Заваленная мисками со следами красной, белой и синей глазури, кухня говорила, что все утро тут кто-то усердно работал, и Софи тут же почувствовала себя виноватой.

– Давай я приму душ и спущусь помочь. На улице так жарко, что ко мне лучше не подходить слишком близко.

Белла прикусила губу.

– Да необязательно. Извини, я немного нервничаю. – Она прислонилась к грязной стойке из нержавеющей стали. – Я взяла заказ на пятьдесят капкейков к завтрашнему дню рождения, но они не хотят масляную глазурь. Они хотят чего-то другого, а у меня голова забита идеями по поводу Четвертого июля. Впрочем, кое-какие можно и опробовать.

– Не волнуйся, мы что-нибудь придумаем, – сказала Софи, ласково похлопав ее по руке. – Дай мне десять минут.

– Я тоже помогу. Могу принять душ у Софи. Я хотел его опробовать с тех пор, как мы там сделали ремонт. И в рюкзаке у меня есть чистая одежда. Из меня получится адская посудомоечная машина.

Не успела Софи возразить, как Белла благодарно вздохнула:

– Правда поможешь? Я чувствую себя немного не в своей тарелке. Буду благодарна за любую пару рук.

– Хочешь пойти первым? – спросила Софи, стараясь говорить небрежно и бодро, пока открывала входную дверь. С чего бы вдруг ее стали бередить мысли о голом Тодде в ее душе, но глупые гормоны жили собственной жизнью, отчего все в теле шло наперекосяк.

– Нет, я подожду, если, конечно, одолжишь мне полотенце.

– Конечно.

Она прошла прямиком в спальню и, уже вытащив из-под кровати короб с постельным бельем, поняла, что он последовал за ней.

– Я помогал Белле с декором комнаты. Выглядит неплохо. – Он помолчал, явно внимательно разглядывая все вокруг. Софи порадовалась, что он не видит ее лица. – Ты не так много вещей с собой привезла.

Рывком вытащив из короба полотенце, она попятилась на коленках и наткнулась на Тодда.

– Вот, держи, – сказала она, поворачиваясь и подавая ему полотенце, а по ходу нечаянно коснувшись тыльной стороной ладони его паха. Она начала вставать и едва не уткнулась ему в пах лицом.

– Ох… Я не… э-э… да. Извини.

Губы Тодда дернулись, в глазах заплясали веселые огоньки. Внезапно комната стала слишком маленькой и очень, очень жаркой, а он выглядел совершенно невозмутимым и беззаботным.

Взяв ее за локоть, он помог подняться на ноги.

– Я п-просто пойду… пойду в… душ.

– Да, – серьезно ответил Тодд, но его тон противоречил блеску в глазах. – А почему бы и нет?

Схватив полотенце, Софи поскорей исчезла в ванной.



Она посмотрела на себя в зеркало. Почему она не могла отшутиться, зачем было волноваться и смущаться? Тодд, наверное, сочтет ее круглой идиоткой, нет, он уже счел ее идиоткой.

С приглушенным стоном она закрутила конский хвост в узел, намотала на него еще одну ленту и стянула с себя одежду.

Шагнув под потоки воды, Софи почувствовала, как тепло успокаивает уставшие мышцы. Она получила удовольствие от пробежки, но знала, что, вероятно, заплатит за нее завтра или послезавтра. Почувствовав себя намного лучше, девушка обернула полотенце вокруг себя и постаралась не думать о том, что тут только один гель для душа и что Тодд будет им намыливаться. Его тело в ее ванной. Обнаженное тело в душе. У нее свело желудок, потом все внутри превратилось в желе, точно организм сам не знал, что, черт возьми, происходит. Софи не хотелось думать о том, как Тодд выглядит без одежды, и тут же она со злобным удовлетворением подумала, что тело у него, вероятно, более подтянутое, чем у пухловатого в талии Джеймса. Да, определенно подтянутое. И она не должна о нем думать. Ни в коем случае. Она никогда не думала о Поле в таком ключе, даже несмотря на то, что он был потрясающе одет. Высокий, стройный… ладно, плечи у него не такие широкие, как у Тодда, и они немного покатые, и он был… немного костлявым, возможно. Несмотря на все усилия, ее разум отказывался переключаться. Софи захлестнула волна жара, кожу начало покалывать. Ладно, Тодд круто выглядит в лайкровых шортах. Не так уж трудно представить его голым. Логичное допущение. Хотя ни от логичных допущений, ни от естественного любопытства в жар обычно не бросает. Она обмахнула лицо салфеткой, чувствуя, как набухшие соски трутся о мягкое полотенце. Рывком затянув полотенце, она пожалела, что не захватила с собой в душ чистую одежду. Не дай бог, полотенце распустится… Помедлив, она сделала глубокий вдох и открыла дверь ванной комнаты и через коридор вошла в спальню, где, как оказалось, Тодд устроился со всеми удобствами. Даже чересчур привольно.

– Ой, – пискнула Софи и остановилась как вкопанная, и вся влага у нее во рту мгновенно испарилась.

Он лежал на кровати, откинувшись на подушки, одетый только в бледно-голубое полотенце, низко обернутое вокруг бедер, занятый телефоном.

Подтянутый? Воображение ее подвело, даже с треском. Тело в ее кровати производило поистине сильное впечатление. Красивые бицепсы, четко очерченные мышцы груди и сексуальный рельеф косых мышц живота. Если полотенце опустится еще ниже, все, на что указывал темный след волос от его пупка, будет выставлено напоказ.

Он поднял голову.

