Юкава погрузил кастрюлю в другую, побольше, стоявшую наготове в раковине и наполненную водой. Затем взял в руки кусок льда где-то два на два сантиметра:

— Заткнём льдом отверстие для выхода пара. Когда он немного подтает, то примет форму отверстия и уже не выпадет. Теперь крышка сидит плотно и не снимается.

Юкава потянул за крышку. Действительно, она словно прилипла к кастрюле.

— Это потому, что, охладив кастрюлю, мы вновь превратили пар в воду. Давление внутри снизилось, и крышку прижимает более высокое атмосферное давление. То же самое нередко случается, когда крышкой накрывают чашку с супом.

Юкава переместился в гостиную. Поставил кастрюлю на пол. Там уже лежала длинная боксёрская груша и стоял пылесос.

— Эта груша весит около сорока килограммов, что приблизительно совпадает с весом госпожи Тинацу Эдзимы. В момент гибели она была одета в хлопчатобумажный свитер, поэтому на грушу надет чехол из такой же ткани. В свитере есть части, куда продеваются голова, руки и туловище. В чехле я также вырезал два отверстия. Проденем через них электрический шнур от пылесоса. Сперва вытащим его на полную длину.

Юкава вытянул весь шнур до конца. Затем пропустил его через дырки в чехле.

— Дальше будет посложнее, но я постараюсь справиться. Перенесём грушу на балкон. И р-раз!..

Затащив её на балкон, он придвинул пылесос вплотную к балконной двери. Затем закрыл её, оставив щель шириной сантиметров пять.

— Теперь, сколько ни дёргай шнур, пылесос будет упираться в дверь. Таким образом мы закрепили один конец шнура. Как же закрепить второй? Об этом чуть позже, а пока подвесим «труп».

Юкава отодвинул противоположную створку двери и снова вышел на балкон. Подняв грушу, водрузил её на перила, словно свёрнутый футон, который вывешивают сушиться. Взял в руку шнур поближе к вилке и тихонько спихнул грушу с балкона. Она было полетела вниз, но Юкава, крепко вцепившись в шнур, сумел её удержать.

Камера переместилась на пылесос. Шнур натянулся, а сам пылесос прижался к двери. Юкава, по-прежнему сжимая шнур, вернулся в комнату.

— Теперь настал черёд нашей кастрюли. — Свободной рукой он подтянул кастрюлю к себе. Намотал шнур на ручку крышки, засунув вилку под него. Прикрыл вторую створку балконной двери, также оставив щель в несколько сантиметров. Как и пылесос, кастрюля с намотанным шнуром упёрлась в дверь. Убедившись, что всё держится, Юкава осторожно убрал руки.

— Наш механизм готов. Теперь посмотрим, что будет. Сперва обратите внимание на лёд, которым заткнуто отверстие на крышке. Он, разумеется, тает. Вслед за тем внутрь просачивается воздух. Когда давление приблизится к атмосферному, крышку нечем будет удерживать на месте, и она свалится. Чтобы лёд растаял быстрее, я настроил кондиционер на более высокую температуру.

Камера взяла общий план всего устройства. Юкава уже вышел из кадра.

Раздался хлопок, и крышка слетела с кастрюли. Одновременно с этим намотанный на неё шнур подпрыгнул, будто змея. И в следующую секунду груша исчезла за перилами.

Камера вновь выхватила Юкаву. Он вышел на балкон и посмотрел вниз:

— Всё нормально? Отлично. Ничего не трогайте, пожалуйста. Я потом её заберу. Большое спасибо! — Юкава повернулся в сторону зрителей и проверил пылесос. — Шнур полностью смотался. И кастрюля откатилась от двери. Эксперимент окончен.

Юкава отвесил поклон, и Каору выключила видеомагнитофон и монитор. А затем робко посмотрела на своего начальника и тех, кто был с ним.

Мамия с недовольным видом откинулся на спинку стула. Кусанаги, сложив руки на груди, разглядывал потолок. Остальные следователи выглядели совершенно ошарашенными.

— Вот что я хотела вам показать… — рискнула нарушить молчание Каору.

