Дмитрий Щеглов
Участковый – Васька Генерал
Глава 1
Генеральный директор Кизяков Роман звонил жене с мобильного телефона.
– Дорогая, я буду через пятнадцать минут!
В трубке послышался мелодичный женский голос:
– Отлично! А я тебе дорогой, твои любимые пельмени приготовила! Ставить воду на плиту?
– Ставь дорогая!
Снова у них с женой любовь, подумал Роман. Сегодня он сам сидел за рулем. Водитель– охранник отпросился и уехал забирать жену из родильного дома.
Кизяков Роман подъехал к престижной высотке стоящей в тихом переулке и посигналил. Из будки выглянул разморенный летней жарой, сонный охранник. Увидев, легко запоминающиеся цифру «100» знакомого номера он поднял шлагбаум. Машина въехала во двор и направилась в его дальний конец. Опустив шлагбаум, охранник вновь надвинул на нос солнцезащитные очки.
– Хр. р! Пуф! – он клюнул носом.
Минут через двадцать жена выглянула в окошко. Муж обычно был пунктуальнее немца. Сказал через пятнадцать, значит, будет через пятнадцать минут. Неужели в пробку попал? Нет! Знакомый Мерседес стоял в углу двора с распахнутыми передними дверьми.
Вдруг, на жену беспричинно накатила волна неприятных воспоминаний. В прошлый раз, когда Роман заехал за вещами, машина стояла именно на этом месте, и точно также была открыты двери. Она отогнала не ко времени появившиеся черные мысли.
Нашла о чем думать. Прошло всего две недели их совместной жизни после годичного его жития в левом логовище. Ля мур у них в самом разгаре. Старая любовь пышет как новая. Она напряженно всматривалась вниз. Дверцы автомобиля оставались открытыми, но из машины никто не выходил.
Если занял место на парковке, значит сам за рулем, сообразила жена. Не отрываясь, она смотрела вниз. Три минуты, пять! Никакого движения. Как сосуд водой, наполненная до краев непонятной тревогой, жена набрала номер мобильного телефона мужа. Телефон не отвечал.
Смутное беспокойство погнало ее из квартиры.
Она спустилась во двор, спросила консьержку, заходил ли ее муж, и, получив отрицательный ответ, направилась к Мерседесу. Заглянула в салон. Никого. На сиденье лежал мобильный телефон и барсетка с документами. Так вот почему он не отвечает, телефон не при нем. Куда он мог отойти?
Жена поспешила к будке охранника.
– Федя, ты видел, как въезжал Роман?
Охранник просыпаясь качнулся и подтвердил ее предположения:
– Да! Видел. Он сам был за рулем!
– А где теперь он?
Вопрос повис в воздухе. Молодой парень в форменной одежде охранной фирмы «Горный орел» непонимающе смотрел на жену одного из жильцов элитного дома. Чего от него за его мизерную зарплату хотят эти нувориши? Жена пояснила:
– Дверь открыта, документы, телефон брошены, а Романа нет!
С охранника, моментально слетели остатки сна.
– Действительно, странно! – пробормотал он и как-то чудно вильнул глазами.
На стол легли ненужные теперь солнцезащитные очки, Охранник прошел вместе с обеспокоенной супругой к автомобилю. Близоруко нагнувшись, он как собака нырнул в салон, глубоко втянул носом воздух, обнюхивая сиденье, затем переполз на заднее сиденье, повторил процедуру, и удовлетворенный покинул чрево автомобиля.
Что он вынюхивает, не поняла жилица дома. Охранник поднял голову и авторитетно заявил:
– Кожей, сиденье сильно шибает. Запахи перебивает. Полина Ивановна, авторитетно заявляю, причин для волнений нет, бабьем не пахнет!
Федя охранник иногда оказывал мелкие услуги жилице с десятого этажа. Как-то колесо подкачал на ее собственной машине, вызывал техпомошь, раз даже пробовал зажигание отрегулировать на ее иномарке. За так. Хозяйка ему нравилась. Он и не скрывал это от нее. Когда она поставив свою иномарку, приходила за пропуском, он обязательно перебрасывался с нею парой слов.
– Вы сегодня смотритесь лучше чем вчера! – ронял он ей наскоро слепленный, непритязательный комплимент. Полина смеялась.
– Как же я могу сегодня смотреться лучше чем вчера, если я на один день стала старше?
– Э…э…э! – не соглашался Федя, пробегая маслянистыми глазами по ее сухощавой фигуре, – При виде вас в душе моей, вчера тлел огонек, а нынче огнь кидает в жар, сбивает просто с ног.
Он смешливо припадал на одно колено.
Какой женщине не льстит, что на нее обращают внимание. Пусть даже какой-то охранник. Если дежурство было не его, не Федино, она молча сдавала и брала пропуск, У нее даже условный рефлекс выработался. Так, она была сильно раздосадована, если одновременно с нею еще кто-нибудь поднимался в будку к охранникам, когда дежурил Федя.