– Гот… готова? – Его голос пресекся, и что-то мелькнуло в его глазах, прежде чем он поднял брови и скривил губы в своей обычной озорной улыбке, когда сказал: – Красивые ноги.

– Жаль только, что груди разные, – вырвалось у нее, поскольку она отчаянно пыталась перестать пялиться на его грудные мышцы и посмотреть ему в глаза. Хотя, наверное, это было лучшее, что она могла сказать, потому что это как бы… нет, не сломало лед, но хотя бы немного понизило градус, поскольку температура в комнате взлетела до небес.

– Как это разные? – рассмеялся Тодд. – Можно посмотреть?

– Нет, нельзя, – ответила Софи, и ее голос задрожал от легкого негодования, которое тут же перешло в смех. – Понятия не имею, зачем я тебе это сказала.

– Я тоже, но теперь я действительно заинтригован. С чего это они разные? – Он склонил голову набок и уставился на ее грудь, а она едва ли могла протестовать, ведь практически сама ему предложила.

Софи покраснела и помахала рукой перед грудью, чтобы отвлечь его внимание.

– Одна больше другой. Как-то один человек (она ни в коем случае не собирается произносить его имя) сказал, что груди у меня не две, а полторы.

– А я уверен, что они прекрасны, – улыбнулся он, глядя ей в глаза. – Отсюда они выглядят совершенно нормально.

– Спасибо, – сказала Софи, теперь ужасно хотелось прекратить этот разговор, чтобы он просто пошел в ванную. Она очень гордилась тем, что ее голос звучал твердо и сдержанно, потому что – серьезно, в любую минуту она может начать пускать слюни. Ну почему, ради всего святого, он не тащит свое совершенное тело в душ и не оденется?

– Бери, что тебе нужно.

– Непременно.

Он прошел мимо нее, как будто все это было для него совершенно естественно.

Когда он наконец закрыл за собой дверь ванной, Софи опустилась на кровать и уронила голову на руки. Господи, как же ей теперь выкинуть из головы это прекрасное тело? Нервы у нее ни к черту. И все равно она не могла перестать представлять его себе без штанов. Нет, так нельзя, решительно нельзя. От него добра не жди. Никаких отношений. Но при всей своей решимости она не могла не думать, что будь она той, кто не привязывается к мужчинам, то после ни к чему не обязывающей интрижки с Тоддом она могла умереть очень счастливой женщиной.

Глава 15

Когда в половине одиннадцатого они вернулись на кухню, Белла уже выстроила рядами несколько десятков капкейков, только и ждущих глазури, а Уэс пил воду, прислонившись к шкафу.

– Спасибо, что вернулись, я бы не стала вас винить, если бы вы сбежали. – Белла вытерла рукой лоб. – Я так устала, что у меня мысли путаются. Есть идеи какой-нибудь еще праздничной темы, Софи? Я полагаюсь на тебя, а то я до смерти устала от гребаной красной, белой и синей глазури. – Она указала на ряды капкейков позади Уэса, которые уже были украшены патриотическими завитушками. – Мне также нужно испечь еще несколько партий печенья, украсить еще один чизкейк и придумать идею для потрясающего торта на Четвертое июля.

– У меня, правда, есть кое-какая мыслишка по поводу капкейков. Как насчет белой помадки с треугольниками красного, белого и синего? Их можно нарезать из мастики. Немного в духе Кэт Кидстон[4].

Софи не знала, в почете ли здесь дизайнер Кэт Кидстон, но Белла кивнула, как будто знала, о чем речь. Она попыталась перехватить взгляд Беллы, но так, чтобы Тодд и Уэс не заметили.

– Гениально. Они будут прекрасно смотреться. На самом деле такие можно делать круглый год, меняя цвета по сезону. Ты гений, Софи! – сказала Белла, слегка жуя слова, при этом она изо всех сил старалась не смотреть на Софи прямо. – Как только Тодд закончит мыть посуду, заставим его нарезать треугольники.

– Я тоже могу, – пророкотал низкий голос Уэса.

– Хорошо, – сказала Софи. – Белла, почему бы тебе не заняться печеньями, а я пока подкрашу и раскатаю мастику, а после мальчики займутся нарезанием флажков.

В кухне закипела работа, когда все разошлись по своим рабочим местам.

Софи бочком подобралась к Белле.

– Ты так его и не пригласила, да?

Белла рывком открыла ящик и вытащила оттуда скалку и несколько металлических ножей.

– Вот, Тодд. Как только Софи закончит, тебя ждет работа. – Она ткнула Софи локтем в бок.

– Трусиха, – поддразнила ее Софи.

– Мне просто нужен подходящий момент, – пробормотала в ответ Белла.

– О чем вы там шепчетесь? – спросил Тодд. – Придумываете новые задания для бедных поварят?

– Да, хотя было бы неплохо, если бы ты начал мыть посуду, – сказала Софи.

– А ты очень уж командуешь, когда разойдешься, – заметил Тодд, легонько подталкивая ее локтем в бок и закатывая рукава.

– У меня бывают заскоки. Теперь за работу, любезный.

– Есть, мэм. – Он направился к большой промышленной раковине, под завязку заставленную посудой, и спокойно пустил воду.

В течение следующего часа все четверо трудились мирно и синхронно, весь процесс перемежался шутливыми репликами, пока Софи и Белла руководили работой. Софи заметила, что Белла старается не смотреть на Уэса, не прикасаться к нему, а вот он, когда Белла не видела, смотрел на нее с неприкрытым вожделением, что Софи озадачило. Ему явно нравилась Белла, и он нравился ей, так в чем же проблема и почему Белла так боится его пригласить?