— Кусанаги! — подал голос Мамия. — Это ты попросил о помощи профессора Галилея?

— Я лишь написал рекомендательное письмо.

Мамия хмыкнул и подпёр ладонью щёку:

— Однако же у нас нет доказательств, что этот Окадзаки провернул нечто подобное.

— Нет. Но раз такой способ существует, у нас также нет причин считать, что он чист, — сказал Каору.

— Это я и без тебя понимаю, — огрызнулся Мамия и оглядел своих подчинённых. — Собираемся на совещание. Надо подкорректировать направление расследования.

Кусанаги посмотрел на Каору и поднял большой палец.

8

Открыв дверь, он увидел спину человека, облачённого в белый халат. На спиртовой горелке грелась пробирка, наполненная прозрачной жидкостью, а её состояние снимала видеокамера.

— Ближе не подходи: опасно, — сказал Юкава, не оборачиваясь.

— Чего творишь? — спросил Кусанаги.

— Готовлю небольшой экспериментальный взрыв.

— Взрыв?

Юкава отошёл от пробирки и указал пальцем на монитор:

— Видишь там число? Это температура внутри пробирки.

— Девяносто пять градусов. О, поднялась до девяноста шести!

Температура всё росла. Вот она перевалила за сто, а когда достигла ста пяти, жидкость неожиданно выплеснулась из пробирки. Несколько капель даже долетели до места, где стояли Кусанаги и Юкава.

— Сто пять градусов? В целом соответствует предположениям. — Юкава подошёл к пробирке и погасил горелку. Затем наконец-то повернулся к Кусанаги. — Как по-твоему, что было в пробирке?

— Откуда же мне знать?

— А на что было похоже?

— Как по мне, на обыкновенную воду.

— Она и есть. Обыкновенная вода. — Юкава взял тряпку и начал вытирать залитый стол. — Точнее, сверхчистая вода, созданная с помощью ионного обмена. Обычно вода закипает при ста градусах Цельсия. Но это не мгновенный процесс, сперва появляются маленькие пузыри, затем, на следующей стадии, большие. Однако при некоторых условиях вода вскипает сразу, не проходя через несколько стадий. В таком случае она внезапно взрывается, причём при температуре выше точки кипения. Мы это называем «взрывное кипение». Если слепо доверять распространённому представлению, что вода превращается в пар при ста градусах, можно сильно обжечься.

Кусанаги криво ухмыльнулся и оглядел лабораторию.

— Давненько я не слушал твоих лекций. И эта лаборатория прямо родной кажется!

— Ты-то здесь какие опыты ставил?

— Зато ты мне вон сколько их показал! — С этими сломим и Кусанаги достал из принесённого с собой бумажного макета длинную узкую коробку и поставил на стол рядом с собой.

— Это что?

— Красное вино. Я в винах не разбираюсь, продавец в магазине посоветовал.

— Ты редко балуешь меня гостинцами.

— Это в благодарность! Моя подопечная тебе обязана.

— Я не сделал ничего выдающегося. Всего-то провёл простой физический эксперимент.

— Но он помог нам раскрыть дело, так что я счёл необходимым тебя отблагодарить. Правда, есть одно досадное известие.

— Дай угадаю. — Юкава снял халат и повесил его на спинку стула. — Наша разгадка не соответствует действительности.

Кусанаги посмотрел другу в лицо:

— Ты знал?

— Вообще-то, лично я с самого начала не верил, что это правда. Меня просто увлекла задача — как из предметов, имеющихся в той квартире, собрать механизм замедленного действия для сброса трупа с балкона. То, что ты назвал досадным известием, для меня не является ни досадным, ни каким другим. Мне всё равно. Не знаю, впрочем, как его восприняла та женщина-следователь.

— Пожалуй, немного огорчилась.

— Так какова же действительность?

— Самоубийство.

— Я так и думал. Иначе и быть не могло. — Юкава кивнул.

— Как тебя понимать?

— А давай поболтаем за кружечкой растворимого кофе?

Юкава, как водится, принёс две не особо чистые кружки.