Но сейчас ей было не до любезностей. Непонятное тревожное чувство пронизало все ее тело. Хотя, если здраво рассудить, особых причин для тревоги не было. Подумаешь, дверцы автомобиля открыты, а его самого нету. Вот и Федя, уколотый необоснованно-беспочвенной ревностью, постарался ее успокоить:
– Да, найдется он сейчас. Никуда не денется.
– Ты так думаешь?
– Может, в лифте застрял муженек ваш?
Она отрицательно покачала головой.
– Спрашивала. Он сначала бы машину закрыл, а потом в лифт пошел. А тут такое впечатление, что все бросил и сломя голову, куда-то помчался.
Федя искоса бросил выразительно-недоуменный взгляд, на свою, как он считал хорошую знакомую. Вот и пойми этих баб. А такой уравновешенной казалась. Психует непонятно из-за чего. Хотя… Федя мысленно усмехнулся. Муженек-то домой недавно вернулся, а до этого непонятно, где его носило, вот и бесится баба. Почитай, год, как жила одна. Как-то обмолвилась, что он в длительной командировке.
Нет, милая, не проведешь насчет командировки. Чай, знаем все про вас. Федя всех дам-с в доме, достойных внимания по полочкам разложил. Эта – фирмачка. Три машины за год сменила. Вот сейчас ездит на новой Тойоте.
– Денег на себя не жалеет. Чуть ли не каждый день в новом наряде. За год их больше ста сменила!
Ему про нее директриса (ТСЖ) товарищества собственников жилья, в чьем ведении находился этот дом, рассказала.
– Деньги позволяют, почему не одеваться каждый день в новое? – не понял женскую логику Федя.
– Но, это же перебор! – возмутилась директриса.
Вот и теперь у Полины Ивановны случился перебор. Она предложила Феде позвонить в милицию.
– А что мы скажем? – спросил он.
– Муж пропал!
Охранник, мысленно чертыхнулся. Приключений ему на одно место не хватало. Вслух он заявил:
– Милиция не приедет!
– Почему? – спросила Полина.
Охранник раздраженно ответил:
– Она по решению суда сбежавших алиментщиков не хочет искать, а тут ищи здорового мужика запросто так. Может, он за пивом отлучился. Может, этажом не доехал, зашел по пути к кому-нибудь. Жизнь, есть жизнь! Ничего исключать нельзя.
Намек был нехорошего свойства, с душком, попахивал именно тем, о чем она недавно думала. – Что же мне делать?
От ворот нетерпеливо просигналил подъехавший очередной автомобиль.
– Подождешь! – Федя помахал рукой водителю, давая понять, что видит его, и повернулся к Полине Ивановне. – Милиция приезжает только в одном случае, если что-то случилось, напали, например, человек ранен, или пропал, а в машине кровь. А у нас ни того, ни другого. Не приедут они! – поставил он окончательную точку в разговоре. Охраннику почему-то было неприятно видеть, как волнуется по пустякам, практически беспричинно, чужая жена. Муж исчез. Шел и не дошел домой. Да если бы о нем его жена хотя бы половину такого беспокойства проявила, он бы ее на руках оставшуюся жизнь носил. А правда, куда этот кобелино мог запропаститься? Охранник других мужей одевая в собственный кафтан по иному не называл.
От ворот еще раз посигналили.
– Ну, иду, иду. Можно подумать живот у тебя схватило. Две минуты потерпеть нельзя. Ишь, нетерпеливый какой. Не на пожар спешишь. Все равно придешь сейчас домой, завалишься на диван и будешь весь вечер пялиться с умным видом в телевизор. Знаю я вас! Я много чего знаю, но никому ничего не скажу.
Глава 2
Рабочий день в офисе фирмы «Супер-Шик» начал отсчет первого часа нового дня недели, когда в кабинет, на двери которого висела табличка, «бухгалтерия» вошел генеральный директор Кизяков Роман.
– Доброе утро! Если его можно назвать добрым! – поздоровался он с сидящей в кабинете, молодой девицей.
– Доброе утро! – поздоровалась в ответ она.
Директор неторопливо усадил свое дородное, начинающее грузнеть тело в гостевое кресло и по своей обычной привычке собрался закинуть ногу на ногу, но передумал. Обе ноги, припертые руками, остались на полу. Весь его вид говорил, что он собирается сообщить что-то важное. Видать, по серьезному делу, решила про себя, Елизавета Беркут и непроизвольно переложила на столе с места на место папки с бумагами.
Генеральный, не торопясь, погладил свой массивный подбородок, почесал за ухом, провел рукой по гладко выбритому затылку и, затем сказал:
– Завтра у нас намечается проверка налоговой инспекции… Время еще есть… Можно подчистить документы! Займитесь, пожалуйста, этим Елизавета. В курс дел уже вошла?
– Стараюсь.
