Борис ИВАНОВ
Юрий ЩЕРБАТЫХ
STRAWBERRY FIELDS FOREVER
Но это была не кровь – просто сок земляники.
А.Стругацкий, Б.Стругацкий, \"Трудно быть богом\"
1
– Ключ на старт.
– Есть ключ на старт, сэр!
Десять секунд тишины. Двадцать. Пилот все-таки осмелился вопросительно приподнять бровь: \"Так все-таки старт, сэр?\" Ответом было молчание. А молчание капитана крейсера первой категории чего-то да стоит. Сейчас это было две сотни фунтов напряженного внимания, пыльной амуниции и взгляда, устремленного к куцему горизонту, над которым взвилось махонькое, космопортовским джипом поднятое, облачко. Оно приближалось.
– Ребята, там, наверху, – тихо окликнул в микрофон пилот модуля. – Вы, случаем, не дрыхнете?
– Нет. Видим, что к вам по взлетной плеши жарят какие-то пентюхи. Они там что – охренели что-ли? Когда мы ударим дюзами...
– Завалите немного орбиту. Кажется, модификация маневра...
Джип лихо приткнулся под опорами шаттла, и стало видно, что в нем -
трое. Стандартная пара – шофер местной службы (забросил сапоги на руль и моментально закемарил), курьер (выскочил и затараторил в коммутатор) и к ним в дополнение какой-то некомплектный чудак в штатском да еще с потасканным чемоданом наготове.
– Ну, уж дудки, – прикинул пилот, неторопливо включая спуск трапа, по которому, не дождавшись пока смолкнет ноющее гудение сервомоторов, забухал сапогами курьер. Тот, в штатском, все-таки вежливо дождался пока нижний обрез лесенки ткнется в белый пепел этой земли, и привычным шагом служилого человека стал поспешать вслед. Сам по себе.
– Дудки, – продолжал размышлять пилот. – Еще не родился такой черт, какого капитану Джейкобсу навязали бы на борт сверх комплекта. Да еще за четверть часа до большого старта. На чем приплыл, на том и уплывешь, дорогуша! И очень быстро уплывешь...
Капитан тем временем отстегнул ремни и шагнул навстречу курьеру, в проход меж кресел. Пилоту с его возвышения представлялась возможность следить за ходом небольшой административной блиц-партии, которой, видать, предстояло быть разыгранной на этой не слишком удобной арене. Или, скорее уж – доске.
Капитан Джейкобс: Слушаю вас. (е2 – е4).
Курьер: Глава администрации и Военный Комендант Колонии \"Форд-17\", в
соответствии с полномочиями, полученными от Высшей директории Федерации, и имеющимися на этот счет соглашениями, просят вас принять на борт вверенного вам космического судна Федерального Служащего, расписаться в получении прилагающегося пакета и внести изменения в маршрут следования вышеназна... тьфу, – вышеозначенного судна, согласно... (Шах, но довольно робкий – курьер с желто-белым пакетом мог бы и не запинаться. Хотя что возьмешь с провинции?...)
– Администрация колонии \"Форд\" номер э-э-э... – (\"...семнадцать\", – подсказал пилот). – В общем, какой-то там номер просит меня изменить маршрут следования космокрейсера \"Харрикейн\"? – с нескрываемым изумлением вопросил куда-то в пространство кэп Джейкобс. (Мощная контратака по флангам. Чувствуется рука мастера).
– ...согласно указаниям Командира Второго Объединенного Космического Флота.
Правая – к козырьку и сразу – резко вниз, по шву. Левая, с пакетом – вперед, к чуть намеченному под походным комбинезоном брюшку кэпа. Пакет желтый, с двумя белыми полосами и острым росчерком факсимильной связи. И серая фигура в штатском за спиной. (Примитивное, но уверенное продолжение атаки).
Кэп Джейкобс нарочито неумело вскрыл конверт. Прежде чем прочитать текст, он горько поморщившись, поднял глаза к небу. Яркая и очень близкая звезда уверенно поднималась над горизонтом. Он-то знал, что звезду зовут \"Харрикейн\". Это была очень усталая звезда...
\"ПРИКАЗ КОМАНДУЮЩЕГО ОКФ-2 N 1429/CО23
СЕКРЕТНО КД-А1
СИМ ПРЕДПИСЫВАЕТСЯ ДЖЕЙКОБСУ ФЕРДИНАНДУ, КАПИТАНУ КОСМОКРЕЙСЕРА Н-9С
(\"ХАРРИКЕЙН\"), ВО ИЗМЕНЕНИЕ РАНЕЕ ОПРЕДЕЛЕННОГО ПРИКАЗОМ 0709/М023
МАРШРУТА СЛЕДОВАНИЯ, В МОМЕНТ 14/43/77/12 СТАРТОВАТЬ В РЕЖИМЕ,
ОПРЕДЕЛЕННОМ ФАЙЛОМ 3002, С ЦЕЛЬЮ СБЛИЖЕНИЯ СО СТАНЦИЕЙ АКТИВНОГО
НАБЛЮДЕНИЯ \"ФЕРН-21\", ПЛАНЕТЫ 2, СИСТЕМЫ ФЕРН (КОЛОНИЯ \"БЕНИЛЮКС-15\") ИМЕЯ НА БОРТУ ФЕДЕРАЛЬНОГО СЛЕДОВАТЕЛЯ КАТЕГОРИИ 4 САНДИ КАЯ, В КАЧЕСТВЕ ЧЛЕНА ЭКИПАЖА КАТЕГОРИИ А-ЗЕРО. УРОВЕНЬ СЕКРЕТНОСТИ КД-А1. ПО ОТБЫТИИ С \"ФОРД-17\" ВСКРЫТЬ ПАКЕТ-2. ПОСТОЯННО ВЕСТИ ПРИЕМ ПО КАНАЛАМ, ОПРЕДЕЛЯЕМЫМ ФАЙЛОМ 30025. ОБ ИСПОЛНЕНИИ ДОКЛАДЫВАТЬ ПОРЯДКОМ 3. ПРИЛОЖЕНИЕ – ПАКЕТ-2 ЗА N_6224/ROO.
АДМИРАЛ К.ЛЕФОРЖ\"
Личный код командующего. И от руки, пониже текста штабного принтера:
\"P.S. Если не трудно, постарайся не забыть о марках для Ли. Береги себя – нас не так много осталось. Твой Клеменс. (Шах и мат).\"
Пакет-2 прилагался и был узок, шершав и ехиден на вид.
