, и вместе с молотом откинулся назад. Если бы Аннэя не успела бы его подхватить, то он больно ударился бы об обычные камни.

Дэкл шепнул:

— Спасибо, — и, покрепче сжимая ладонями молот, подбежал к уходящей вниз, полуразрушенной лестницы.

Здесь надо сказать, что Дэкл никогда не признавал оружия. То есть он вообще не признавал никакого насилия, и всячески старался избежать конфликтов, и это вовсе не потому, что он был трусом, а потому что ему невыносимо тяжело было причинять какой-либо вред другим живым организмам, пусть даже и нападавшим на него. Так что, если не считать несколько небольших потасовок, в которых он вынужден был поучаствовать ещё будучи мальчишкой, Дэкл кулаками не размахивал, и уже тем более не применял оружия. Кого он действительно ненавидел, и с кем не мог примериться — это с теми немногочисленными представителями Ноктской власти, которые появлялись на Бадже. Он же чувствовал, как они презирают простых баджцев, но всё же используют их, как источник денег. Правда, до поры до времени Дэклу приходилось держать эту злобу внутри себя. Даже Аннэе он об этом не рассказывал, так как не хотел её огорчать.

…И всё же теперь, сжимая в руках этот загадочный, оставшийся от далёких эпох молот, юноша чувствовал себя гораздо уверенней и даже сильнее, нежели в том случае, если бы у него этого молота не было. Он даже потихонечку начинал верить в старые сказания о волшебном оружии, дававшем своему владельцу небывалую мощь. И то, что за его спиной стояла Аннэя, и особенно — её тёплое, мягким, невесомым покрывалом обволакивающее его шею дыхание, наполняло Дэкла и отвагой и чувством ответственности. Он думал: \"Надо её, такую хрупкую, такую прекрасную, защищать…\"

Глянув вниз, он увидел несколько расплывчатых, тёмных силуэтов, которые копошились у основания лестницы.

Он крикнул громко:

— Кто вы?! Что вам здесь надо?!

И он невольно представил сцену в духе столь нелюбимых им, но уже въевшихся в его сознание Ноктских фильмов: вот вспыхивают алым, злобным светом глазищи чудовищ, щёлкают они клыками, и, размахивая когтистыми лапами, начинают карабкаться вверх. Конечно, это прикосновение Аннэи к Радужному камню разбудило их, многие века спавших. Теперь они собирались поквитаться с нарушителями их забвения, полакомиться их плотью. Эта неприятная картина не испугала Дэкла — он был совершенно уверен, что раскидает их ударами молота.

Однако, произошло то, чего он совсем не ожидал. Снизу в его лицо ударил яркий луч электрического света, да такой сильный, что Дэкл вынужден был отступить на шаг, да ещё и глаза прикрыл.

А снизу гремел грубый голос:

— Вопросы здесь буду задавать я! Итак, кто вы, и что вам здесь надо?!..

Нет — этот голос принадлежал не тому клыкастому чудовищу, которое представлял Дэкл. Этот голос принадлежал человеку, который, правда, по жестокости, мог бы успешно посоревноваться с любимым чудищем. Звали этого человека Гордом Зардом, родом он был с Нокта и владел тем дымящим ядовитой желтизной заводиком, который стоял на тёмной стороне Баджа.

За вредный для здоровья, опасный труд Горд Зард платил своим рабочим сущие гроши, а за малейшую провинность штрафовал. Этот Горд Зард так ловко обставил свои делишки, что большинство его работников уже просто не могли уйти с производства, потому что накопились за ними долги. Впрочем, Горд Зард им всё же кое-что платил, ведь должны же они были питаться, покупать Ноктские товары, ходить в \"развлекательный комплекс\"

И делал он всё это так, что отдельные наивные работяги чувствовали признательность, даже уважали, даже и любили его. А он, конечно, если и заходил в опасные для здоровья помещения своего заводика, то в дорогостоящем защитном костюме, большую же часть времени он проводил, либо в \"развлекательном комплексе\", либо в специальной пристройке к дому Загогора 197, где ему прислуживали несколько очаровательных местных жительниц.

Но как раз в этот день Горда Зарда угораздило осматривать свои владения на тёмной стороне Баджа. Рядом с ним стояли двое его ближайших помощников: двадцатилетние, широкие в плечах, но узкие во лбу парни — его личные телохранители, которых Горд взял из баджцев, и которым неплохо платил, за что те буквально боготворили его.

Пока опешившие от такого поворота события Дэкл и Аннэя топтались наверху, один из этих телохранителей с выражением самодовольства рявкнул:

— А ну-ка: спускайтесь сюда!

Горд Зард весьма сильно пихнул его локтем в бок и прошипел:

— Командовать здесь буду я… — и уже громко рявкнул. — Так что вы сдесь делаете?..