Кусанаги, невесело усмехнувшись, пригубил кофе:

— Собрать доказательства того, что Окадзаки был любовником Тинацу Эдзимы, оказалось весьма непросто. Решающей уликой стала карточка, которую мы нашли у погибшей. Мы установили, что это ключ от двери лав-отеля в Тибе. И на ней нашлись отпечатки пальцев Окадзаки. По его словам, он выбросил карточку в мусорную корзину, но, похоже, Тинацу Эдзима тайком её подобрала.

— Зачем ей это понадобилось? — удивлённо спросил Юкава.

— Ну, это очевидно. Карточка давала право на скидку при следующем посещении.

— Ясно. Так что, Окадзаки сознался?

— Нет, он подтвердил, что встречался с погибшей, но отрицал всякую связь с происшествием. Настаивал, что раз он видел падение с улицы, то никак не мог совершить преступление.

— Ну а вы?

— Хотя это против правил, мы показали ему запись того эксперимента, где ты так вдохновенно сыграл главную роль.

— То-то он удивился.

— Да просто глаза выпучил! — Вспомнив выражение лица Мицуи Окадзаки в тот момент, Кусанаги и сейчас едва не расхохотался. — Задёргался: «Я не знал о таком способе, я ничего такого не делал!» И тут уж признался, что ударил погибшую.

— Той кастрюлей из нержавейки?

Кусанаги кивнул.

— У Окадзаки есть жена и ребёнок. Он завёл интрижку с Тинацу Эдзимой ради развлечения, а вот она, похоже, приняла их отношения всерьёз. Он ей ничего не обещал, но, вероятно, с какого-то момента Тинацу Эдзима уверилась, будто тот разведётся и женится на ней. Впрочем, у мёртвых не спросишь, и точнее мы не узнаем. В любом случае в тот вечер Окадзаки пришёл сообщить, что им надо расстаться. Услышав об этом, Тинацу Эдзима вспылила. И заявила, что прямо сейчас позвонит его жене.

— А этого уже не стерпел Окадзаки.

— По его словам, он совершенно потерял голову и уже не помнит, как всё произошло. Увидел её лежащей на полу, решил, что она мертва, и уже не мог думать ни о чём другом, кроме побега. А выходя из здания, случайно оказался свидетелем падения человека с высоты. Но он и в страшном сне не мог представить, что этим человеком окажется Тинацу Эдзима. На следующий день, услышав в новостях о её смерти, он догадался, что случилось. Она не умерла от удара, но затем сама бросилась с балкона.

— И тогда он сообразил, что случайная стычка с разносчиком пиццы даёт ему железное алиби, и нарочно явился в полицию?

— Да, именно так.

— Понятно. — Юкава, улыбаясь, пил кофе.

— Его обвинят в нанесении телесных повреждений. Убийство не доказать. Никаких улик в пользу того, что он провернул тот трюк, нет.

— Ах да, трюк… — Юкава допил кофе и покачал кружкой. — Он бы и не смог. Провернуть его практически невозможно.

Кусанаги немного откинулся назад и посмотрел другу в лицо:

— Вот как? Но ведь есть видео…

— Да, на той записи он мне удался. Но знаешь, как я намучился? Раз десять всё срывалось, если не больше. — Юкава захихикал. — То шнур от пылесоса обратно не смотается, то крышка с кастрюли слетит сразу, — в общем, неудача за неудачей. Но твоя коллега — Уцуми, правильно? — всё вытерпела и осталась со мной до победного конца.

— Она об этом ни словом не обмолвилась!

— И правильно. Зачем? Объявляй только о своих успехах, погромче и поцветистей. Так принято в мире учёных.

— Вот хитрюга…

— Да брось. Дело-то раскрыто. Из неё выйдет отличный детектив. Да и я в кои-то веки поставил интересный эксперимент.

— Интересный? Слушай, так, может, будут и другие… — начал было Кусанаги, но, будто говоря: «Ни слова больше!», Юкава поднял указательный палец и прижал его к губам. А затем, лукаво улыбаясь, поводил им из стороны в сторону.

Часть 2. Управление

1

Стоя спиной к окну, Кунихиро глядел на них с презрительной ухмылкой. В его глазах не отражалось ни малейшего сочувствия к своим собеседникам.