Пилот, естественно, не видел текста, который кэп Джейкобс молча, как
микстуру, впитывал в себя. Он просто видел в зеркальце, прикрепленном на пульте, багровый затылок командира. Но понял – шах и мат. Впервые на его памяти шах и мат кэпу. И переложил четвертак из правого кармана в левый. Когда он проигрывал пари самому себе, то проигрыш откладывал в фонд предстоящего всеобщего загула на Лунной базе. Хотя, когда она будет теперь – Лунная база?
– Почему это, собственно, не передали прямо на борт? Там тоже есть материализатор... (Раздраженная попытка затянуть безнадежную партию. Король скачет по двум оставленным ему клеткам...).
– Формально, господин капитан, вы еще находитесь на \"Форде-17\", соответственно... (Мат. Куда там – конечно мат, надо уметь проигрывать...)
– Эрик, – глухо сказал кэп. – Модификация маневра. На шаттле две с половиной сотни фунтов дополнительного груза... Что-то вроде – если считать с чемоданом... И надо дать время ребятам отъехать...
– Есть, сэр, – ответил пилот.
...Курьер сделал шаг в сторону – и они остались лицом к лицу.
Человек, за которым стояли гигаджоули двигательных установок и мегаватты боевых генераторов, мертвый огонь звезд и стальные души экипажа \"Харрикейна\". Две тысячи девяносто три души. Семеро стали строчками на камне стены Центра подготовки. Далеко отсюда. Усталость металла. И второй человек, за которым тянулись километры тусклых коридоров. И километры стальных ящиков, содержанию которых так и не разрешено было стать электромагнитными импульсами. И скучные списки, ползущие по дисплеям. И стальная воля Системы. Это, впрочем, была совсем другая сталь. Капитан боевого крейсера стоял лицом к лицу со Следователем Федерации.
– Рад вас видеть, – сказал капитан.
Следователь еле уловимо, одними уголками губ усмехнулся и протянул
ладонь для рукопожатия. Он ни на секунду не обольщался семантикой этой фразы, так как капитан и не пытался скрыть свое неудовольствие от их встречи.
Кай придал своему лицу официальное выражение.
– Мне можно присесть, мистер Джейкобс, или необходимы еще какие-то
формальности?
Капитан сделал гостеприимный и в то же время достаточно неопределенный жест рукой куда-то в сторону грузового отсека.
– Располагайтесь в кресле у прохода, мистер э... э...
– Санди.
– Да, да, Санди. И извините, если перегрузки при взлете будут
несколько выше обычных. Мы ведь задержались со стартом и теперь вынуждены догонять, чтобы вовремя сблизиться с \"Харрикейном\" (взгляд в сторону пилота, который Эрик, как ему показалось, понял правильно: \"Добавь-ка пару \"Же\" против обычных, сынок, чтобы этот штатский пентюх оценил различие между пассажирским лайнером и боевым кораблем\").
Взревели дюзы, и капитан так и не расслышал фразу, произнесенную в ответ следователем. Впрочем, через пару минут Джейкобс позабыл об этом, так как Эрик понял его намек слишком буквально.
От перегрузки предательски потяжелели веки и неприятно заныла поясница. С трудом приоткрыв глаза, кэп повернул голову к штатскому. Тот как ни в чем не бывало, рассматривал в иллюминаторе уплывающую из-под ног планету и растущую на глазах громаду крейсера.
Почувствовав на себе взгляд капитана, он вежливо повернул (это несмотря на дополнительные \"же\"!) к нему голову, словно спрашивая: \"Есть какие-нибудь вопросы, сэр?\"
Вопросов не было. Более того, по вполне осмысленному взгляду следователя и его позе, Джейкобс понял, что такие перегрузки для гостя дело привычное, отчего досадливо поморщился за свою мальчишескую выходку и прикрикнул на второго шалуна:
– Потише, а то мы неровен час вместо шлюза впишемся в главные дюзы!
Понявший с полуслова пилот плавно сбросил тягу.
– Старший помощник на связи, – доложил он.
– Слушаю, – буркнул в микрофон кэп и переключил коммутатор на свой
наушник.
– Мы тут так поняли, что у вас на борту \"мешок\", сэр? – осведомился сэконд.
– Правильно поняли, – кэп не поощрял излишней предусмотрительности. – Категории А-зеро. Позаботьтесь о расквартировании. И объявите по селектору, что в шестнадцать ноль-ноль – общее собрание. В связи с изменением маршрута следования. Все. Он с досадой щелкнул тумблером и откинулся в кресле.
Через несколько минут глухой удар о причальную мачту известил экипаж о том, что капитанский шаттл из самостоятельного корабля вновь превратился в частицу \"Харрикейна\".
2
Крейсер Второго Объединенного Флота Федерации \"Харрикейн\" готовился к старту. Громада, выполненная из самых прочных материалов, когда-либо созданных человечеством, и способная развивать самые большие мощности, с которыми человечество когда-либо сталкивалось, осторожно ворочалась на своей орбите. Она, эта громада, могла средних размеров обитаемую планету сделать поясом астероидов. И другие такие вещи. Но не для этого ее создавали.
Крейсер \"Харрикейн\" был Инструментом Воссоединения Федерации Тридцати Трех Миров. И ничем более. И никто на его борту не должен был осознавать этого предназначения глубже, чем капитан Фердинанд Джейкобс. За то, что он осознавал сию великую миссию вверенного ему судна и экипажа (каждый день и каждую секунду), ему были положены казенный кошт, освобождение от налогов и – на склоне лет – пенсия, которую инфляция, конечно, превратит в пыль. Кроме этого годы и годы беспорочной службы оставили капитану кое-какие воспоминания, тающую в потоке времени горстку старых друзей, скромный иконостас орденов двух последних войн (послевоенная Федерация на награды была скупа) и несколько памятных снимков на стене кабинета. Были еще, впрочем (сам он уже слабо верил в это), небольшая недвижимость в одном конце Обитаемого Космоса и столь же небольшая семья – в другом; и проблема того, как соединить эти две сущности, хотя бы в далекой перспективе. Последнее было, впрочем, его и только его делом.