Когда еще несколько дюжин капкейков были испечены и покрыты глазурью, три партии печенья испечены, а второй чизкейк украшен, Белла попросила сделать перерыв на кофе.

– Слава тебе, господи, – сказал Тодд, с ликованием покидая свой пост у раковины и направляясь прямиком к кофемашине.

– Мне нужно бежать, я свой возьму с собой, – сказал Уэс.

Белла посмотрела на него, поджав губы.

– Спасибо за помощь.

– В любое время, малышка Белла, в любое время. – Широкая белозубая улыбка, которой он одарил ее, не достигла его янтарных глаз.

– Так вот, Софи, – сказала Белла, решительно поворачиваясь к Уэсу спиной, – на Pinterest я видела замечательный торт.

Уэс взял свой кофе и, уходя, небрежно помахал им на прощанье.

– Вот как? – Софи за милю учуяла отвлекающий маневр.

– Да, смотри. – Белла показала Софи фотографию на своем телефоне. – Когда его нарезают, звезды и полосы видны на каждом срезе. Я все пытаюсь понять, как, черт побери, так сложить слои.

Тодд приготовил Софи кофе, и она благодарно кивнула ему, наливая молоко в кружку.

– Надо чередовать коржи со слоями красной и кремовой начинки… Хм, а потом взять подкрашенный синим корж… и если большую часть середины вырезать и заполнить красным коржом… да, это сработает. Хотя я не знаю, как сделать звезды. Может, вложить в синий корж чипсы из белого шоколада?

– Ты ж моя красавица! – крикнула Белла. – Гениально! Конечно! – Она хлопнула Софи по спине, едва не пролив кофе.

Софи подняла свою чашку, как бы отмахиваясь от комплимента.

– Командная работа. На самом деле я украла это из «Великого британского кулинара».

– Наплевать откуда, главное – мне на руку, и вообще я люблю эту телепрограмму. Я уже говорила, как благодарна вам за помощь? – Она бросила на Тодда быстрый теплый взгляд. – Даже тебе.

Тодд поднял кружку в тосте.

– В любое время, сестренка.

– Конечно, – сказала Софи, разглядывая содержимое своей кофейной чашки.

– Нет, правда, я подыхала под грузом заказов. С вашей помощью даже в срок успела. Теперь, когда приближается свадебный сезон, заказы так и сыплются. – Она умоляюще посмотрела на Софи. – Ты ведь не собираешься уезжать?

Тодд закатил глаза.

Софи с ободряющей улыбкой похлопала ее по руке.

– Не беспокойтесь. Я здесь до конца ноября.

– Черт побери, неужели ты не сможешь остаться еще ненадолго, а то как мне делать рождественские торты?

– Я, наверное, поеду отдохнуть. Ты же сущая рабовладелица.

– Извини, я слишком многого хочу, да? Я ведь такая, правда? – Белла прикусила губу. Ее лицо сморщилось от внезапного беспокойства.

– Все в порядке. Мне нравится тебе помогать. На кухне я как дома. – Софи помолчала, а потом посмотрела на них с Тоддом, все еще думая о его приглашении. – Вы мне жизнь спасли. Вы оба. – Она сглотнула, стыдясь признаться в этом, но рядом с Беллой невозможно было что-то скрывать. – Без тебя … и Тодда… я бы сидела в четырех стенах, пряталась. Вы вроде как вытащили меня из моей скорлупы. Я всегда считала себя общительной, и я действительно общаюсь с людьми, но я поняла, что провела довольно много времени в одиночестве, ждала, когда что-то случится, не делая ничего для перемен в своей жизни. А ведь когда-то я сама искала чего-то нового.

Софи вдруг поняла, что у нее была жизнь до Джеймса, жизнь в ожидании Джеймса и ничего после Джеймса, и теперь, оглядываясь назад, она думала, что второй отрезок был не настолько прекрасен, как ей думалось в то время. Даже встречаясь с Полом, она притворялась, что снова расправляет крылья, но она обманывала себя. С самого начала Софи знала, что стремится к безопасности и избегает делать что-либо, что действительно бросит ей вызов.

Если бы она вела себя так, когда провалилась на экзамене, то все еще сидела бы дома или обслуживала столики в местном пабе. Словно последние два года она провела во сне.

– Значит ли это, что ты согласна поехать на Лонг-Айленд? – спросил Тодд, словно прочитав ее мысли.

– Я…

– Тебе надо поехать, – сказала вдруг Белла, кивая, как будто это решало огромную проблему. – Тодду нужна поддержка, а моя семья в этом году не поедет.

– Я слышал, – сказал Тодд, и его лицо потемнело.

– Извини. – Она похлопала его по плечу и обернулась к Софи. – Обычно мы ездим в наш пляжный домик, который рядом с домом дяди Росса, но в этом году мы остаемся в городе. Тодд и Мартин обычно проводят больше времени у нас, чем у себя. – Она рискнула взглянуть на Тодда. – Моя мама немного менее… официальна.

– Это приуменьшение века. Мама Беллы с радостью приняла бы у себя дикобраза, забредшего к ней с шоссе.

– На Лонг-Айленде не водятся дикобразы. Факт из National Geographic.

– Ладно, тогда оленя.

– М-мм, не уверена. Мама очень злится, что они объедают у нее розы.

Софи крепко сжала губы, чтобы не рассмеяться, но у нее все равно вырвался тихий смешок.

– Честно говоря, вы двое препираетесь похлеще, чем родные брат и сестра.

– Белла рассмеялась.