Более неприятного известия в работе бухгалтерии не бывает. Проверка, ревизия, денежный начет, выемка документов – эта картина словно на широкоформатном экране возникла перед взором Елизаветы. Она могла бы особенно не волноваться. Бухгалтерию фирмы приняла всего с месяц назад, даже если были упущения в учете за предыдущий период, ее они не должны касаться. Но не будешь же об этом вслух говорить. Время службы не снимает ответственности. Она вспомнила, как попала по знакомству на эту должность бухгалтера-кассира, в фирму с крутым названием «Супер-Шик». Ее приняли по знакомству. Устроила ее родственница по материнской линии Серафима Карловна. Так бы и трудилась Елизавета на рядовой должности, если бы в один прекрасный день бывший главный бухгалтер Веселова не вышла на работу.
Не вышла и не вышла, мало ли что в жизни не случается с человеком? Может быть, заболела. Может в пробке застряла, и стоит. Так до конца дня на фирме и думали, надеялись, что позвонит.
– Бывает с нею! – заглянув в бухгалтерию и не увидев Веселовой засмеялся заместитель генерального директора, а по совместительству снабженец и хозяйственник, начинающий тучнеть, вечно улыбчивый мужчина лет сорока, Константин Мясоедов.
– Значит, ты одна на хозяйстве осталась! – сказал он на второй день после исчезновения главного бухгалтера, и оглядел с ног до головы новую сотрудницу.
– Почему одна? – не поняла Елизавета. – Веселова скоро должна подойти!
– Ну, твоя Веселова нынче далеко отсюда! Чадру примеряет!
– Какую чадру? – ничего не поняла Елизавета.
Мясоедов сел на короткий диван, и стал рассказывать, перемежая выдумку с действительными фактами:
– О…о…о, Веселова!.. Достала она нас. И что только в ней наш Кизяк нашел? Ну, красивая баба, ничего не скажешь. И телеса мраморные, и шарм есть в ней особенный. Но держать ее на должности главного бухгалтера только из-за того, что она когда-то вытащила его из назьма, не вижу смысла.
– А это удобно? – спросила хозяйственника Елизавета.
– Что?
– За спиной обсуждать человека?
– Кости ближнему перемыть? – рассмеялся Мясоедов. – Святое дело! Даже не сумлевайся! В библии об этом сказано. Жизнь человека должна быть светла и открыта взору господню. Человек должен быть наг перед ним.
– Но вы же не господь Бог!
– А кто сказал, что я на его место претендую? – продолжал зубоскалить Мясоедов. – Я чту божьи заповеди и следую им. Из всех работающих с вами, я самый лояльный к человечеству.
– Жаль, оно только не знает об этом! Горе-то, какое! – рассмеялась Елизавета. Мясоедов не обратил внимания на мелкий укол. Он продолжал пиарить себя.
– Вы вот Елизавета, никогда не обращали внимания, как красивых женщин мужчины наглыми взглядами раздевают? И ведь не подлезешь им в это время в черепную коробку, не запретишь постыдно думать. А я, представьте, даже в мыслях никогда не позволяю себе опуститься низко, до плотских утех. Я максимум, всего лишь ручкой по крупу, по крупу ручкой! И то если женщина особенно красива. Только не смотрите на меня так негодующе, к вам это не относится.
Нахал. Отбрил он ее, и как ни в чем не бывало продолжил:
– Так, что с вашей Веселовой не убудет, если я расскажу, как она замужем за негром была.
– То есть?
– За вождем!
– Как?
У Елизаветы Беркут вытянулось лицо.
– А…а…а, вот видите, – не преминул подковырнуть ее Мясоедов, – вы уже забыли про свои надуманные принципы и готовы за чужой спиной выслушать эту удивительную историю. Так мне рассказывать или помолчать?
Елизавета сначала хотела выставить его за дверь, но потом решила задать всего один маленький, малюсенький вопрос:
– И дети у них есть?
Вопрос прозвучал, как поощрение. Мясоедов поудобнее устроился и даже попросил себе чашку чая:
– Чай не пьешь, откуда сил возьмешь?.. Мне со сливками, если можно!
Чайник вскипел моментально. Он сам, снабжавший буфет сотрудников бакалейным, печеным ассортиментом, знал, где что лежит в бухгалтерии. Налив чаю, слазил в холодильник за сливками, достал пачку сливочного печенья и уже помешивая содержимое чашки, стал рассказывать:
– Кизяк, как-то решил провернуть международную сделку, не помню уже точно, то ли партию бананов, то ли фиников решил по бартеру получить с представителя одной африканской страны. Помните, одно время в стране напряженка была с деньгами, меняли одно на другое, вот он и решил медь на импортный товар обменять. Наша фирма тогда только становилась на ноги, и торговала чем ни попадя. Приходит, значит, к нам представитель этой африканской страны, чтобы подписать контракт, прочитал его, и нос воротит, меди вдвое больше просит. А где ее взять? Ее и той то нет, что в контракте указана, ее еще найти надо.