Тут капитан вдруг с неприязнью подумало том, что теперь еще один человек на борту может спокойно пробежав пальцами по клавиатуре своего терминала, ознакомиться со всей этой ерундой – такой, в сущности, никому не нужной... Член экипажа класса А-зеро. Так же, впрочем, как и он, капитан крейсера, волен запросить на свой дисплей файл с личным делом следователя четвертой категории К. Санди... Кэп недовольно глянул на панели терминала и вместо того, чтобы тыкать пальцем в клавиши, достал складной нож и обрезал поломанный ноготь. Потом вскрыл пакет N_2.
\"КОД-200. ДЕШИФРОВКА: ЭКСТРЕННО. ТОЛЬКО ДЛЯ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ В ПРОГРАММЕ
\"РЕЗУС\". ПРОСЬБА НЕМЕДЛЕННО ОБЕСПЕЧИТЬ ТАЙНОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ НА \"ФЕРН-21\".
ФИЗИЧЕСКИЙ КОНТАКТ КРАЙНЕ ОПАСЕН. ЛЮБОЙ БИОЛОГИЧЕСКИЙ ОБЪЕКТ С \"БЕНИЛЮКС-15\" КРАЙНЕ ОПАСЕН. НЕ СТАВЬТЕ \"ФЕРН-21\" В ИЗВЕСТНОСТЬ О ДАННОМ СООБЩЕНИИ. НА КОНТАКТ СО СЛЕДСТВИЕМ ВЫЙДУ САМ.
ГОСТЬ-2. 15.3.14
КОНЕЦ ДЕШИФРОВКИ. ДЕШИФРОВАЛ 152.\"
Джейкобс удивленно уставился на шифровку, посмотрел, не ли чего на обороте, потом прочитал еще раз и, на всякий случай, заглянул в пустой пакет, словно ожидая, что именно там находятся необходимые пояснения к совершенно дурацкому посланию, которое он только что прочитал.
Будучи по своему характеру и профессии честным космолетчиком и солдатом, капитан терпеть не мог шпионов, наблюдателей и следователей, а также все атрибуты полицейского дела, как-то шифровки, расследования и двойную игру. Но как ни прискорбно, именно этим ему и предстояло заниматься в ближайшее время, ибо во времена второй Федерации, как и сотни лет назад, капитан боевого корабля (даже если корабль больше смахивал на искусственную планету, нежели на утлые деревянные суденышки архаичных времен) являлся в одном лице и отцом, и богом и судьей в радиусе действия боевых орудий. А посему, хотелось капитану Джейкобсу или нет, он был обязан возглавить предстоящее расследование на \"Ферн-21\".
Рука его потянулась к клавише селектора.
– Члена экипажа А-зеро, Кая Санди, к капитану, срочно... Впрочем,
отставить... Алекс, предупредите господина следователя, что капитан крейсера намерен лично проверить, как там наши ребята поселили его. Если он ничего не имеет против, конечно...
Нарушение субординации было чудовищным. Но именно потому, что кэп Джейкобс точно знал, когда субординацию надлежит нарушать, он и был Капитаном.
3
Каюта, отведенная следователю щедротами сэконда, являла собой типовой образец гостеприимства в его военно-космическом понимании. Столь же типовым был и нехитрый скарб гостя, разместившийся по нишам – держателям. Строгий командирский глаз отметил лишь одно серьезное отступление от флотского стандарта – оно имело место на полочке у изголовья, то есть в самом незаметном с точки зрения нормального командированного чиновника месте. Том самом, куда совершенно автоматически обращается начальственный взор в любом, приписанном к ОКФ табельном жилище. Так вот, там, где по неписанным корабельным законам могли размещаться только: первое – баночка с гуталином (этикеткой вперед), второе – Устав ОКФ (причем надпись на корешке должна читаться слева направо) и третье (необязательно) – Библия или какой другой документ, относящийся к вероисповеданию проживающего, но обязательно расположенный так, чтобы название его на корешке читалось вверх ногами; и ничего более – в этом самом месте лежал здоровенный том в глянцевой обложке, на корешке которого прочитывалось (вниз ногами, разумеется) слово \"каталог\".
Как ни странно, это даже понравилось кэпу – наверное своей первозданной наивностью, открывающей глазу старого космического волка всю глубину той бездны, на которой копошится бесконечно отсталое штатское сознание. А может быть, тем, что в домах Старых Парней, с которыми так редко приходилось ему теперь видеться, тоже любили каталоги. Старые, редкие – еще до Смуты напечатанные тома. Кто коллекционировал рыболовные крючки, а у кого внук увлекался марками... В общем, взгляд капитана потеплел.
– Надеюсь, – начал он, не без удовольствия принимая сугубо партикулярное, жестом сделанное предложение садиться на единственное в каюте, утопленное в столик флотского терминала, кресло, – надеюсь, вы не в претензии за наш спартанский, так сказать, уют...
– Наоборот, – довольно искренне ответил Кай, приводя в действие походную кофеварку, которую, не подозревая, естественно, о пункте 141-б Бортового Уложения о пользовании электроприборами, уже уютно пристроил сборку от выхода принтера, – на \"Форд-17\" я добирался с Санта-Анны на обычной \"кильке\", так что здесь вы мне обеспечили поистине царские хоромы...
Он присел на край противоперегрузочной лежанки – второго (и
последнего) предмета меблировки его каюты, способного дать приют
нормальному человеческому седалищу. Тут же раздался стук в дверь, и на пороге появился сэконд, которого вполне закономерно тоже посетила светлая мысль – в свободное время проконтролировать и дополнить минимальной дозой гостеприимства процедуру расквартирования хоть незванного, да черт побери, в конце концов такого же подневольного, как и свой брат-астрофлотчик, гостя.
Войдя, он остолбенел.
Не то, чтобы вид столь же не к месту объявившегося кэпа потряс его.
Кэп Джейкобс на то и кэп Джэйкобс, чтобы откалывать неожиданные номера. Но сидящий (сидящий!) на лежанке (на лежанке!) в присутствии капитана судна член экипажа, наливающий кэпу чашечку кофе из подключенного к бортовой сети бытового электронагревательного прибора – все это было таким вопиющим средоточием нарушений всех мыслимых положений Устава, что сэконд на минуту задался вопросом – не сон ли уж вся эта бренная жизнь? Впрочем, быстрота реакции всегда отличали космическое воинство, и, четко определив для себя, что грешно с обиженных богом людишек, не носящих формы ОКФ, требовать хоть чего-то, старпом отсалютовал, извинился перед кэпом и, повернувшись на каблуках, удалился в свой кабинет, где заперся и часа полтора-два читал Монтеня.