– Если ты поедешь на Лонг-Айленд, то… прекрасно проведешь время. Мама Тодда – потрясающая хозяйка. О тебе будут хорошо заботиться, это точно. И дом замечательный, прямо на пляже. Сможешь ходить туда каждый день. И погода будет отличная. И фейерверк просто потрясающий. Да, тебе лучше поехать.

Тодд закатил глаза.

– Продолжай, Белла, с твоих слов выходит идеальная картина.

– Ладно, мама Тодда немного требовательна… ну, чтобы все было идеально.

– Это ты сказала, а не я, – язвительно заметил он, сложив руки на груди и скрестив ноги в лодыжках. На этот раз его улыбка казалась вымученной, а поза настороженной, словно он был готов в любую секунду сбежать.

– Но она в порядке… как я уже сказала… отличная хозяйка. И… ты ей, вероятно, понравишься. Просто скажи ей, что знакома с принцем Уильямом и… да, на самом деле сделай это, и она тебя полюбит. – Белла повернулась к Тодду. – И это остановит твоего отца, когда он будет навязывать тебе очередную дебютантку.

Тодд пристально посмотрел на нее.

– Я не поэтому Софи пригласил, – отрезал он. – Не говори так, будто я ее использую. – Его лицо потемнело, в нем читалась почти ярость.

– Надо же! – протянула Белла, поддразнивая его так, что это могло сойти с рук только родственнице. – Какой ты у нас обидчивый.

– Перестань, Белла, – прорычал он, не глядя на Софи.

– Ладно, ладно. Ну а я, например, с нетерпением жду начала праздников. Буду спать три дня подряд и позволю маме меня обслуживать. Ой! Печенье. – Она вскочила и бросилась к плите, чтобы в самый последний момент спасти шоколадное печенье.

Тодд отвернулся и уставился в свою кофейную чашку. Софи не знала, что сказать, все еще слегка удивленная тем, что Белла, которая последние несколько недель предостерегала ее от Тодда, вдруг так захотела, чтобы она поехала с ним. Белла явно беспокоилась о нем и думала, что, отправившись туда, Софи в какой-то мере поможет ему, что, конечно, и заставило ее принять окончательное решение.

Тодд так много сделал для нее, и теперь, похоже, сам нуждается в ее поддержке.

Глава 16

Эсэмэска от Тодда пришла, когда Софи сражалась с молнией на сумке, ногами зажав ее с двух сторон. Кожаная сумка, которую она позаимствовала у Беллы, не трещала по швам, но после подробного инструктажа Беллы относительно дресс-кода (к ужину обязательно вечернее платье, за завтраком поверх костюма можно что-то накинуть, бикини сойдет для ланча, «особенно если он у бассейна, и практически любого мероприятия на пляже, но не топлес») и быстрого поиска в Гугле о Хэмптонс Софи была уверена, что закупила и упаковала все необходимое. Еще больше она была уверена во второй сумке и ее все еще теплом, завернутом в фольгу содержимом. Оно стоило того, чтобы встать на час раньше.

После похода за покупками в Nordstrom Rack и Banana Republic у нее получился идеальный капсульный гардероб, который включал в себя несколько пар шорт с цветочным рисунком, два великолепных летних платья, сандалии на высоком и низком каблуке, а еще жилет и две новые пляжные футболки. Как и большинство ее покупок, крошечное бикини она купила импульсивно, скорее из тщеславия.

Пусть Тодд не для нее, но она все равно будет радоваться и чувствовать себя хорошо в новой одежде. Софи не хотела подвести его перед матерью, которую воображение рисовало ей пожилой патрицианкой, эдакой Нэнси Рейган или кем-то в том же духе.

Приятно будет уехать на несколько дней. На неделе дважды заходил Пол, чтобы пригласить ее на кофе, и оба раза она отказывалась, ссылаясь на завал с работой, что он, конечно же, прекрасно понял. Она не собиралась ничего объяснять или позволить ему понять, что была дурой… снова.

Последние несколько вечеров Софи была занята тем, что помогала Белле с тортами на Четвертое июля, и, сколько бы она ни гордилась своей идеей, в какой-то момент ее уже начало тошнить от вида красных, белых и синих коржей. Придуманная ею конструкция имела оглушительный успех, и как только первый торт был выставлен в витрине, они с Беллой едва поспевали выполнять заказы. Да, она определенно заслужила перерыв, и учитывая, что, согласно прогнозу погоды, ожидалась тридцатиградусная жара, у нее возникло впечатление, что она собирается в отпуск.

Жуткая колымага Тодда урчала у обочины, а сам Тодд вышел на тротуар с ней поздороваться.

– Это все? – спросил он, заглядывая ей за спину, точно в любой момент может появиться целая флотилия чемоданов Louis Vuitton.

– Ага.

– Вот это по мне. – Он принюхался. – Как вкусно пахнет. Белла уже печет?

Софи кивнула, не вдаваясь в подробности, и поставила вторую сумку себе под ноги.

– Давай выбираться отсюда, – сказал он, когда она пристегнулась, – после съезда с хайвея пробки могут стать адскими. Попасть на место можно всего по паре шоссе. А поезд – так просто ад кромешный. Если ты, конечно, не фанатка Coldplay и не будешь выискивать поезд, в котором едет Крис Мартин.

– Что? – переспросила Софи задумавшись, а вдруг он ее разыгрывает, но вид у него был совершенно серьезный.

– Ну, теперь, когда Гвинни снова вышла замуж, он, вероятно, не так часто туда ездит, а если и выбирается, то на вертолете, но однажды, несколько лет назад, я вошел в вагон и увидел его. Он наигрывал тихонько что-то на гитаре.