Дэкл оправился-таки от замешательства, вызванного, главным образом, тем, что по его сведениям Горд Зард являлся не самым важным на всем Бадже человеком, а таких Дэкл и обходил, и опасался, и презирал, хотя они-то вряд ли обращали на него внимание.

И Дэкл ответил намеренно запальчиво, чтобы показать, что важное положение Горда Зарда является для него скорее отрицательным фактором:

— А в чём, собственно, дело?!.. Я ведь на твой ядовитый заводишко не покушался… Я и за тысячу эзкудо к нему близко не подойду!..

— О-о, вот мы, значит, какие смелые! — в голосе Горда Зарда прозвучали эдакие сладкие, сахарные нотки.

И те люди, которым не посчастливилось хорошо знать Горда Зарда, содрогнулись бы от этой сахарной интонации. За этой сладостью стояла ярость, жажда уничтожить противников. И многих уже загубил, втоптал в грязь Горд Зард. Конечно, он не убивал по настоящему, но кое-кто вставший на его пути уже попал на Ноктские рудники, откуда, как известно, далеко не все возвращались живыми.

Горд Зард знал, что в последнее время рабочие, несмотря на жесточайшие штрафы, ведут себя на производстве кое-как. Некоторые даже отлучаются, расхаживают вблизи от завода. Они ему, конечно, объясняли, что воздухом свежим очень хочется подышать, что от испарений в лёгких жжение, но что было Зарду до этих объяснений. Главное, чтоб больше работали на него; он бы их как осуждённых на Ноктских шахтах использовал, да вот, к сожалению, не мог столь явно нарушать закон. А ещё недавно из заводика исчезли несколько не слишком-то дорогостоящих деталей. Кто украл? Кого винить? Не выбивать же признания плетью? И Горд Зард, шипя проклятья, вынужден был выписать с Нокта копии тех пропавших деталей. Для Зарда был невыносим сам факт той кражи: значит рабочие обнаглели настолько, что уже не испытывают священного трепета при упоминании о нём и о стоявшим за ним «великим» Ноктом. Зард размышлял, как бы припугнуть их, но пока что ничего большего, чем новые штрафы не выходило.

И вот, осматривая окрестности завода, он увидел слабое, но очень приятное даже для его невосприимчивых к красоте глаз лазурное сияние. И самое удивительное, что сияние это исходило не из неба, которое за пределами исходящей от тёмной стороны Баджа тени действительно, как и всегда было лазурным, а от вершины некой возвышенности, находящейся примерно в полукилометре от его заводишки. Тогда Горд Зард и шикнул своим телохранителям, чтобы они шагали за ним, да потише. Однако, эти недотёпы, несмотря на все старания не шуметь не могли, и постоянно наступали именно туда, куда наступать им не следовало. Под их тяжёлые стопы попадались растрескавшиеся камни, молодчики будто специально из всех сил давили на них, и камни издавали громкий трескучий звук, который и всполошил Дэкла и Аннэю раньше времени.

Надо сказать, что Дэкл и Аннэя уже привыкли к лазурному свету, идущему от Радужного камня, и поэтому не понимали, что именно этот свет и указал Зарду, где они находятся.

А Зард уже точно решил, что вот именно эти двое не в меру наглых, и поэтому особенно ненавистных ему молодых баджца и станут козлами отпущения. Он им устроит показательный процесс, они будут обвинены в грабеже, в хождении по запрещённой территории и ещё во множестве грехов; они будут наказаны так, что другие содрогнуться.

И вот Горд Зард повторил со всё той же сахарной интонацией:

— Значит — такие смелые, уверенные в своей правоте и безнаказанности, да?.. А знаете ли вы, что это уже территория прилегающая к моему заводу, и появляться здесь без специальных пропусков нельзя?

— Я же говорю… — начал было Дэкл, но Зард его прервал.

Спокойным, сахарным голосом обратился он к своим телохранителям:

— Ну что — это именно те, которых вы заметили в тот день?

Телохранители переглянулись и ответили одинаковыми, тупыми голосами:

— Да, они.

Горд Зард улыбнулся и, как бы извиняясь, развёл руками:

— Вот видите: вас узнали, как похитителей ценного оборудования с моего завода.

— Мы ничего не крали! — крикнул Дэкл.

— Ну да-да, конечно. Спускайтесь-ка, голубчики, сюда.

— А зачем нам спускаться? — это уже Аннэя спросила. — Нам и здесь хорошо.

— Мы пройдём на заводской склад, и там вам обыщем. Если у вас ничего не будет найдено, вы отделайтесь штрафом за проникновение на частную собственность. Ну а уж если… — тут Горд Зард сладко, широко улыбнулся, и даже зажмурился, представляя, как подбросит в их карманы некоторые детали, как потом при свидетелях обнаружит их, как спровоцирует нападение этого юноши Дэкла, и сколько выгоды получит за всё это.