Проводив пострадавшего понимающим взглядом, кэп повернулся к Каю. Дело есть дело, черт его подери, и придется полчаса побыть полным идиотом в глазах новоявленного члена экипажа.
– Так вы работали в \"Колонии Святой Анны\"? – осведомился он, чтобы как-то завязать разговор. Значит, понимаете даже по-русски?
– Нет, там все прилично владеют английским. Из старшего поколения, по крайней мере. Эти парни – довольно занятные люди. Не такие обозленные, как в других местах – на том же \"Форде\", скажем. А на \"Форде\" я ждал рейсового лайнера – у меня два пропущенных отпуска горят, знаете ли... Но вместо это получил ориентировку по \"Ферну\". И вот...
– Я бы хотел обсудить с вами наши совместные действия по предстоящему расследованию... – капитан запнулся и сделал длинную паузу, которая могла бы считаться приглашением к более серьезному разговору. Он еще не решил до конца, как вести себя с этим непривычным собеседником, и, не без колебаний, протянул ему внутренний пакет. Странное постукивание и поскребывание отвлекло его внимание. Еще не хватало, чтобы мыши развелись на боевом корабле...
– Однако его гость оказался достаточно тактичен. У него нашлось несколько слов, чтобы выразить сожаление – вполне искреннее, как показалось кэпу – по поводу неудобства, причиненного экипажу в связи с полученным заданием. Он коротко упомянул о важнейшей государственной программе, находящейся под угрозой срыва, если развитие событий на \"Ферн-21\" выйдет из-под контроля, подчеркнул, сколь многое зависит от опыта и авторитета капитана судна, получившего столь ответственное задание, и под конец своего небольшого монолога выразил готовность всемерно помогать означенному капитану во всех его начинаниях.
Капитан хмыкнул. Он достаточно хорошо представлял себе, что в Табеле о рангах Федеральный Следователь, наделенный полномочиями ранга А-зеро, стоял чуть повыше капитана линейного космокрейсера, но собеседник, слава Богу, ясно давал понять, что не собирается покушаться на его лидерство. Следовало ответить помягче.
– Ну, и как вы считаете, с чего нам необходимо начать? – прикинулся пай-мальчиком \"стальной Эф-Джей\".
– Ну, я полагаю, что вам имело бы смысл создать комиссию по выполнению задания Командования. Небольшую – человек пять-шесть, но достаточно компетентную и действующую под вашим непосредственным руководством. В нее могли бы войти ваш старший помощник, главный связист корабля, кто-то из армейского командования – я имею в виду десантников, – оперативная разведка, начальник корабельного госпиталя, И ваш покорный слуга.
– Вам приходилось что-нибудь слышать о моих людях?
– Пока только самые общие сведения, капитан...
– Ясно, иначе вы бы не заводили речь о Диреке. О Главном Связисте, я
имею в виду... Но и без него в таком деле не обойтись. Теперь... Что я могу сказать моим людям насчет вот этого? – капитан ткнул пальцем в желтый пакет.
– Было бы лучше, если бы вы убрали это письмо в сейф, если вас не смутит мой совет. А для членов Комиссии... думаю, можно ограничиться версией о возможной эпидемии на станции наблюдения, которую ее руководство, видимо, скрывает. И наоборот...
– То есть?
– Я имею в виду, что, для \"Ферн-21\", это у нас тут эпидемия. На
корабле. И контакт с персоналом станции исключен. Не можем продолжать рейс и обращаемся за помощью... Что-нибудь в этом духе. Эту информацию неплохо бы запараллелить по каналам военной разведки, чтобы на \"Ферн\" поступило предупреждение о нашем прибытии. Из региональной Администрации. Хотя бы задним числом. С учетом того, что колония \"Бенилюкс-15\" находится на окраине Федерации и представляет собой стратегическую ценность в качестве форпоста обороны Содружества Тридцати Трех Миров, наш визит должен, по меньшей мере, восстановить \"статус кво\".
Капитан молча выслушал ответ следователя и задумчиво постучал пальцем по полированной поверхности стола. Постукиванию ответило поскребывание где-то внизу. Или наоборот – под потолком?
– Вы еще хотите что-то спросить у меня, капитан?
– Нет... вернее – да! Скажите, а что это за программа \"Резус\", о
которой упоминает ваш сту... Я хотел сказать, о которой упоминает загадочный \"Гость-2\" в своем послании? И каков характер опасности, грозящей моим людям при физическом контакте с ребятами со станции?
Кай, довольно грустно прищурившись, внимательно посмотрел капитану в глаза.
– Сэр, у нас с вами, к сожалению, не тот уровень допуска к секретной информации, чтобы я мог... исчерпывающе ответить на ваш вопрос. Но, поверьте, речь идет не о каком-то бактериологическом или химическом оружии нападения и даже не об оружии вообще. Программа \"Резус\" мыслилась когда-то, еще до Смуты, как средство восстановления и укрепления Галактического Единства какими-то скорее психологическими средствами, и наша с вами миссия, сдается мне, достаточно благородна... Что касается опасности, то, возможно, она не так уж и велика. В определенном смысле... Агенту на станции их локальные проблемы могут видеться в другом свете. Я полагаю, речь может идти лишь о каких-то модификациях сознания... или поведения. Во всяком случае \"Резус\" был связан именно с такими вещами...
– В чем это может выражаться?
– А вот это нам и предстоит узнать с вашей помощью.
– Итак, мы с вами имеем два с половиной часа на подготовку. В
пятнадцать двадцать собираю чертову Комиссию в моем кабинете, отрабатываем последние детали, выходим на разведслужбу ОКФ, запускаем вашу дезу. Извольте быть. Фрак можете не надевать.
– Спасибо, кэп. А то пришлось бы срочно заказывать портному...
Кэп косо, но с определенной симпатией улыбнулся. Встал.
– В шестнадцать ноль-ноль – общее собрание экипажа. По статусу вам
полагается быть в президиуме. Честно говоря, не завидую вам. Хотя, надеюсь, у вас будет возможность найти общий язык с экипажем \"Харрикейна\"... В восемнадцать – выход на \"окно\". В двадцать – Бросок.