– Ух ты, вот это круто. У вас там правда так много знаменитостей?

Тодд пожал плечами.

– Немало, но те, кто не хочет шумихи, ведут себя как обычные люди, и есть своего рода правило к ним не соваться. Даже папарацци держат себя в руках. Кроме того, есть уйма задавак и прочих несостоявшихся, кто жаждет внимания и света софитов. К счастью, они стараются держаться подальше от пляжа и предпочитают вечеринки у бассейна.

– А я думала, и мистер прожигатель жизни как раз их и предпочитает, – поддразнила Софи. – Уверена, охапка красоток в бикини тебе очень к лицу.

– И почему мне кажется, что это не комплимент, англичанка?

– Извини, но что-то я не вижу в тебе любителя полежать на песке или серфингиста. Ты свои шорты Ralph Lauren помнешь, и песок в парусиновые туфли набьется.

– Привычка и обаяние, моя прачка ничего не может с собой поделать, – откликнулся он, небрежно переключаясь на скоростную полосу, пока они ехали по Атлантик-авеню. – На пляже я веду себя иначе, возможно, у меня даже есть пара обрезанных джинсов. – Он кивнул на ужасно дорогую кожаную сумку на заднем сиденье.

– О господи, как же теперь спокойно жить пляжным красоткам?

Он ей улыбнулся.

– Мне-то откуда знать, но уверен, один взгляд на твои ноги, англичанка, и они позеленеют от зависти.

Софи фыркнула.

– Сомневаюсь. Хотя было приятно получить комплимент.

– Хотя я умираю от желания увидеть эти твои разные груди.

– Лучше бы я вообще их не упоминала. – Она закрыла глаза, поморщившись, но Тодд засмеялся и включил радио.

– Хочешь послушать музыку?

Всю следующую милю они беззаботно спорили о музыкальных вкусах. Уже говоря, что ее любимые группы Wolf Alice и London Grammar, а еще певцы Сэм Смит и Рэг-эн-Боун-Мэн, Софи знала, что Тодд не удержится от замечания:

– А я-то думал, ты предпочитаешь оптимистичных Джесс Глинн, Меган Трейнор и им подобных, – сказал Тодд. – Ты же просто воплощение «солнечной девочки» старого диско.

– Это просто показывает, что у меня есть скрытые глубины, – ответила она бойко. – Зато у тебя на лбу написано Foo Fighters.

– Ну вот. Совсем никаких скрытых глубин? – Тодд по-детски очаровательно надулся, и Софи рассмеялась.

– Никаких.

– Точно? – спросил он, у него даже нижняя губа, как у младенца, задрожала.

– Уверена на сто процентов.

Он вздохнул с притворной обидой.

– Англичанка, ты ранила меня в самое сердце.

– Хорошо. Хотя этот трек неплох, и я ничего не имею против Muse.



Они ехали чуть больше часа, а потом Тодд вдруг сказал:

– Как насчет остановки? Погуляем у воды и поищем завтрак?

Софи потянулась, у нее уже начала затекать спина.

– Было бы здорово. И… – Она одарила его слегка самодовольной и торжествующей улыбкой. – Завтрак я захватила с собой. Термос с кофе и… домашние булочки с корицей, испеченные сегодня утром.

– Не может быть! Англичанка, мне придется на тебе жениться.

– Последний, кто мне это говорил, оказался уже женатым.

Отвернувшись, Софи посмотрела в окно, благодарная Тодду за своевременное напоминание. Джеймс, Пол, Тодд – все они одного поля ягоды. Каждый по-своему боится чувств и обязательств.



Они свернули с шоссе и поехали по указателям на Джонс-Бич-Айленд. Софи проследила их маршрут в приложении «Карты» в айфоне и увидела, что это длинный узкий остров с пляжем по всей длине и дорогой, идущей прямо посередине. Девушка испытала легкое разочарование, ведь смотреть тут было не на что, только темный асфальт, который, казалось, тянулся вперед по прямой, и указатели, объявляющие о совсем неромантичных «Полях».

Тодд припарковался на так называемом «Шестом поле», самой роскошной автостоянке в стороне от шоссе.

– Еще рано. К десяти утра тут будет битком. Мы всего в двадцати милях от Нью-Йорка, здесь довольно оживленно.

Софи достала свою сумку. Сильный морской бриз взметнул ее кудри и бросил ей в лицо, принося легкий привкус соли. Набрав полную грудь воздуха, она на секунду замерла, закрыв глаза и наслаждаясь свежим дуновением ветра и кожей ощущая тепло солнечных лучей.

Вдоль пляжа тянулись невысокие утилитарные здания. И что тут красивого? Тодд заметил, как она разочарованно поморщилась, и игриво тронул ее кончик носа.

– Я знаю, но это первая остановка. Свою первую дозу океана я получаю здесь. Когда мы отъедем подальше отсюда, ты увидишь. Пляжи тянутся на многие мили.

Когда они обогнули приземистые бетонные здания, перед ними открылась полоса песка, но до воды было довольно далеко. Взяв у нее сумку, Тодд закинул ее на плечо, и они побрели по песку к воде.

Их ноги утопали в песке, они оскальзывались на камнях, поэтому дорога заняла некоторое время, и мышцы Софи начали болеть к тому времени, когда они достигли более плотной, влажной полосы, идти по которой было гораздо легче. Еще не было девяти, но несколько семей уже разбили тут лагерь: раскрытые зонты от солнца, расстеленные коврики и сумки-холодильники, без сомнения, нагруженные разной снедью. На белой спасательной вышке стоял дозорный, над ним реял большой американский флаг, вились на ветру звезды и полосы.