«Каким образом можно воспитать в человеке такую жестокость?» — вновь, как и много раз до этого, подумала Намиэ.

— Я ведь уже говорил: тебе меня не переубедить. — Кунихиро скривил губы. — Съезжать отсюда я не собираюсь. Это же мой дом! С какой стати мне куда-то переселяться? Но если надо кого-нибудь выпроводить, могу предложить кандидатуру вместо меня… Вы не согласны, госпожа Намиэ? — Он посмотрел на неё.

Она опустила глаза. Ей не хотелось встречаться с ним взглядом.

— У Намиэ нет причин уходить, — хриплым голосом сказал Юкимаса. Сидя в инвалидном кресле, он сердито рассматривал сына.

Но Кунихиро, ничуть не испугавшись гневного отцовского взора, пожал плечами:

— Да? Ну так тем более их нет у меня. Хочешь с этим поспорить — обратись к адвокатам. Уверяю, любой тебе подтвердит: у меня есть полное право жить в этом доме!

— Тебе ведь предлагают обменять его на что-нибудь равнозначное.

Кунихиро громко фыркнул:

— На что? Кроме этого дома, от нашего состояния, считай, ничего не осталось!

— Ты бы лучше помолчал! Кто, по-твоему, в этом виноват?

— Я лишь воспользовался своими правами. После твоей смерти всё так и так перешло бы ко мне. Ну, взял я раньше, что тут плохого?

— Да что ж ты за человек!.. — Юкимаса упёр трость в пол и попытался встать. Но пошатнулся и привалился спиной к книжной полке.

— Папа! — вскрикнула, подбегая, Намиэ. Она усадила его обратно в кресло.

— Ты бы не напрягался! А то схлопочешь кровоизлияние в мозг и не сможешь передвигаться даже на инвалидной коляске.

— Заботливый какой. — Было видно, что Юкимасе трудно дышать. — Мы ещё вернёмся к этому разговору. А сейчас я хочу забрать то, за чем пришёл.

— Да как угодно. Не пойму только, зачем тебе это барахло?

— Не твоё дело. Принеси! — После этих слов Юкимаса посмотрел на Намиэ. — Сходи с ним, пожалуйста. Вещи ценные. Обращайтесь осторожно.

Хоть ей и не хотелось, Намиэ кивнула. Она прекрасно знала, как он дорожит этими вещицами.

— Не доверяешь, значит… — досадливо цокнул языком Кунихиро, выходя за дверь. Намиэ последовала за ним.

Пройдя по коридору, они вошли в соседнюю комнату. Кунихиро приспособил её под свою спальню: там стояла двуспальная кровать. Намиэ старалась на неё не смотреть.

Кунихиро открыл гардероб и вытащил оттуда картонную коробку.

— Должны быть здесь. Старику не понравится, если к ним притронусь я, так что проверь сама.

Намиэ присела и заглянула в коробку.

Внутри лежали «корабли в бутылке» — модели парусников, помещённые внутрь бутылок из-под виски. Разумеется, их горлышки были слишком узкими, чтобы корабли прошли целиком. Сначала в бутылки складывали отдельные детали, а затем корабли собирали при помощи пинцета.

В коробке их было три. Все сделал Юкимаса.

— Полагаю, всё на месте. — Намиэ закрыла коробку.

Внезапно Кунихиро обхватил её, навалившись со спины. Она едва подавила вскрик. Ещё не хватало, чтобы Юкимаса их услышал.

— Ты что творишь? — прошипела она.

— Ну же, громче, не стесняйся! Старик всё равно ничего не сделает. Ему пора бы узнать о нашей связи!

— Не сходи с ума! — Намиэ вывернулась из объятий.

— Намиэ! — послышался голос Юкимасы. — Нашла?

— Да! Сейчас принесу. — Она взяла коробку и, отвернувшись от Кунихиро, вышла из комнаты.

Юкимаса также выкатился в своём инвалидном кресле в коридор. С подозрением посмотрел на Намиэ:

— Что-то случилось?