Короче, встал он, чтобы уйти и в это время в кабинет вошла Веселова. Что за шарм у бабы, что за магнит она, чем притягивает к себе людей, не знаю, но когда этот несговорчивый представитель далекого континента увидел ее, он повернул назад. И знаете, что он вписал вместо меди в контракт?
Елизавета подняла на рассказчика глаза.
– Что?
– Он ее, Веселову вписал! Отдай, говорит, Кизяк, мне ее по бартеру! А хочешь, я тебе десять африканок в нагрузку к финикам, пришлю. – Мясоедов с минуту помолчал, посмотрел на дно чашки, и неожиданно встав, закончил рассказ:
– Так и уехала она в Африку!
– Что?.. По контракту?
Уже на пороге он на мгновение повернул голову:
– Вождем он оказался. Небольшим, но вождем! А вот детей у них не было!
– Так вышла она замуж или нет?
Стук закрываемой двери был ответом. Есть такая категория людей, брякнут не к месту, намолотят семь верст до небес и скорей бежать от ответственности за сказанное.
Что он врет, что за вождь? Что значит, по бартеру отдай? Неужели генеральный директор действительно ее на финики выменял?
Спустя несколько дней на фирме узнали, что главный бухгалтер сама, добровольно, зарегистрировав официально брак, уехала в далекую африканскую страну. Несколько фур фиников фирма все же получила. А затем пришло письмо от Веселовой и фотография. На фоне крытых пальмовыми листьями навесов стоит посреди деревни красивая белая женщина, а в ногах у нее копошатся черные дети.
– Пристроилась! Заведующей детским садом работает! – обходя кабинеты, хохотал Костя Мясоедов. – А вы не верили.
Месяца через три, загоревшая Веселова снова появилась в фирме. Как с гуся с нее вода. С возмущением она рассказывала:
– Вождь!.. Это у нас были вожди, Я думала, он маленькой страной владеет. Такое мне тут рассказывал; царица, Клеопатра, застежки бриллиантовые на сандалиях носить буду. Я дура и клюнула. А приехали, они просо в ступе толкут, пять жен его ждут, я шестая. Ты старшая, говорит мне, будешь! Слава богу, хоть еду на огне готовили. А драгоценный мой сам оказался, седьмым сыном у отца, вождя в деревне. Тот его, по обмену, на учебу в Москву отправил. Какие уж там бриллианты?…Ты, Лиза, не выходи замуж за черных, обманут.
И вот три недели назад, когда Веселова пропала очередной раз, Мясоедов, имевший богатое воображение пустил очередной слух.
– На Кавказ, на этот раз она уехала! – объявил он.
– С чего ты решил? – спрашивали его.
– Снова будешь врать, что ее по бартеру Кизяк продал!
– Только не на Кавказ! Она наверно на всю жизнь экзотики наелась!
Но, к удивлению остальных сотрудников фирмы и на этот раз Константин Мясоедов оказался прав. Главный бухгалтер Веселова не появилась на работе ни в тот, ни в следующий день. Через три дня последовал звонок по мобильному телефону, где она просила ее поздравить с замужеством – она третья жена Сулеймана. Сотрудники фирмы прижали Мясоедова к стене и заставили колоться, откуда он раньше времени знает такие подробности?
– Уж, не исповедовалась ли она тебе?
– Было! В жилетку плакала, когда в гарем уходила!
– И что же теперь?
– А ничего! – независимо пожал плечами Мясоедов. – Веселова баба своенравная! Два месяца не пройдет, появится обратно! Что-нибудь, да не понравится ей в гареме Сулеймана!
Проверить его провидческий дар пока было невозможно. Со дня исчезновения Веселовой прошло всего ничего, меньше месяца. Генеральный директор Кизяков Роман попросил Елизавету Беркут временно исполнять обязанности главного бухгалтера.
– Веселова, скоро вернется! Знаю я ее! Замужество не ее дело! Она сама любит верховодить!
Елизавета осмелилась задать вопрос:
– Роман Октябринович, а когда она успела? Никто ведь не видел, как она с этим Сулейманом встречалась!
– Да! – директор недовольно пожевал губами, – Восток дело такое! Женщина понравилась, мужчина и предлагает ей сразу замуж выйти!
– А я думаю! – при разговоре присутствовал Мясоедов, он озорно подмигнул Елизавете, – что ей завязали рот, кинули в багажник машины и увезли силком.
– Через всю Россию? – не проверила Елизавета. – Везде же посты ГАИ.
Мясоедов продолжал веселиться.
– Ты чего девонька, откуда наив такой? В Европу вон, через таможню возят живой груз и ничего. Да притом, каких красавиц. Только отстегивай на постах как надо и можешь катить беспрепятственно хоть на край света. Помню сам…
– Не верю!
– Ха…ха…ха!
И вот сейчас с утра пораньше генеральный директор говорит Елизавете, что завтра с утра придет налоговая проверка.
– Откуда вы об этом знаете?