Продолжая кривить лицо этой неестественной, громадной улыбкой, он манил их своими ухоженными пальцами и приговаривал:

— Спускайтесь, спускайтесь. Мне уже надоело здесь стоять, а вверх карабкаться как-то не сподручно. Ведь вы же такие честные, вам же нечего опасаться. Так к чему же эта канитель? Скорее же.

— А, так вам не нравится вам стоять? — спросил Дэкл. — Сожалею… — вдруг глаза юноши вспыхнули яростью, и он прокричал. — А кто ты такой, чтобы командовать?! Откуда ты взялся?! Ты, наглый, задымивший весь Бадж вонючка!.. Ты говоришь, что нам нечего опасаться? Да, нам нечего опасаться! А вот тебе — есть чего! Только попробуй сюда сунуться, и я размозжу твой наполненный эзкудо череп этим вот молотом.

Горд Зард обратился к своим телохранителям:

— Слышали?

Те молча кивнули, и сжали свои громадные кулачищи. Спросили:

— Разрешите с ним разобраться?

— Да уж — разберитесь. Но сильно не калечьте.

Телохранители рванулись было вверх по остаткам лестницы, но Горд Зард снова остановил их. Он сказал:

— Ещё, чего доброго, покалечит он вас своим молотком.

Один из телохранителей проговорил:

— Да не — он хиляк, мы его без проблем завалим.

— Будут у вас проблемы, неуклюжи. Там же ещё и девка, а она юркая. Подножку кому-нибудь из вас, вы падаете, а тут и этот бандит с молотком подоспеет.

— Не! Мы его уделаем!

— Не возражать мне! — рявкнул Горд Зард, протянул одному из охранников пистолет, и пояснил. — Это парализатор, поставлен на среднюю мощность. Стреляйте с расстояния двух шагов. Цельтесь, лучше, в грудь, но можно и в голову…

Телохранители вскрикнули бодро:

— Будет исполнено!

Им ведь уже несколько дней ни с кем не доводилось драться, и они откровенно скучали.

Несмотря на то что, они боготворили Горда Зарда, сейчас они решились на эдакий небольшой бунт. То есть, они собирались именно избить Дэкла, а уж потом парализовать его. Впрочем, они не считали, что это такой уж большой проступок.

И вот они, спотыкаясь, иногда и откатываясь назад, начали карабкаться по останкам древних ступенек…

В это время Аннэя крикнула Дэклу:

— Ну, что же ты стоишь?!..

Тот отвечал напряжённым и в тоже время нервным голосом:

— Подожди. Только подойдут они поближе, и я их…

Он думал, как бы половчее ударить молотом первого из противников, и в тоже время понимал, что не сможет этого сделать. Ведь одно дело — ругаться, проклинать Ноктские власти, а другое — наносить такие удары, которые могли и изувечить и убить…

И вот из-за этих сильных чувств, из-за незнания, как вести себя дальше, руки Дэкла дрожали, а глаза были выпучены.

А Аннэя тянула Дэкла назад, прочь от ступеней, по которым карабкались, приближались охранники. Девушка говорила:

— Что же ты всё так неправильно понимаешь? Ведь не надо, нельзя их бить! Ты по Радужному камню бей скорее! И тогда мы — спасены! Мы улетим на тот мир, где не будет этого безумия…

И Дэкл послушался её. Он подбежал к камню, обеими руками поднял молот над головой, и, в этой верхней точке подъёма молот стал совсем невесомым; Дэклу даже показалось, что молот приподымает его вверх.

Затем Дэкл со страшной силой обрушил молот вниз, на Радужный камень. Он чувствовал и восторг, от осознания своей молодой силы, и некоторый страх, от мысли о том, что камень всё же не выдержит такого сокрушительного удара и расколется.

При таком ударе по обычной тверди, молот вырвался бы у непривычного к такому делу Дэкла, он бы и запястья мог вывернуть, но на этот раз ему повезло — Радужный камень в очередной раз проявил свои чудесные возможности. Поверхность камня немного прогнулась, а потом плавно и стремительно откинула молот вверх, так что он вновь оказался над головой Дэкла. Юноша видел, что на лазурной поверхности уже появились, переливаясь, вытягиваясь вверх, радужные наросты. Всё же он нанёс ещё один удар — не такой сильный, как в первый раз, и откинул молот в сторону.