Кэп взялся за рукоять двери. (Опять поскребывание-постукивание.
Неужели крысы в вентиляции? Шеи посворачиваю санитарной службе!!)
– А вы, – спросил он немного неожиданно для себя самого, вспомнив стариковской рукой сделанную приписку к высочайшему приказу, – вы, я вижу, из этих, ну из нашего брата – филателистов? – он кивнул на каталог, к которому в этот момент уже тянулась рука Федерального Следователя. И с удивлением увидел, что на лице собеседника зарделось что-то напоминающее застенчивый румянец.
– Нет, – ответил Кай несколько смущенно. – У меня другое... хобби.
Он протянул объемистый том капитану. Тот машинально прочел полное
заглавие.
– Детские игрушки? У вас э-э-э... есть в семье...
– Я сам собираю их. Детские игрушки. Не все, разумеется. Но всякие.
Они меня интересуют ну... как форма человеческой изобретательности, что ли... Ведь первый паровой двигатель – вертушка Герона – тоже был всего-навсего игрушкой. Я собираю такие... такие штуки, в которых есть выдумка, или какое-то оригинальное выполнение. Головоломки, гэги...
– Забавно. И возите все это с собой? – Кэп машинально повертел головой.
– В основном – описания на дискетах. Но кое-что и во плоти, так сказать. Честно говоря, мои игрушки раскиданы по всей Федерации. Мне, знаете, еще с той поры, когда я был стажером, все как-то не удается зацепиться на Земле... И вообще на одном месте. Служба. Впрочем, уж вы-то меня хорошо понимаете...
– Жалко. Я бы с удовольствием посмотрел как-нибудь...
– Впрочем, один экземпляр у меня как раз с собой. Подарили русские на
Святой Анне.
– Видимо, матрешка?
– Да нет, – Кай наклонился и вытянул из-под лежанки исхудавший
чемодан, а из чемодана – аляповато раскрашенную картонную коробку. Кэп опасливо приподнял крышку и увидел серый листок бумаги с текстом и маленький кусочек темноты.
– Возьмите, не бойтесь, – сказал Кай. – Это – Барабашка. У меня с ним небольшая проблема.
Кэп прикинул на ладони этот странный, тяжелый кусочек то-ли чернильно-черного мха, то ли очень тонкой шерсти и озадаченно спросил:
– Проблемы? Какие? А что, собственно, оно делает?
– Оно стучит. Или скребется.
– Скребется? Простите...
– Да – возится... Возможно, вы слышали, пока мы здесь...
– Так точно, слышал. Можете принять благодарность. От имени
санитарной службы.
– Вы о чем? Это ведь – механическое...
– Да нет – не берите в голову. Это я так... И чем оно стучит? И
зачем?
– Это – гэг. Подбрасывать, допустим, за шкафы любителям историй с привидениями. Очень трудно заметить эту штуку. Стук производят колебания центральной – вот этой – бусинки. А вот что приводит ее в действие – вот в этом и состоит моя проблема.
– Это что – их ноу-хау? Или как?
– Да нет. Это какой-то хорошо известный физический эффект. У них все
это, вроде, даже написано... Кэп поднес к глазам листочек с отпечатанным \"слепым\" серым текстом и потряс головой.
– Вы знаете, – сказал он, – я понимаю каждую из этих фраз в отдельности, но...
– Не надо вдумываться, – беспокойно остановил его Кай. – Мой коллега, знаете ли, пытался разобраться в инструкции к обычному русскому утюгу... Так вот, у него не восстановился до сих пор нормальный сон, насколько я знаю. Утюг, кстати, был отличный. С виброукладкой волокон.
– Знаете, – задумчиво сказал кэп, – в свободное время спуститесь в отсек среднего состава... если найдете для себя возможным, и там, в каюте э-э-э пятьсот девяносто, да, точно – пятьсот девяносто (память у капитана была его сильной стороной в общении с экипажем) – в каюте пятьсот девяносто найдете нашего второго кока-программиста Тимоти Сухого. Если найдете с ним общий язык, он э-э-э... может помочь вам разобраться в этой галиматье. Особенно, если вы будете называть его Тимофей. И постарайтесь не заключать с ним пари.
– Благодарю за совет.
Они раскланялись.
Поднимаясь в лифте, кэп Джейкобс несколько раз повторил про себя:
\"Ба-ра-баш-ка\".
И усмехнулся.
4
Взаимное представление членов \"Комиссии по расследованию
обстоятельств, сложившихся на Станции Наблюдения \"Ферн-21\", прошло
несколько натянуто. Не то, чтобы ее членам было впервой участвовать в разного рода разбирательствах (одна только история с раздвоением \"Гэлэкси\" чего стоила), но вот в дела, напрямую завязанные на агентуру Директории, да и вообще на политику, никто из офицеров ОКФ путаться не любил. Особенно, когда из-за таких вот дел вместо законного отпуска получаешь прогулку на край света, на неопределенный срок. Главный Связист крейсера, известный в пределах Галактики своей технической интуицией и своеобразным представлением о такте и о субординации, вообще, сходу спросил, не спятил ли ненароком агент, на донесение которого изволил сослаться капитан, и нельзя ли это донесение посмотреть на предмет того, чтобы разобраться сначала, с чего этот парень там наложил в штаны, прежде чем всем крейсером тащиться черт его знает в какие края и там корячиться неведомо зачем.
Донесение кэп не показал, довольно резонно отметив, что дело не в оном донесении, а в приказе командующего ОКФ, который обсуждению не подлежит. Кроме того, – не менее резонно заметил он, – агент такого класса в здравом уме переполоха не поднимет, кроме как в чрезвычайных обстоятельствах. А если уж он и тронулся умом, то этот факт сам по себе, учитывая полномочия и возможности такого рода агентов, составляет весьма чрезвычайное обстоятельство, требующее каких-то действий.
На том порешили и взялись за дело.
5
Под взглядом двух сотен пар глаз раздосадованных господ офицеров,
дисциплинированно ждавших их в зале собраний командного состава, и под
прицелом камер, транслирующих ход собрания в кубрики экипажа и Десанта,
Комиссия несколько сплотилась. Сэконд уже не смотрел зверем на
Федерального Следователя, Главный Связист не материл себе под нос
командование ОКФ, командиры Десанта и группы оперативной разведки слегка поуменьшились в габаритах и перекроили выражение лиц с кошмарного на просто мужественное.