Директор посчитал, что тайна не стоит выеденного яйца, и не раскрывая полностью источник информации, коротко пояснил:
– Свой человек в инспекции, на прикорме есть. Проверка, не плановая. Плановая у нас должна быть на следующий год… Я попробую, конечно, еще навести справки, почему это вдруг… Если получится, конечно… Непонятно, чего им надо?.. Может, кто написал…Заказ чей… Но, на всякий случай, прошу еще раз просмотреть документы.
Лиза не знала, что надо смотреть, но сказала:
– Хорошо, Роман Октябринович, я постараюсь!
Генеральный директор поморщился. Он не любил, ни когда к нему обращались ни по фамилии – Кизяков, ни по имени отчеству – Октябринович. Дед по отцовской линии у него был правоверным коммунистом, и назвал сына Октябрином. Вот ему и досталось такое неудобовыговариваемое отчество. Поэтому каждому новому сотруднику, он доверительно сообщал, что к нему можно запросто обращаться – Роман. За глаза его называли Фазан, за богемный вид, за умение хорошо и нестандартно одеваться.
Молодые сотрудницы считали, что он ненавязчиво клеится, хочет выглядеть моложе своих лет, и тихо посмеивались. Другие были ближе к истине, говоря, что он стесняется своей пролетарской фамилии. А Костя Мясоедов, как всегда зло шутил, глумился.
– А жена у него – Пятилетка!
– Да ты что?
– Я сам чуть от удивления не упал, когда в паспорт заглянул. Представилась то она, Полиной. Я так и думал все годы, что ее знал. А она по паспорту Пятилетка!.. Гы…гы…гы, – смеялся он веселя народ, – собралась она как-то в Америку, а ее не пустили… Я думаю, по классовым соображениям. Тогда она тихо так, в гостях у них я вино пил, отзывает меня в сторону, и спрашивает, нельзя ли ей, как-нибудь с визой помочь?
– Ну, а ты?
– А я возьми сдуру и брякни… Отчего же нельзя…В наше время все можно… А в чем проблема?
– Вот завернули, говорит она и протягивает мне пачку документов и отказ из посольства. Стал я с деловым видом перебирать их, чем думаю, глупой бабе помочь можно, отказали и отказали. Ну не поедешь, большое дело. Жила Америка последние годы без тебя и сейчас как-нибудь проживет. А она стоит не уходит. Я паспорт листаю, и думаю, как лучше отбрехаться от нее, а тут гляжу, глазам своим не верю, в графе имя вписано – Пятилетка. Полина, спрашиваю, так ты Пятилетка на самом деле? Она, губы поджала и отвечает:
– Да, представь себе.
Не удержался я и хохотнул:
– А твой Роман, по паспорту – Фазан?
Слава богу ей глупая шутка понравилась. Оценила она ее, рассмеялась. Кизяков ее любит богемно хвост распускать. Тогда я стал ей на уши лапшу навешивать, что американцы материалисты. Конкретика во всем должна быть. Не пустили ее из-за того, что в паспорте не было указано, какая пятилетка…Их же пятилеток, много было!
– Ну и…
– Долго, она на меня смотрела…Подозрительно смотрела. – Мясоедов довольный, всеобщим вниманием, красиво закруглился: – а потом, спасибо мне говорит.
– За что?
– Я ей посоветовал: паспорт потеряй, а затем номер пятилетки впиши и ты уже другой человек. И можешь по новой визу оформлять. А пятилеток у нас помните сколько было? Одиннадцать, двенадцать?
– Да пошел ты!
– Чего пошел ты! Это раньше Роману Октябриновичу, при советской власти хорошо было, его отчество и имя жены открывали все двери. Можете представить, как гордо представлялись они, графья советской эпохи: выступает Роман Октябринович, слово имеет Пятилетка Ивановна. Да, для них все двери вплоть до ЦК были открыты… А что теперь? Представьте на тусовке новых русских объявить: прибыла супруга миллионера Кизяка, Свет Октябриновича Пятилетка Ивановна. Ржать будут. Уж лучше бы в духе времени, пятихаткой была. Пятихатка Ивановна! Звучит?
Все эти байки Константин Мясоедов с удовольствием травил новым сотрудникам, приобщая их с родословной сотрудников фирмы. Не помнящий родства своего – ущербен по жизни, глаголил он.
Елизавета с трудом взяла себя в руки. Генеральный директор сейчас серьезно говорил с ней, а ей непроизвольно хотелось засмеяться. Чтобы скрыть, готовую появиться на лице улыбку Елизавета сидела истуканом, с отрешенным взглядом. А перед глазами у нее, из стены проступал Фазан Октябринович.
Недовольный Кизяков, посчитав, что его плохо слушают, перед тем как закрыть дверь бухгалтерии, не вытерпел и напомнил Елизавете, что обращаться к нему надо по имени – Роман, без отчества!
Елизавета, глядя на небрежно переброшенный через плечо белый шелковый шарф, из последних сил сдерживала себя чтобы не расхохотаться. Неожиданно покраснела и опустив глаза ответила.