Когда, пенясь белым, набегали и обратно прятались в море волны, взлетали фонтаны брызг. Солнечный свет плясал и отражался от волн, насколько хватало глаз. По небу были разбросаны несколько блеклых облаков, перистых, как сахарная вата – такие обычно развеиваются к тому времени, когда солнце достигнет зенита.

Софи подумалось, что в морском воздухе есть что-то особенное. На тебя сразу нисходит покой. Может быть, это был постоянный ритмичный шум волн, сонная неизбежность, с которой волна за волной накатывают друг на друга. Или, может быть, это был грохот, с которым они разбиваются о камешки, а после мягкий плеск, когда усталая вода бежит назад по песку. Или, возможно, жалобные крики чаек, кружащих над головой.

Они шли молча, держа обувь в руках, пока пляж не оказался в их полном распоряжении. В полном согласии они нашли местечко посуше и уселись на ветровку Тодда (дома в Англии она назвала бы ее непромокаемой курткой), бок о бок, их бедра соприкасались. Софи взяла у Тодда сумку и достала термос и пластиковые стаканчик, потом булочки с корицей и, развернув бумагу вокруг них, как тарелку, положила на песок.

Тодд протянул ей дымящийся пластиковый стаканчик с кофе, и они чокнулись.

– Твое здоровье.

Софи кивнула на выпечку.

– Завтрак.

Он взял одну с кривой улыбкой и, жуя, стал глядеть на море, оперев пластиковый стаканчик о согнутое колено.

Это было идеальное мгновение. Мирное взаимопонимание. Хороший кофе. Еда. Никому ничего от них не нужно. Не нужно никуда идти, никто не заставляет разговаривать, не нужно быть кем-то, кроме самой себя. В обществе Тодда было что-то особенное, он, казалось, обладал врожденным чутьем, когда стоит поддразнить, когда стоит говорить, когда – быть серьезным, а когда – лучше вообще молчать. Вероятно, это объяснялось тем, что ему было комфортно с самим собой. Казалось, он точно знал, кто он есть и что собой представляет. Софи же некогда думала, что у нее все понятно, спланировано и рассчитано, а теперь сомневалась в собственном суждении, которое оказалось невероятно катастрофичным.

– Ты морщишься, англичанка, – тихо заметил Тодд, и, повернувшись, она обнаружила его лицо в нескольких дюймах от своего, его голубые глаза смотрели серьезно и твердо. – Ты в порядке?

– Да. Просто на секунду задумалась.

– Похоже, это были не самые лучшие мысли. Что-то, связанное с мистером женатиком?

Софи выдержала его взгляд и нахмурилась, все еще пытаясь понять его.

– А ты действительно очень проницательный, да? – спросила она.

Его голубые глаза скользнули в сторону моря.

– И совсем не мелкотравчатый светский лев, каким притворяешься.

Софи пристально всматривалась в его профиль, а он упорно смотрел на волны, его кадык слегка опустился.

– Для человека, который каждый вечер встречается с новой девушкой, каждую ночь открывает для себя новый бар и устраивает вечеринки каждый уикенд, – она смягчила свой голос, чтобы звучало не так обвиняюще, – ты как будто слишком уж легко готов все бросить, когда Белле нужна помощь или мне нужно показать Бруклин.

Ее захлестнула волна тепла, и она вдруг поняла, что он был очень добрым человеком и, судя по тому, как внезапно сжались его губы, не слишком хорошо умел это признавать или принимать похвалу.

– С чего бы это?

Он взял ее руку, переплел свои пальцы с ее и положил их себе на колено.

– Не думай, что я хороший парень. Я не слишком хороший. Белла – член семьи. А через нее – ты. Ты добра к ней, а я сделаю что угодно, чтобы помочь Белле. Когда мы были детьми, она была моим лучшим другом. Я хорошо умею тусоваться, мне нравятся клубы, бары, рестораны, и мне платят за то, что я пишу о них. Это отличная работа, но… через некоторое время все приедается, и опять же это – работа. А ты, ну… ты никогда не даешь мне спуску. – Он повернулся к ней лицом. – Не хочу показаться… ну ты знаешь… девушки склонны… я не жалуюсь… мне чертовски повезло с генами, но некоторые люди ничего больше и не видят. Ничего, кроме… черт, я даже не могу поверить, что говорю это… фантика от конфетки. Эти девушки не знают меня настоящего. Как бы они ни были хороши. А ты, – Тодд улыбнулся ей своей обычной улыбкой, от которой в животе у нее разлилось тепло, – ты обращаешься со мной как с настоящим человеком. Ты мне нравишься, англичанка. Когда мы ходили в «Оникс» тем вечером, я понял… что мы друзья.

Друзья. Софи проигнорировала внезапный укол боли и широко улыбнулась, как будто это была лучшая новость за всю неделю. А потом он взял и все испортил, наклонившись к ней и поцеловав ее в самый уголок рта, – прикосновение было легким, как пушинка. Когда он отодвинулся, его взгляд словно обжег ее, но Софи постаралась сохранить безмятежную улыбку, мол, «мы-просто-друзья», в то время как внутри ее сердце совершало серьезные гимнастические кульбиты.

– Мне действительно нравится твое общество… я чувствую, что могу быть собой. Мне никогда не нужно думать о том, что я говорю. С тобой рядом легко.

– Эми показалась мне милой, – сказала Софи, чувствуя покалывание кожи там, где его губы словно оставили отпечаток, и тяжесть его руки на ее бедре, когда его пальцы обхватили ее.