Из Радужного камня вырвалась радуга. Надо сказать, что ни жители Баджа, ни жители Нокта, ни жители миров в обозримом пространстве никогда не видели радуги. В их, лишённом облаков и дождевых осадков небе, просто неоткуда было взяться радуги. Необходимая для жизни растений влага содержалась в почве, при необходимости выступа на поверхность, текла ручьями, затем снова уходила в тончайшие земляные, каменные или ещё какие-то иные капилляры. И всё же жители многих из этих миров слышали о радуге. Сказания об этом чудесном явлении передавались из поколения в поколение, хотя, где источник этих сказаний вряд ли кто-нибудь сказать. В некоторых местах радугу даже называли живым существом, добрым божеством, которое исполняло хорошие желания.

И всё же взметнувшаяся из Радужного камня радуга существенно отличалась от тех радуг, которые, я уверен, немало повидали в своей жизни читатели этой истории. Эта радуга, хоть и состояла из световых линий, но свет в ней был насыщен чрезвычайно. То есть, радуга вовсе не была слепящей, но в ней как бы сплотились сразу миллиарды радуг, и от этого небывалого сплочения частицы света так плотно примыкали друг к другу, что этот свет стал не призрачным, а к нему можно было прикоснуться.

Яркие, насыщенные цвета трепетали. Казалось — прикоснёшься к ним, и они полностью преобразят тебя, и уже не будет возврата к прежней жизни.

И поэтому Дэкл и Аннэя замешкались. Всё же нелегко было сделать этот последний шаг…

Дэкл поднял голову вверх, разглядывая, куда тянется радуга. Оказалось, что она вытягивалась к одному, внешне ничем не примечательному миру, до которого было примерно восемьдесят километров. Естественно, что этот мир, также как и Бадж находился поблизости от великана Нокта. Ширина радуги была не более трёх метров, и на расстоянии в восемьдесят километров её, естественно, уже невозможно было бы увидеть, но из-за чрезвычайной насыщенности составляющих её частиц света, она всё же и в восьмидесяти километрах виделась как тончайшая нить.

Дэкл проговорил:

— Вот дотронемся до радуги, и нас туда унесёт. Думаешь, там так уж хорошо?.. Обычный мир, как мне кажется. Там, наверное, тоже построили \"развлекательный комплекс\"…

Вот из-за этих сомнений они и замешкались. Дэкл всё ещё задумчиво смотрел на тот мир, размышлял, и при этом, увлечённый видом радуги, как-то совсем забыл о Горде Зарде и его телохранителях.

А между тем, когда только взметнулась над возвышенностью эта насыщенная радуга, телохранители вжались в ступеньки, и на несколько секунд застыли. Один из них даже издал жалобный, скулящий звук. Уж они-то появления радуги не ждали, и сначала подумали, что это — произошёл взрыв.

Но вот снизу раздался голос их \"божества\":

— Что вы там мешкаете, а, болваны?!.. Быстро хватайте этих негодяев, и тащите их сюда…

Телохранители снова начали карабкаться вверх. Когда они добрались до верхней кромки возвышенности, то снова остановились, и осторожно выглянули из-за неё.

Увидели Дэкл и Аннэю, стоявших на фоне радуги (до них было примерно пять шагов).

Один телохранитель прохрипел:

— Чего это они устроили? Может, у них оружие какое?..

Другой, в руке которого был парализатор, ответил:

— Нет у них никакого оружия. Только молот, но вон он — валяется. Так что мы спокойно можем подойди и покуражиться над ними. А эта штука — прожектор какой-то. В нём никакой опасности нет.

— А если они ослепят им… — буркнул первый.

Но вооружённый парализатором, уже поднялся, и сделал шаг по направлению к Дэклу и Аннэе.

Дэкл в это время глядел на радугу, и телохранитель намеривался ударить его рукоятью парализатора в затылок, а потом ещё избить. Но его приближение краем глаза заметила Аннэя, и крикнула:

— Дэкл!..

— А ну — стоять! — зашипел телохранитель.

Но Аннэя уже повисла на руке, в которой был зажат парализатор, пыталась отвести эту руку в сторону от Дэкла. Это ей не очень то удавалось, потому что его рука шириной превосходила её собственную раза в три.

И тогда Аннэя впилась в эту руку зубами. Да так впилась, что глаза телохранителя буквально полезли на лоб, а изо рта понеслись страшные ругательства.

Он занёс вторую руку, намериваясь ударить Аннэю, но в это руку уже вцепился Дэкл. Юноша хрипел:

— Убирайтесь прочь!.. Идите к своему хозяину, псы…

Упал парализатор, и его тут же подхватил второй охранник, который из-за испуга до этого вёл себя тихо, и про него забыли.

Он хотел выстрелить в Дэкла, но ближе находилась Аннэя, и он выстрелил в её голову. Девушка сильно дёрнулась, и, уже теряя сознание, ещё сильнее впилась в руку первого телохранителя. Другой ещё несколько раз выстрелил в Аннэю. Наконец, её зубы разжались, и она упала на камни…