– Я все поняла Роман э…э… товарищ Роман! Я просмотрю все документы…Я постараюсь! Можете не беспокоиться.
– Ну, так-то лучше! – сказал директор и пошел ук выходу. И как нарочно именно в этот момент смех у Лизы куда-то сам собою рассосался. Можно было бы спросить, что конкретно посмотреть, но было уже поздно.
Навстречу директору, царственной походкой, гордо неся голову, плыла Эдит Миновна. Проработав в фирме уже почти месяц, Елизавета так еще и не определилась, ху из ху, кто есть кто в этой фирме. Ее непосредственная начальница, главный бухгалтер, не ко времени скрылась за высоким кавказским хребтом, а остальные сотрудники не очень то хотели с нею откровенничать. А на хохмах заместителя директора Константина Мясоедова, которого все в глаза и за глаза называли Костей, правдивую картину не составишь.
Кто она, Эдит в фирме? Почему все ее так боятся? Еще в первый день Елизавета обратила внимание на эту эффектную женщину. Что-то божественное в ней было. Роскошные формы тела, мрамор и бархатистость кожи, волоокие глаза. Невольную женскую зависть и желание походить на нее вызывала Эдит у Елизаветы.
Уж на что был большой болтун и трепач Костя Мясоедов, но и он уступал ей в красноречии. Лизе почему-то казалось, что перед ней пасовал даже сам директор. Сейчас она шла по коридору, и директор отступил в сторону уступая ей дорогу. А ведь она опоздала на работу.
Добрый день Эдит Миновна! – сказал Кизяков Роман. В ответ послышался мелодичный, обволакивающий всего тебя голос.
– Романчик, дорогой! Я помню, помню твою просьбу. Вот по ней, я и дала круг, заехала в центральную в аптеку. Нет там того средства, что ты ищешь!.. Не завезли еще!
Генеральный директор недоуменно спросил:
– Какого средства?
– Антилысин! То, что ты заказывал Косте Мясоедову.
– Эдит! – сердито заявил директор и непроизвольно оглянулся. Увидев, что Елизавете слышен их разговор, он перешел на официоз: – Эдит Миновна! Где вы у меня видите лысину?
– Я не вижу, но вот наш друг Мясоедов…
Директор еще раз покосился на открытую дверь бухгалтерии.
– Может быть ему самому нужен был антилысин?
– Может быть и нужен, а разве тебе впрок не нужен?
– Я разве заслужил?..
– Бог рассудит, кто из нас что заслужил! – осадила его Эдит и рывком открыла дверь в бухгалтерию. Она временно, второй день сидела вместе с Елизаветой в одном кабинете.
Глава 3
Эдит поставила на свой рабочий стол дамскую сумочку, затем вновь взяла ее в руки и осторожно провела пальцем по поверхности стола.
– Елизавета, тебе не кажется, что у нас пыль?
– Уборщица час назад убиралась. Не может быть!
– Ну, тогда ладно.
На ровном месте заставила меня оправдываться, подумала Елизавета. Уметь надо. Эдит, помолчав по женской привычке, стала делиться впечатлениями.
– Вчера была в зале Чайковского на концерте исполнительницы народных песен Евгении Смольяниновой. Акустика зала, пожалуй, лучшая в Москве, а вот выступление простовато!
– А что ж вы хотели, она же народные песни поет!
– Ну, не знаю. Позавчера была в консерватории, симфонический оркестр Павла Когана исполнял аранжировки неаполитанских народных песен. Я утонула в музыке!
И чего вредничать с утра, подумала Елизавета. Знаем уже мы, что ты не пропускаешь ни один вернисаж, ни одну новую театральную постановку, что ты в курсе последних новостей светской хроники, раз в году ложишься на профилактику в больницу, два раза ездишь за границу, и постоянно в течение года поддерживаешь спортивную форму. Баловень судьбы, смени настроение. Елизавете, показалось, что Эдит пару раз внимательно на нее посмотрела и прочитала ее мысли. Так и есть.
– Извини девочка. На машине невозможно по Москве передвигаться. Пока доедешь до работы, тебя несколько раз подрежут и ты уже никакой. Тут один знакомый профессор мне рассказывал, я говорит из интеллигентной семьи, понятия не имел, что такое ненормативная лексика, а как только сел за руль, откуда только что взялось.
– А у нас сосед, – сказала Лиза, – крестьянин, всю жизнь проработал на скотном дворе, назем вилами кидал, а дома свиней держал, лошадь, и не поверите, за двадцать лет я ни разу, ни разу от него не слышала ничего похожего на сквернословие. Я ведь из деревни.
– Он старовером был?
– Нет, он ни старовером, ни профессором не был. Просто культура внутренняя была у человека, книги читал, библиотеку собирал.
Эдит расхохоталась.
– Ну и штучка ты Елизавета. Скажи-ка лучше, что ты пообещала генеральному директору? Что ты постараешься сделать?