Кэп Джейкобс оказался на высоте – сходу выложил подчиненным горькую пилюлю, состоящую в необходимости, согласно приказу Командующего, еще невесть сколько болтаться у черта на куличках. Пилюлю он принципиально не подсластил ничем, кроме вполне табельной речуги, в которой недобрыми словами помянул Галактическую Смуту и всю Эпоху Войн вообще. Как требовал того суровый жанр выступления, он указал, что не только прогнившая и развалившаяся (туда ей и дорога) Империя объединяла Тридцать Три Мира, и их общечеловеческое, земное, можно сказать, происхождение (если не считать, конечно, этих Орионских чертей и странность из \"Угольного мешка\"). Помянуты были, само собой, Великая Эпоха Экспансии, кровь, пролитая совместно в битвах периода Контакта, и другие возвышенные материи. Закончил кэп тем, что по мнению Командования (и его личному, кэпа Джейкобса, мнению) большим свинством было бы оставить в беде – черт его знает, в какой именно – несчастную, но весьма стратегически важную колонию, которая по неразумению своему полвека назад вздумала отделиться, а сейчас совсем дошла до ручки. Потом кэп загнул обязательный пассаж о высокой миссии Федерации, всех ее ОКФ и особенно линейного крейсера ОКФ-2 \"Харрикейн\". И вообще, есть ли вопросы к капитану?
Вопрос был один – у Главного Энергетика. Его интересовало то, каким образом будет согласован бросок к системе Ферн с маршевым ресурсом корабля и, как всегда, – еще одно – знает ли высокое начальство, как обстоят дела с шестым генератором?
Начальство это знало. Более того, постоянно имело чертов генератор у себя в печенках. Что до маршевого ресурса, то энергопотребление судна, выполняющего прямой приказ Командующего ОКФ, по всем законам, людским и божеским, восполняется из резерва Командования. Доволен ли господин Главный Энергетик ответом? Очень хорошо. До девятнадцати тридцати экипаж, кроме вахтенных и дневальных, имеет свободное время. В девятнадцать тридцать – стартовая готовность. В двадцать ноль-ноль – Бросок. Благодарю за внимание. Вольно. Разойтись.
6
Удаляясь в рубку управления, кэп был хмур и тих. Хмур и тих был и весь \"Харрикейн\". Офицерский состав ожесточенно наяривал на клавиатуре своих терминалов письма женам, подругам и адвокатам – у многих в очередной раз срывались намеченные на время отстоя в Лунных Доках дела, в разной степени деликатного толка, а состав средний и рядовой кучковался по кубрикам, крыл крепкими словами начальство и заключал, как водится, пари на разные аспекты предстоящего похода. Главным образом, дискутировался вопрос о том, какая сатана во всем этом виновата. Вне игры был, как всегда, только Тимоти Сухой, который с самого начала заявил, что спору никакого быть не может – кашу заварила баба; после чего он уединился в своей каюте и шпарил под гитару белогвардейские романсы. Спору никакого и не было. Весь ОКФ прекрасно знал, что упрямый русский кок с \"Харрикейна\" еще ни одного пари в своей жизни не проиграл.
7
Полистав немного для успокоения нервов каталог японских игрушек, Кай поднялся с лежанки и, за неимением других занятий, стал приводить себя в порядок перед зеркалом, иронически окинув взглядом свою сутуловатую фигуру. Шесть с небольшим футов ходячей беды смотрели на него из глубины тщательно протертого стекла. Человек, который поворачивает космические крейсера и путается под ногами у президентов колоний. Когда-то (господи, в этой ли жизни?!) Наркобароны довольно много давали за его стриженую голову. В ту пору, когда голова эта еще не начала седеть.
– Но теперь, ввиду инфляции, бояться мне, – подумал он, – нечего. И вообще, хватит чувствовать себя зачумленным.
Он подхватил коробку с Барабашкой и вышел из каюты.
В лифте было просторно, а ехать пришлось достаточно далеко – только
теперь Кай оценил размеры крейсера. Напластования металла, керамики, пластика проходили перед ним – вверх и вверх. Глухой гул стальных лабиринтов. Флуоресцирующие знаки и надписи.
Лифт остановился. Следователь вышел из него и еще метров триста прошел под низкими сводами отсека среднего состава. Остановился и, как всегда, забыв про кнопку звонка, осторожно, костяшками пальцев постучал в дверь каюты пятьсот девяносто.
8
Локаторы крейсера нащупали \"Ферн-21\" за десять миллионов километров. Когда этих миллионов осталось восемь, штурман не без удивления доложил, что на орбите, кроме \"бублика\" станции, болтается еще несколько объектов поменьше, довольно симметрично раскиданных по ее эллипсу. Он начал водить пальцем по дисплею, пытаясь пересчитать маленькие светлые точки.
– Включи счетчик, Мак, – не без яда в голосе посоветовал капитан. Он был тоже озабочен таким поворотом дела, но старался не подавать виду.
На дисплее загорелась цифра 13. Штурман сплюнул через левое плечо и повернулся к кэпу.
– Не то, чтобы мы, шотландцы, были слишком суеверны, сэр, но видит Бог, я чувствовал бы себя лучше, если бы у планеты было двенадцать или четырнадцать спутников...
Капитан собственноручно вывел оптику на максимальное увеличение и
перевел изображение на главный экран. В полном соответствии с заведенным
на нее файлом, станция \"Ферн-21\" оказалась типовой наблюдательной
обсерваторией, размером с провинциальный городской рынок, с шаром
стыковочного узла на оси. Только вот сбоку от основного корпуса, по оси вращения, торчали причудливые выросты, явно не предусмотренные проектом.
– Это резервные оранжереи, сэр, – внес ясность в ситуацию сэконд.
Брови капитана поползли вверх.
– У них что там, проблема с продовольствием?
Сэконд деликатно пожал плечами.
– Или у них там э-э-э... демографический взрыв, или же они поголовно
стали вегетарианцами... Впрочем, скоро мы это узнаем. Гораздо интереснее, что это за мелочь они поразвесили по орбите – вот эти двенадцать игрушек...
Занятый именно этим вопросом штурман, крякнув от неожиданности, оторвался от терминала.
– Да это же ракетные платформы! Отсюда не слишком хорошо видно, но они чертовски напоминают орбитальные установки СВ-17, сэр.