— Нет, ничего. Всё на месте? — Она показала ему содержимое коробки.

— Да. Возвращаемся. — Он положил коробку себе на колени.

Кунихиро вышел к ним и привалился к стене.

— Так ты вечером пирушку устраиваешь? Ученики соберутся и всё такое?

— От кого ты узнал?

— От того, кто принял заказ в винном магазине. Тебе стоило самому мне сказать.

— Тебя это не касается.

— Ещё как касается! Разгуляетесь там у себя в главном здании, а страдать мне.

— Мои сегодняшние гости — взрослые, разумные люди. Не суди по себе.

— Но если вы меня хоть чуточку потревожите — запульну к вам петарду.

— Петарду? Какой же ты ребёнок! Между прочим, районный совет пожаловался на то, что ты самовольно пустил плавать в пруду каноэ. Просили немедленно убрать. В него могут залезть дети, а это уже опасно. Но если тебе неохота, я так и скажу совету: «Прошу, забирайте!»

— Ты ведь понимаешь, чем это кончится? — угрожающе сказал Кунихиро.

— Прибери игрушки, если не хочешь остаться без них!.. Идём, Намиэ.

Она выкатила кресло на улицу. Путь вёл через несколько ступенек, и ей потребовалось немало усилий. Но ещё хуже пришлось сидевшему в кресле Юкимасе. Однако он ни разу не пожаловался.

«Давно надо было пристроить у входа во флигель пандус», — запоздало пожалела Намиэ.

От флигеля до главного здания было около двадцати метров. Когда-то здесь расстилался газон, но сейчас чернела голая земля. Никто не ухаживал за ним вот уже несколько лет.

— Не обращай на него внимание, — произнёс Юкимаса. — Это не может длиться вечно. Однажды его постигнет небесная кара.

Намиэ молча кивнула. Заметив про себя, что, как учёный, он редко употреблял выражения вроде «небесная кара».

— Который час?

— Э-э… — Она достала мобильный телефон. — Начало шестого.

— Значит, пора готовиться.

— Займусь, как только вернёмся в главный дом. А тебе не кажется, что тэппанъяки[2] — неудачная идея? Выглядит так, будто нам лень готовить как следует.

— Ерунда. Я этих ребят давно знаю. Были бы мясо и пиво — и они довольны.

— Так то в студенческие годы. А сейчас всем под сорок. К этому возрасту многие начинают ценить хорошую кухню.

— Ничего. Привередничать будет только один, да и тот на самом деле ничего не понимает во вкусной еде. Просто строит теории.

Поняв, о ком говорит Юкимаса, Намиэ рассмеялась:

— Ты о господине Юкаве?

— С него станется даже выдвинуть теорию правильной нарезки овощей! — Плечи Юкимасы мелко задрожали от смеха.

— Кстати, он звонил. Сказал, что немного задержится.

— Задержится? Но хоть приедет?

— Да, в любом случае обещал непременно быть. Он забронировал номер в бизнес-отеле возле станции и сможет остаться у нас, сколько мы позволим.

— Вот как? Отрадно слышать. А то, я смотрю, за последнее время он не опубликовал ни одной сто́ящей статьи. Надо бы устроить ему нагоняй.

Голос Юкимасы звучал бодрей. Намиэ знала о его давнем принципе: чем успешней ученик, тем суровей к нему отношение.

2

Прежде Юкимаса Томонага преподавал в Университете Тэйто, занимая должность старшего преподавателя. Почему он не стал профессором, Намиэ не знала. Но слышала от своей покойной матери, что он занимался классической, приземлённой тематикой, которую редко выбирали для дипломных работ.

Зато отношения со студентами у него складывались самые тёплые. Он любил заботиться о людях, ученики — даже те, кто предпочёл другую лабораторию, — могли рассчитывать на его отеческий совет, а для некоторых он похлопотал об устройстве на работу. Поэтому на Новый год его и по сей день заваливали поздравительными открытками.

Этим вечером у Юкимасы собрались те его подопечные, кому он особо благоволил. Направления исследований у всех были разные, но они на удивление хорошо ладили и регулярно встречались для дружеских попоек. Хотя бы раз в несколько лет они снимали ресторан в городе, но в этот год Юкимаса пригласил компанию к себе.