– Фазан!.. – Елизавета запнулась. Не приучена она была тыкать людям. – Роман Октябринович просил просмотреть документы!
Эдит понимающе улыбнулась и кивнула головой:
– Коли ты умная девочка, давай чайку попьем, да посидим ладком, а я тебе о своей жизни немного расскажу. Она, всякая жизнь поучительна.
Чайник быстро вскипел. Эдит налила себе чаю, а Елизавета приготовила быстрорастворимый кофе. Дамы уютно устроились за стеклянным журнальным столиком. Эдит сделала глоток и стала рассказывать:
– Помню, я была в таком же, как ты возрасте, распределили меня после техникума, в одну проектную организацию, экономистом в плановый отдел. Так, к концу дня все мужики, сколько их было у нас институте, нашли предлог, чтобы заглянуть в нашу комнату. А я уже знала, как мои чары действуют на мужчин. Красива я была, и глупа. И не было тогда рядом со мной сердобольной сотрудницы, которая бы предупредила меня, что надо молодой девушке быть осторожной. Наоборот, я была на седьмом небе от мужского внимания, голова кружилась от успеха.
Каждый второй сказал мне комплимент, каждый третий пригласил в кино. А мода тогда была, не чета нынешней. Юбочки мы носили, одно название юбочки, если еще короче, то это была бы уже балетная пачка. Красивые у меня были ножки, как у богини. Вот мои соседки по отделу и промолчали тогда, что у них в институте игра такая, кто первый объездит кобылку.
– Зачем вы о себе так плохо?
Эдит не согласилась.
– Сначала было хорошо, это потом стало плохо. Представь, шоколадки мне носят, в кино приглашают, в конце второй недели стали пачками в любви объясняться, в загс трое предлагают зайти, заявку подать.
– Так не бывает! – сказала Елизавета.
– Бывает милая! Еще и не такое в жизни бывает. А оказывается, меня институтские так от директора спасали. Он у нас холостой был, дважды разведенный и ни одной юбки не пропускал, а когда я пришла на работу, он в командировке был. В общем, он вернулся, и надо ж было так случиться, что в первый же день мы в коридоре встретились. По его взгляду мне стало понятно, что штабель моих поклонников в институте увеличился на одного человека. Мы стали с ним встречаться, а через два месяца я замуж за него вышла.
– Вот и хорошо!
– Чего хорошего! – не согласилась Эдит, – к тому времени, когда я ему на пути подвернулась, он начал тихо спиваться. Когда мы поженились, пришлось мне из института уйти. Раньше строго было, не мог муж у жены или наоборот, жена у мужа начальником быть. Я из института ушла, а у него пошло и поехало. Первое время еще вовремя домой возвращался, а потом водитель стал привозить его позже и позже, пока один раз вообще ночевать не пришел.
Так, что милочка у меня опыта, занимать, не перезанимать. Ты с нашими мужчинами будь поосторожней, у нас они все женатые. И Роман, и Костя, и водитель директора Володя, и остальные.
Эдит перевела дух и повторила ранее заданный вопрос:
– Зачем, говоришь, Роман заходил?
Елизавета беспричинно улыбнулась.
– Завтра, проверка налоговой инспекции ожидается! Роман Октябринович просил просмотреть документы.
Эдит осуждающе закачала головой.
– Подставила тебя Веселова по полной программе…Подставила…Еще когда она прошлый раз за негра замуж вышла, я сразу поняла, что здесь что-то нечисто… Как только она в Африку улетела, налоговая полиция пришла и трясла нас, трясла как грушу, чуть всех не пересажала.
– И чем дело закончилось?
– Роман легким испугом отделался. Выход на проверяющих нашел. Представь, как только налоговики ушли, Веселова на третий день тут же появилась, не запылилась! – Эдит усмехнулась, – И на этот раз, я думаю, она тоже заранее знала, что ожидается проверка, и улизнула на Кавказ. А с Кавказа, как с Дона выдачи нет. Так, что как ни закончится проверка, пусть хоть нас всех на эшафот поведут, Веселова как всегда будет в стороне. Но, попомни мои слова, если все у нас обойдется, наш главный бухгалтер на второй день на работе появится!
Елизавета непонимающе смотрела на Эдит. Откуда вдруг такая забота о ней? Зачем Эдит с нею откровенничает? И второе. Чем могла так проштрафиться фирма, чтобы испытывать панический ужас при слове налоговая проверка. Правда, проверка не плановая, не рядовая, а внезапная. Но все равно.
– Но у нас же практически нет никакой деятельности. Чего нам бояться? Мы всего лишь посредники! – недоуменно спросила она Эдит Миновну.
При ней, при Елизавете за тот месяц, что она работает, через склад фирмы прошло всего лишь три фуры товара. Она так и сказала:
– Через нас же практически за последний месяц ничего не прошло.
– Вот то-то и оно! То фур тридцать за месяц улетало, а то всего три фуры. А где остальные застряли? – спросила Эдит. – Куда сбежала Веселова? У нее ведь нюх собачий на всякую беду.