– Да, милая, но… – он скривился, – как бы это сказать, чтобы не выглядеть полным мерзавцем? Она милая, но пустая. Разговор с ней не идет дальше того, кто чем зарабатывает на жизнь или откуда приехал. Она никогда не станет дразнить меня из-за моего гарема. Или… – он сверкнул глазами, – угрожать мне своим грязным бельем.

Откусив еще кусочек, Тодд помахал перед собой булочкой с корицей. – Они потрясающие.

– А ты меняешь тему.

Парень одарил ее своей неудержимой улыбкой с намеком на озорство.

– Я всегда плачу свои долги. Только рад наложить лапу на женские трусики.

Ее захлестнула волна облегчения, а настроение улучшилось, и она ткнула его под ребра:

– Слова-слова. Когда ты в последний раз на самом деле?.. – Она осеклась, сообразив, что, возможно, перешла черту.

– Давненько, англичанка. Давненько.

– Извини, мне не следовало… – Софи покраснела. О чем она только думала?

– Не парься. – Пожав плечами, он отвернулся, глядя на море, а потом тихо сказал: – Я далеко не такой ловелас, как считают в офисе.

– Да нет, никто…

– Но это так. – Он быстро повернул голову, его взгляд стал вдруг серьезным, буравящим.

– Что ж, ты намеренно этому способствуешь, – сказала она, поморщившись от своей прямоты, но тут же поняла, что и в самом деле сердится на него. – Зачем ты так поступаешь?

Он пожал плечами.

– Люди верят в то, во что хотят верить, и не нужно много усилий, чтобы ввести их в заблуждение. А ты… Ты поняла, что все не так, как кажется, только потому действительно взяла на себя труд поговорить с Эми и прочими. Остальные в офисе считают, что я охочусь за юбками. Особенно Мэдисон. Помяни мое слово, она немало потрудилась над этим взглядом, «пошли в постель». Не будь я джентльменом, труда бы это не составило. По меркам ее и ее папочки, я прекрасно подпадаю под категорию белый-англосакс-протестант.

– Такая кастовость?

– Она самая. Наши отцы знакомы, а значит, я становлюсь идеальным парнем для дочки.

– Значит, это никак не связано с твоим сексуальным телом и внешностью кинозвезды? – Софи склонила голову набок с быстрой дразнящей улыбкой, чтобы ясно дать понять, что она шутит и определенно не заметила ни сексуального тела, ни прекрасных черт лица.

– Благодарю вас, мэм, но нет. Она ищет мужа своего круга.

– Потенциально брак, заключенный в аду, – сказала Софи, думая о своем отце и его первой жене, которая, несомненно, вышла за него замуж из-за титула, его внушительного состояния и многого другого.

– Так ты знакома с моими родителями? – съязвил Тодд, и на секунду они обменялись печальными взглядами, прежде чем погрузиться в задумчивое молчание. – Извини, я должен был предупредить тебя. Это… тяжкий труд.

Совсем рядом пролетела чайка, отчего они оба вздрогнули, и Тодд, защищая, схватил остатки своей булочки.

– Ты правда сама их испекла? Они очень вкусные.

– Да. Я ездила в Копенгаген, чтобы поучиться у эксперта.

После рассказа о поездке в Данию в прошлом году они легко перешли к обмену историями про европейские страны, в которых побывали, и так вернулись к своей обычной непринужденной болтовне, и Софи так смеялась над его рассказом о том, как он оказался в борделе в Париже, что, когда они решили вернуться к машине, не могла встать, и Тодду пришлось помогать ей подняться.



Глаза Софи расширились, словно она преодолела невидимый барьер. Внезапно дома стали красивее, а сельская глушь вдруг приобрела характер хорошо ухоженного парка.

Она знала, что это богатый район, но знание никак не подготовило ее к поразительному количеству «порше» и «рэндж-роверов», на фоне которых «мерседесы» и «буммеры» стали казаться заурядными. Когда она насчитала третий «феррари», Тодд рассмеялся:

– Добро пожаловать в Хэмптонс.

Он предложил свернуть с шоссе, и они поехали через Саутгемптон по главной улице, на которую она смотрела и не могла насмотреться. Словно в супер-3D ожили страницы глянцевых журналов, все было идеальным и блестящим под ярким голубым небом и сверкающим солнцем. Даже люди, прогуливающиеся по тротуарам, нагруженные пакетами с логотипами дорогих магазинов, были безупречно загорелыми и шикарно одетыми – словно в униформу, состоящую из цветастых шорт, элегантных белых рубашек поло и дизайнерских мокасин.

Когда они проезжали через жилой район, все дома смотрелись безукоризненно чистыми, многие с белой деревянной отделкой вокруг окон и дверей, подчеркивающей традиционно серые стены из сайдинга. Все сады были профессионально ухожены: пышные, аккуратно подстриженные газоны, пестрые корзины цветов на окнах, идеально гармонирующие с цветом стен, фигурно подстриженные кусты, обрамляющие гравийные дорожки за закрытыми воротами.

– Это другой мир, – сказала Софи, широко раскрыв глаза и пытаясь понять, нравится ли ей этот мир, или же он слишком совершенен в нереальном диснеевском смысле. – Ничуть не похож на Бруклин.

– Подожди, пока не увидишь пляж.