– Они что, собираются атаковать Колонию? Без санкции Директории?
– Не будем спешить с выводами, капитан, – сэконд обернулся за
поддержкой к Каю. – Как вы думаете, что все это значит?
Кай осторожно пожал плечами.
– Это могут быть метеорологические ракеты. Для управления погодой.
Или банальные спутники связи. Надо посмотреть, что там входит у них в комплект... А самое простое – спросить у них самих.
– Штурман, рассчитайте режим торможения, – с выражением недоумения всеобщей бестолковостью, произнес капитан. – Мы зависаем километрах в пятидесяти от \"бублика\". А главного связиста попрошу подготовить все коммуникационные каналы связи, включая аварийный и спецканал для связи со станцией. Наше молчание становится неприличным...
Оно и действительно, полное радиомолчание нашпигованной оружием громады, без предупреждения подваливающей к станции из дальнего космоса, могло бы показаться не только неприличным. Тем более, что индикатор автозапроса уже начал подмигивать и попискивать: \"Кто ты? Кто ты? Кто...\"
– И не забудьте про маскировочный щит. С планеты нас не должны засечь. Черт возьми, с данного момента мы работаем в режиме постоянной фиксации – радио, видео и оптические каналы – на запись и под пломбы.
– Мы можем э... зондировать эти... штуки? Ракетные платформы? – Кай не сводил глаз с экрана.
– Пошлем легкий \"бумеранг\". Он дистанционно просветит какую-нибудь из них, километров с полутора. Сэконд – озаботьтесь... Членов Комиссии прошу в мой кабинет.
9
Капитан исподлобья обозрел шестерых посвященных, расположившихся вокруг стола классической Т-образной формы.
– Через час – не более, будем говорить с администрацией Станции, – начал он. – Прикинем, что мы имеем на руках к моменту начала сближения. Разрешите на корабельных делах не останавливаться – все в курсе дела. Думаю, только у господина Федерального Следователя и у вас Дирек, есть что сказать. Начнем с господина Санди.
– Постараюсь быть краток, – Кай тронул клавиатуру терминала, и на большом демонстрационном мониторе, следуя ходу его слов, стали появляться снимки, схемы и графики. – Региональная администрация передала нам свой файл по системе Ферн. Что касается Колонии и Станции – информация довольно устаревшая. Вот тут – общая статистика. Общий вид планеты... Очередного годичного отчета с \"Ферн-21\" просто не поступало. Мотивировка довольно слабая: Экипаж Станции испытывает трудности с анализом материала. Это – текст соответствующего рапорта. Предыдущие отчеты, а их всего три – далеко не полны и составлены... с отступлениями от принятой формы. Вот кое-какие основные данные по этим документам. Вот резолюция Регионального Аналитика. Я прошу Комиссию и Председателя привлечь руководителей планетарной и социологической служб к срочному анализу материала. Думаю также, что разумно будет применить э-э-э... электронные и программные спецсредства для взаимодействия с бортовой информационной сетью Станции.
– Даю согласие, – помолчав, глуховато сказал кэп. – Дирек, включайтесь в дело. И вы, Сол, – это относилось к командиру группы оперативной разведки. – Думаю, у членов комиссии возражений нет?
Возражений не было.
– Что касается личных дел экипажа \"Ферн-21\", – продолжил Кай, – то ни
один из двадцати четырех человек – вот сводная таблица по составу, вот фото – подозрений не вызывает. Половина из них имеет опыт аналогичной работы. Тем более настораживает их теперешнее поведение. Я закончил.
– Я думаю, – капитан кашлянул, – господин Федеральный Следователь и подключенные к операции специалисты доложат нам результаты не позже, чем через пару суток – на нашей следующей встрече. Теперь вы, Дирек... Надеюсь, хоть что-нибудь выудили из эфира после выхода из Броска?
– Я только тем и занимаюсь, – несколько устало доложил Главный Связист, – что прослушиваю фигов \"Бенилюкс\". Последние четверо суток, по крайней мере. Согласно вашему распоряжению, сэр. Докладываю. Никакой беды у них там нет. По крайней мере, они о ней не спешат сообщить. На аварийных волнах – вообще ни шута, сэр. По штатным каналам – текущая информация со станции наблюдения. Метеорология и текущая навигационная тягомотина по системе Ферн. Вот и все. Ну и, конечно, пищит там местное телевидение и все такое.
– А прием устойчивый? Я имею в виду, телеканалы, – осведомился Кай.
– Откуда там устойчивый прием? – диву дался Связист. – Там, простите,
ионосфера – что шкура на заду у бегемота, сэр. А местная трансляция, у аборигенов этих, вся в метровом диапазоне. Мы их можем брать только активными методами.
– И вы что-нибудь поймали? Активными методами?
– Только на пробу. Пару сюжетов. Никаких бедствий там не
изображается. И вообще ни хрена не понять, потому как говорят они, сэр, на попугайском языке, если сказать прямо...
– На планете, – откашлявшись пояснил Кай членам Комиссии, – если судить по справке, преобладает искаженный вариант французского языка. Бретонское, если не ошибаюсь наречие с последующими наслоениями. В Колонии это – государственный язык.
– Дайте-ка на мониторы эти... фрагменты, – распорядился кэп.
Экраны ожили. Сначала по ним прошел \"снег\", затем, несколько раз
поменяв цветовую гамму, всплыла какая-то картинка и, наконец, изображение установилось.
На экране был город. Вполне обычный, хотя и несколько мелковатый по меркам Федерации, город, наполненный людьми, старомодными экипажами и низкими, в основном двух-трехэтажными домами, между которыми виднелись аккуратные зеленые газоны.
Кай, к своему облегчению, не увидел таких привычных для окраинных колоний следов военных действий. Почти никакого новостроя. Никаких развалин, пусть даже и заросших идиллическим плющом. И никаких патрулей. Вообще – ни одного вооруженного человека. Мелькавшие на экране лица казались достаточно спокойными и доброжелательными, а некоторые люди, если судить по внешнему виду, были просто счастливы, хотя и не слишком упитанны.
Видимо, вслед за обретением независимости и отделением от охваченной термоядерным безумием Империи, здесь, на Ферне, не последовало такой, казалось бы, естественной распри и кровопролития. Местное телевидение явно показывало какой-то обзор, довольно занудный, но вполне мирный.