— Слушайте, это потрясающе! Раз вы можете такое мастерить, значит, все проблемы позади! — Подняв двумя руками корабль в бутылке на уровень глаз, сказал гость по фамилии Ясуда. Это был начинающий толстеть мужчина средних лет с круглым лицом.

— Проблема всё же есть, и это время. Знаешь, сколько мне понадобилось? Три месяца! Три месяца каждодневного труда. Был бы я здоров, управился бы в три дня. И разумеется, вышло бы лучше. — Юкимаса обвёл взглядом трёх своих учеников, сидевших вокруг тэппана. Намиэ показалось, что его голос звучит уверенней, чем обычно.

— У вас всегда были ловкие пальцы, — сказал второй гость, Имура. Он единственный из присутствующих был в повседневной одежде, а не в строгом костюме. Сейчас он заведовал подготовительными курсами.

— Точно-точно! Никто лучше вас не умел паять! — поддержал третий гость, Окабэ. От выпитого пива его лицо уже стало пунцовым.

— В то время старший преподаватель был всё равно что подсобный рабочий, — горестно усмехнулся Юкимаса. — А вы сейчас создаёте что-нибудь своими руками?

Все трое склонили головы в раздумье.

— Самое большое — свинтил заказанный по Интернету сборный стеллаж, — сказал Ясуда.

— А я одни документы составляю. Планы да отчёты, — сказал Имура.

— Я тоже ничего не создаю. Утратил всякую связь с физикой. — Окабэ скрестил руки на груди.

— Так ты же астрофизик. После окончания университета твои знания никуда на практике и не приткнёшь, — поддел его Ясуда. — Но как с кафедры физики тебя занесло в издательство — вот загадка!

— Хотел выпускать научный журнал. Да куда там, мир отвернулся от науки, и журнал пришлось прикрыть. А ты вот устроился в компанию по производству спортинвентаря. Как там твоя любимая молекулярная физика, пошла в ход?

— Нет, конечно. Я всё забыл сразу после защиты!

Юкимаса с улыбкой наблюдал, как все трое заливисто хохочут. Он любил повторять, что, даже если ты забудешь всё, чему тебя учили, приобретённый опыт обязательно проявится в чём-то другом. Наверное, поэтому его ученики могли так откровенничать.

— Выходит, знания, полученные в университете, использует один Юкава.

В ответ на слова Имуры остальные двое согласно закивали.

— Вот уж кто был готов изучать всё подряд, — сказал Ясуда.

— Помнится, он как-то занялся процессом изготовления растворимого кофе. Попробовал сделать сам и пришёл к выводу, что рациональней покупать в магазине.

— Между прочим, он опаздывает. — Имура посмотрел на часы. — Уже восемь!

— О, так поздно? — удивился Юкимаса. — Позвольте ненадолго вас оставить. Присоединюсь вновь, когда приедет Юкава.

— Да, конечно. Отдохните. Мы тут сами себя займём, — сказал Окабэ.

— Есть пиво, есть виски. Пейте сколько хотите. Только рассчитывайте силы!

Намиэ выкатила кресло в коридор.

— Вернись к ним, — остановил её Юкимаса. — Ребятам не хватит духу залезть в холодильник. До своей комнаты я доберусь сам.

Управляя креслом, он двинулся дальше. В дальнем конце коридора находился лифт. На нём можно было подняться на второй этаж, где ничто не мешало попасть в спальню. А благодаря постоянным упражнениям он уже мог без посторонней помощи перебраться из инвалидного кресла в кровать.

Убедившись, что Юкимаса заехал в лифт, Намиэ вернулась в гостиную.

— Как проходит реабилитация? — спросил Ясуда. — Когда я посещал его в прошлый раз, он ходил с большим трудом.

Двое других гостей также смотрели на неё с обеспокоенным видом. От прежнего веселья не осталось и следа.

— Он более-менее может вставать на ноги, опираясь на трость. Но большее пока не даётся.