Наконец они добрались до Амагансетт, такого же красивого, но с меньшими следами трудов ландшафтных дизайнеров, свернули на дорожку с указателем «Дальний переулок», и Тодд остановился у проема в живой изгороди, подстриженной под фигуру спящей красавицы, за которой огромные двустворчатые дубовые ворота охраняли вход, словно королевские часовые. Он набрал код на домофоне, и ворота – тихо и с угрожающей медлительностью – открылись. Широкая подъездная аллея петляла между безукоризненно подстриженными кустами, выходя к разъездному кругу размером со средний сад перед внушительным домом.

Тодд бросил на Софи встревоженный взгляд, но она промолчала.

– Может, мне следовало предупредить тебя, – сказал он.

– Может, и следовало. Но все в порядке, я знаю, какие столовые приборы в каком случае использовать и как обращаться к дворецкому.

Тодд облегченно рассмеялся и похлопал ее по коленке.

– Я знал, что могу рассчитывать на тебя, англичанка. Тебе все нипочем.

Тодд припарковался рядом с кабриолетом «порше», верх которого был опущен, и Софи тут же вспомнила, как впервые увидела его машину.

– Ты же не собираешься оставить свою колымагу здесь? – спросила Софи, и в ее глазах блеснул смех.

– А почему бы и нет?

– Ты сам знаешь, почему нет. – Она укоризненно посмотрела на его раздраженную хмурую мину. – Ты же выше этого.

– Да неужели?

– Да. И тебе уже не шесть лет. Припаркуй ее вместе с остальными машинами. Полагаю, что где-то есть огромный гараж.

– Ух ты, мне нравится чопорность школьной училки.

Но Софи просто посмотрела на него сурово поверх солнечных очков и подождала, пока он с удрученным раздражением включит зажигание и загонит машину за дом, – там действительно оказался навес, под которым теснились несколько дорогущих лимузинов.

Они уже направились к двери в дом, как Тодд внезапно схватил ее за запястье и переплел свои пальцы с ее, заставляя остановиться.

– Обещай, что не будешь осуждать меня после того, как с ними познакомишься. – От этого глухого голоса и настойчивого тона у нее защемило сердце. Хотя он был в темных очках, по выражению его лица она поняла, что он выглядит несчастным и неуверенным. Вокруг него словно бы сгустилась настороженная тишина, как будто Тодд боялся, что она сбежит.

Вспомнив его прежний легкий дружеский поцелуй, она потянулась и нежно поцеловала его в щеку.

– Обещаю.

Его губы расслабились, и, быстро сжав ее пальцы, он отпустил руку.

– Тогда прямо в бой. И пусть начнутся игры.

С сумками в руках они прошли по короткому коридору, который выходил в изящный, просторный холл. Отсюда наверх вела красивая темная лестница с широкими ступенями, со вкусом застеленная узким кремовым ковром, закрепленным блестящими латунными прутьями. Полированные деревянные перила сияли глянцево-каштановым, и при виде их Софи улыбнулась. Как раз такие перила и манят маленьких мальчиков по ним кататься.

– Что? – спросил Тодд.

– Ничего, – сказала Софи с самым невинным видом. – Интересно, ты когда-нибудь по ним катался? – Она кивнула на до блеска отполированное дерево.

– Раз или два… когда никто не видел.

Они обменялись заговорщическими улыбками, когда он остановился у подножия лестницы, положив руку на резной конец перил.

Глава 17

– Тодди, малыш! – Загорелая, худощавая блондинка, закутанная в ошеломляющий ярко-синий саронг, идеально подчеркивающей ее загар и золото волос, появилась в тот момент, когда Тодд провел Софи в просторную комнату, которую назвал «утренней столовой». Положив руки ему на плечи, она расцеловала его в обе щеки с громким «чмок-чмок». Рядом с Тоддом она казалась странно знакомой. Родственница? Тетя? Еще одна кузина? Он не упоминал о старшей сестре. Это похожее на модель создание никак не могло быть его матерью.

– Когда ты приехал, дорогой? – На лице женщины читалось неподдельное недоумение. – Бретт забрал тебя из аэропорта?

– Мы приехали на машине. Выехали очень рано. Прибыли с полчаса назад. – Чопорная манера Тодда и несвойственная ему холодность заставили Софи напрячься.

– На машине! – Блондинка закатила глаза, как будто ничего более странного в жизни не слышала. – В такое время года. Вы, наверное, выехали ни свет ни заря. – Она изящно содрогнулась. – Ну, только не говори об этом отцу, иначе разговорам конца не будет, – сказала она, поджав губы, на которые Софи вот уже минуту изо всех сил старалась не пялиться. В них было что-то не совсем правильное, но она не могла точно определить, что именно. Как будто они принадлежали другому человеку.

Блондинка заметно встряхнулась, как будто внезапно заметила Софи, стоящую позади Тодда.

– А это кто? – спросила она, став вдруг воплощением лукавства и обаяния.

Отступив в сторону, Тодд попытался успокоить Софи, приобняв ее за плечи.

– Мама, это моя подруга Софи. Софи, это моя мама, Селин.

– Мама! – От неподдельного удивления Софи открыла рот и вытаращила глаза. Эта потрясающая женщина с изумительной фигурой, в небрежно завязанном саронге поверх бикини, с солнечными очками Jackie O, примостившимися на ее белокурых волосах, была совсем не похожа на матрону в духе Нэнси Рейган, которую нарисовало ей воображение. – Нет! Вы выглядите слишком молодо! Боже мой, я думала, вы кузина или что-то в этом роде. Не можете же вы…

С ослепительной улыбкой мать Тодда повернулась к ней.

– А вот ты вполне можешь стать моей новой лучшей подругой. Ты говоришь такие очаровательные комплименты. И ты англичанка. Какой чудный акцент! Откуда ты?

– Из Лондона.