Вот уже третий или четвертый город – и повсюду все те же мирные, хотя и аскетического вида жилища, счастливые лица и зеленые лужайки, покрытые где белыми цветами, а где – красными ягодами.
– Я так думаю, это мы какой-то канал для огородников поймали, – нарушил всеобщее недоуменное молчание Главный Связист. – Хотя вот смотрите – вроде попы... Свадьба, что ли?
– Во всяком случае, не католический обряд, – заметил сэконд.
– И не протестантский. Похоже на православный... Хотя – нет. Это не
христианская служба вообще. Ни одного креста, – сообразил руководитель оперативной разведки.
– Значит, неправильно этих... этих вот попами называть, – зачем-то ударился в терминологию Дирек. – Жрецы они, значат...
– Во всяком случае, какие-то служителя культа. Вот те, что в алых плащах, с золотом – те постарше будут, – задумчиво продолжал Сол, – а те, что просто в беретах таких – это, видно, просто распорядители, что ли... Красивая служба... А вот опять пошло – \"репортаж из провинции\".
Кай еще до этого сюжета успел отметить, что посреди всех городков, появившихся на экране, возвышалось крупное, по всей видимости, культовое сооружение ярко-алых тонов, с золотыми орнаментами. По форме оно напоминало перевернутый купол древнерусской церкви, запомнившийся ему по \"Святой Анне\", и по голограмме на стене каюты Тимоти. Громадное, по масштабам городков Колонии, здание с помощью какого-то архитектурного ухищрения как бы стояло на узком основании и сверху венчалось резной зеленой каймой и неким завитком, воспроизводившим изгиб какого-то символического стебля. Кое-где этот завиток повторялся – на кованых решетках заборов, в скромных настенных фризах... Потом он сообразил, что других художественных излишеств в кадре вообще не появлялось.
Потом изображение, сопровождаемое негромкой, приятной музыкой и закадровым непонятным текстом, пропало, и на экране возникла алая, в золотую крапинку заставка, служившая фоном для миловидной дикторши.
Она с воодушевлением произнесла краткую речь, после чего исчезла, уступив место какому-то сельскохозяйственному сюжету. Телекамера крупным планом показывала зрителям пышный куст, усыпанный зрелыми ягодами. Изображение сопровождалось эмоционально окрашенным текстом, в котором невозможно было разобрать ни единого слова.
– А что с переводом активные методы не проходят? – обратился к связисту ранее молчавший Командир Десанта, и Кай подумал, что молчание явно пошло на пользу его репутации, чем такой вот вопрос.
– Вы говорили что-то про интерференцию... – закончил Десантник.
– Интерференция здесь, что покойнику клизма, скажу вам прямо, сэр, -
предельно вежливо ответил Связист. – Тут, извините, семантику с грамматикой местного языка нужно запихнуть в корабельный компьютер, с чем мои ребята и мучаются со вчерашнего утра. Так что в ближайшее время надеемся получить отчетливый текст.
Тем временем камера перешла сначала на средний, а потом на дальний план, и все сидящие перед монитором увидели, что ухоженные поля простираются далеко за горизонт, словно вся эта уютная планета была исчерчена в зеленую полоску. Аккорды музыки стали патетическими, проникая глубоко в душу.
\"Господи, где я это уже слышал? – подумал Кай. – Ведь слышал же...
Что-то очень старое, традиционное... Двадцатый век... \"Битлз\"...
Только сейчас он понял, что напоминало ему здание с ало-золотым куполом – гигантскую ягоду... В душе у него зародилось не лучшее предчувствие относительно того оборота, который принимает их миссия...
Кэп тоже что-то почувствовал, потянулся к терминалу и на
вспомогательный экран вызвал запись только что прошедших кадров.
Остановил. Дал максимальное увеличение изображения одной из ягод, врубил программу опознания образов. И на экране почти мгновенно возник ответ:
ПЛОД FRAGARIA VESCA.
– Э-э-э?.. – кэп обернулся к сэконду.
– Да, – сказал тот. – Просто земляника.
10
И снова возникла алая, в золотую крапинку заставка. Симпатичная дикторша снова повела речь о чем-то исключительно важном. На этот раз речь шла, судя по всему, о чем-то суровом, но неизбежном. В голосе девушки возобладали минорные тона – высокая скорбь даже. Только понять ее было задачей нелегкой даже для специалиста по французским диалектам – слишком много каких-то одним только аборигенам понятных иносказаний и метафор громоздилось в коротком, минуты на три, тексте. Двое из присутствовавших, имевшие представление о французском – Помощник капитана и Кай – понимающе переглянулись, остальные четыре члена Комиссии с кэпом Джейкобсом во главе просто обалдело смотрели на экран. Там шли сопроводительные кадры.
Под мужественные аккорды, исполняемые в чуть замедленном темпе, камера панорамировала несколько довольно узких рвов, вполне сельскохозяйственного вида, если бы не декоративные (красные с золотым, конечно) шнуры и полотнища, вытянутые вдоль них и перемежаемые столбами-жезлами, украшенными уже знакомым завитком. Тут и там маячили тоже знакомые фигуры жрецов-распорядителей. Это была церемония. Обряд. Пышная, но довольно мрачная процессия появилась в кадре и приблизилась ко рвам.
В торжественный траур облаченные туземцы расступились, давая проход веренице гигантских катафалков.
– Слоны у них попередохли, что ли? – спросил бестактный Связист.
– Насколько я смыслю во французском, это у них называется Прощанием с
Растением, – несколько неожиданно пояснил сэконд. Его знакомство с языком Рабле было основательным сюрпризом для кэпа, поскольку достоинством космического воина не числилось.
Катафалки взгромоздились на отвалы рвов и повели себя на манер обычных самосвалов. Крышки их откинулись, и во рвы хлынули алые потоки земляники. Звуки музыки достигли высот трагизма. Катафалки, сделав свое дело, проследовали куда-то вон из кадра, а вперед выступили жрецы-распорядители. Первые комья земли скорбно полетели во рвы из их рук, а затем и весь выстроившийся вдоль этих странных могил народ поднял симметрично разложенные и тоже, разумеется, украшенные заступы и взялся за дело, довольно быстро засыпая горы алых ягод.
– Закопали фрукты, – сказал Связист. – Делать людям больше нечего. Может, это у них урожай погиб? Парша какая-нибудь напала, или типа головни что-то такое? В общем, попортился весь продукт – они и убиваются...