– Может, быть она как главный бухгалтер больше нас с вами знала? – спросила Елизавета. Эдит согласилась.
– Естественно больше!
Радужный день начинавшийся так хорошо приобретал зловещие тона. Не договаривала что-то Эдит, по лицу было видно. Действительно, просто так налоговая инспекция, в самый отпускной период, в начале лета не придет проверять фирму, к которой нет претензий, и которую проверяла год назад.
– А с какой периодичностью проверяются фирмы? – спросила Лиза.
– Раз в три года! Притом выборочно! А то могут, и пять и десять лет не проверять.
– А вы попытайте заместителя Кизякова, Константина Мясоедова, – подала мысль Елизавета. – Он мужик простой, что знает, то тут же выкладывает. Если он, как всегда в кураже – это одно дело, а если паникует – тогда серьезно… У него на лице все написано.
Эдит снисходительно улыбнулась.
– Сейчас! Как же! Простой! Да на нем негде пробы ставить, на этом простом!
Елизавета не была согласна с Эдит. Заместитель директора Костя Мясоедов такой душка, душа нараспашку.
Елизавета заходила несколько раз к нему в кабинет. Чем определяется вес должностного лица? Количеством телефонов, количеством помощников, красотой мебели в кабинете, длинной ног секретарши, и маркой служебной автомобиля. Так вот у Мясоедова был самый большой джип, самый стильный кабинет, секретарши не было, но на столе стояло пять телефонов, и на поясе еще висело три мобильника.
– Зачем три? – обычно спрашивали его.
– По одному с женой разговариваю, а по второму с любовницей.
– А по третьему?
– А по третьему исключительно с администрацией президента!
Незамысловатая шутка обычно вызывала смех. Вот и теперь Эдит вызвала его по внутреннему телефону.
– Мясоед! Ты не зашел бы к своей старой любови.
– А чего к старой заходить, у меня молодая намечается! – послышался веселый голос Константина Мясоедова. – Ну если только из чувства уважения и благодарности…Сейчас зайду.
– Скот!
– Что?
– Вальтер Скотт! Писатель говорю, такой был!
Эдит, встала из-за стола и подошла к зеркалу, висящему на стене. Подкрасив губы и поправив прическу, она стала поглядывать на дверь. Однако Мясоедов не торопился.
– Обрати внимание, – скрывая досаду, сказала Эдит, – Куда бы Мясоедов ни шел, кто бы его не вызывал, он никогда не торопится. Всегда хочет дать понять собеседнику, что он важная птица.
Права оказалась Эдит. Появился он минут через пятнадцать. На лице его, как всегда сияла лучезарная улыбка.
– Ну, какую прибыль напланировала на этот квартал? Что будем мазать на хлеб, черную икру или кабачковую? – с порога спросил он Эдит. – Али соскучилась по мне? Часа прожить не можешь? Чего звала, лыбедь моя ясноглазая?
Елизавета давно обратила внимание на то, что разговор у Кости Мясоедова с Эдит какой-то ненатуральный. На подковырках построен. Чувствуются, что знают они друг дружку хорошо, даже слишком хорошо, тянет их одного к другому и в то же время отталкивает, как одинаково заряженные частицы.
– Хотела у тебя узнать, чего это Роман последнее время такой смурной?
– Ты у меня хотела узнать? Ты это серьезно? – с каким-то надрывом в голосе спросил Константин Мясоедов.
И вдруг смутная догадка мелькнула в голове у Елизаветы Беркут. Да, он просто неравнодушен к ней, глаз отвести не может. И как это она сразу не догадалась?
Эдит глядела прямо ему в лицо. Она сказала:
– У тебя!
Мясоедов виновато отвел взгляд в сторону.
– Трясти нас будут как грушу, за милую душу.
– Трясти спрашиваю, будут серьезно?
– Как получится! А то загремим все под фанфары. Фильм помнишь? Ты когда-нибудь сидела?
– Да ладно, не пугай!
– Чего не пугай! – Мясоедов не стесняясь Елизаветы ел глазами Эдит. – Знай, у тебя всегда есть в таком случае опора в жизни.
– Кто, ты? – прищурила глаза Эдит и громко, слишком громко расхохоталась. Костя деланно улыбнулся.
– Зачем я? Мой живот!
– О…хо…хо!
– Поговорили, называется!
Глава 4
У себя в кабинете генеральный директор Кизяков тихо постукивал по столу карандашом. Он уже предпринял кое-какие меры, уже навел справки, по своим каналам, в городской инспекции.
– Идет охота на крупную рыбу. Невод забрасывают слишком широко. И вы в него попали. – ответил знакомый его жены, начальник одного из отделов.
– Мордой на пол не будут класть?
– Да, вроде нет! Вы мелкая рыбешка.
– Ну, тогда лады! Спасибо!
На том конце провода с облегчением вздохнули.
– Пока! Звони если что! А как встретить проверяющих, не мне тебя учить! На рыбалку ездил?