— Ясно, — вздохнул Имура. — Я надеялся, что реабилитация поможет.

— Но в чём-то он восстановился. Только гляньте на его творения! — Ясуда посмотрел на корабли в бутылках. — Кудесник Металла во всей красе!

Двое его друзей кивнули.

— Кудесник Металла? — переспросила Намиэ.

— Так его прозвали на работе. Из-за исследований, которые он вёл, — пояснил Ясуда.

— Вот как? — только и смогла ответить Намиэ. Она понятия не имела, чем занимался Юкимаса.

Окабэ встал, открыл стеклянную дверь, ведущую на балкон, и сделал глубокий вдох.

— До чего здесь хорошо! Травой пахнет. И не подумаешь, что ты в Токио.

— Да уж, открыть дверь и не надышаться выхлопными газами дорогого стоит, — согласился Имура.

— Ещё и отличный вид из окна, на пруд… О! — Окабэ, что-то заметив, вытянул шею. Затем повернулся к Намиэ и показал пальцем. — А там что за здание?

Узнав, что это флигель, он протянул: «Ого!» — и восхищённо кивнул.

— В окне горит свет. Там кто-то живёт?

— Да, старший сын отца…

— Старший сын сэнсэя? А, то есть…

— Эй! — Имура строго посмотрел на Окабэ.

— А?.. Ох!.. Да-да, всё понял. — Тот втянул голову и плечи и отошёл от окна.

— Я принесу пива. — Намиэ направилась на кухню. До её слуха долетело, как Имура распекает Окабэ: «Ты что, идиот?!» Ученики знали о сложных семейных обстоятельствах своего учителя.

Намиэ достала из холодильника две бутылки пива, поставила на поднос и вернулась в гостиную.

— Пока сэнсэй отдыхает, предлагаю ещё один тост. Госпожа Намиэ, присоединяйтесь! — пригласил Ясуда, и она тоже взяла бокал. Окабэ немедленно его наполнил.

— Итак, пусть и в их отсутствие, выпьем за двух настоящих учёных: бывшего старшего преподавателя Томонагу и действующего старшего преподавателя — или он сейчас доцент? — Юкаву. До дна!

«До дна!» — повторили все за Ясудой, и, когда они чокнулись, на улице послышался треск — будто что-то разбилось. У Намиэ почему-то ёкнуло сердце.

Они поглядели друг на друга.

— Что это? — пробормотал Окабэ и вышел на балкон. Намиэ последовала за ним.

В следующую секунду над флигелем начал подниматься дым.

— Пожар! — крикнул Окабэ. — Скорее звоните в службу спасения!

Имура схватил мобильный телефон. С напряжённым видом приложил к уху. В тот момент, когда он открыл рот, со стороны флигеля снова раздался треск.

Дым повалил гуще, и наконец наружу вырвались языки пламени.

3

— Вообще первый раз такое название слышу. И ведь это не какой-то там деловой или жилой квартал, а целый город внутри города. Что тут скажешь — Токио разросся до невозможности. До неприличия! Из центра приходится ехать больше часа. Ещё и в такое время! Смотри, уже почти полночь! — без умолку тараторил Кусанаги, сидевший на месте пассажира. Настроение у него, судя по всему, было преотвратное. Что неудивительно: сегодня наконец-то удалось закончить дела пораньше, и, когда ему позвонили, он уже собирался окунуться в ночную жизнь города.

«Мне тоже не дали отдохнуть», — подумала Каору Уцуми. В её планах на вечер значился просмотр фильма на DVD под бокал-другой вина.

— Ничего не поделаешь. Тут не просто поджог, а подозрение на убийство.

— Да знаю я! Поэтому дело не оставили в ведении местной полиции, а прислали сотрудников из главного управления. Всё правильно. Только почему именно нас? То есть почему тебя — понятно. Новичкам всегда подсовывают проигрышный билет. Но я-то здесь при чём?!

«А поставьте себя на моё место: отправляют на задание на ночь глядя, заставляют вести машину и, ко всему прочему, обращаются как с зелёным новичком», — хотела сказать Каору, но сдержалась.

— Побоялись, что новичок один не справится.

— Кто побоялся? Шеф Мамия? Ну да, кто же ещё. Его превосходительство желает заранее выслушать наш доклад, чтобы завтра утром не спешить на работу! Просто зло берёт. Думал, уж сегодня-то смогу спокойно выпить, так ведь нет! — Кусанаги вытянулся в кресле. — Ну и? Как поняли, что это поджог?

— В сгоревшем доме найден труп.

— Люди гибнут и при случайных пожарах.

— Не в нашем случае. Жертва скончалась от колотой раны. Пожар потушили быстро, и повреждений от огня на теле довольно мало.

— Даже так? Тогда, как ни посмотри, это убийство.

Каору заметила, что Кусанаги понуро свесил голову.

— Вот зараза! Если штаб расследования развернут в этом захолустье, мы же тут застрянем. А здесь и кафешек не видать.

Насчёт захолустья он оказался прав. Чем дальше, тем темнее становилась дорога. Ехать при свете фар стало небезопасно, и Каору включила противотуманные огни.

Вскоре впереди показался необычайно ярко освещённый участок земли. Свет давали стоявшие там многочисленные пожарные машины.

Привычной толпы зевак, вечно сбегающихся поглазеть на пожар, тут не было. Не поймёшь, то ли из-за позднего времени, то ли потому, что здесь вообще мало кто живёт.

Перед ними высился особняк, не обнесённый, однако, никаким забором. С левой стороны собрались люди. Пожарные и полицейские обкладывали территорию виниловой плёнкой и натягивали заградительную ленту.

Ко вновь прибывшим поспешил невысокий мужчина. Когда Кусанаги представился, тот немного подобрался. Назвал себя:

— Коидо, следственная группа.

— Погибший один? — осведомился Кусанаги.

— Так точно. Тело увезли в управление. Вскрытие, полагаю, проведут завтра.

— Ну разумеется, — обронил Кусанаги, повернувшись к Каору.

— Вы закончили осмотр места преступления? — спросила она.

— Нет, сегодня все силы ушли на тушение огня. К тому же стемнело, а вероятность дождя низкая. Пожарные тоже сказали, что займутся осмотром завтра.

Снова разумное решение. И чего ради они примчались сюда сломя голову?

— Что горело? — спросил Кусанаги.

Замерший по стойке «смирно» Коидо достал блокнот:

— Флигель особняка семьи Томонага.

— Флигель? Понятно… — Кусанаги оглядел большое строение справа. — А это, значит, главное здание?

— Всё верно, — кивнул Коидо.

Убитого звали Кунихиро Томонага, и, похоже, он жил во флигеле один.

— Кто был в главном здании?

— Сейчас… — Коидо сверился с блокнотом. — Отец погибшего со своей… не знаю, как лучше сказать. «Дочерью» будет не совсем верно…

— Это как понимать? — спросил Кусанаги.

— У них несколько запутанные семейные отношения… В общем, постоянно там проживают отец погибшего и дочь супруги отца. Ещё сегодня присутствовали трое его учеников. То есть нет — четверо. Похоже, собрались на какую-то встречу.

«Глава семьи, вероятно, преподаватель», — подумала Каору, услышав слово «ученики».

— Все пока здесь? — спросил Кусанаги.

— Нет, трое из четверых учеников уехали. Сказали, что им завтра рано утром на работу и надо обязательно вернуться сегодня. Не хотели опоздать на последнюю электричку.

— А четвёртый?

— Согласился подождать.

— Мы можем поговорить с ним и с хозяевами?

— Думаю, да.

— Тогда этим и займёмся. Вы нас не проводите?

— Да, конечно. Прошу сюда.

Следуя за Коидо, они направились к главному зданию.

У парадного входа висела табличка с фамилией «Томонага». Дом был деревянный, традиционной постройки, только раздвижную дверь заменяла распашная. Коидо нажал кнопку домофона сбоку от неё и поговорил с кем-то из жильцов.

Вскоре дверь открылась. На пороге появилась высокая, худая девушка лет двадцати пяти, с длинными волосами, собранными за спиной.

Коидо представил ей Кусанаги и Каору.